Сын мой снова написал стихи. Я не писала никогда. Более того, я и читать-то их особо не люблю, всю жизнь запираюсь только с двумя поэтами, в юности - с Мандельштамом, сейчас - с Бродским. Время мне кажется совершенно не поэтическим. Но, видимо, это не так для сына. Прошлый теплый сезон он сотоварищи время от времени устраивались на гранитном постаменте под ногами памятника Пушкину и он читал стихи наизусть - Пушкина, Саши Черного (его нашел без меня и, понятно, без школы), Маяковского, Башлачева - себе, друзьям и прохожим. Мало того, что он сам пишет, пусть нечасто, редко даже, он ходит на какие-то поэтические неформальные вечера на квартирниках! То есть собирается банда оболтусов не пиво квасить, не поржать под какой-то фильмец, не промискуитет устроить в отсутствие родителей, и даже не посейшенить под гитарки и маракасики, а друг другу свои стихи почитать! У меня просто глаза лезут на лоб, так не бывает.
Ты молод, но ты слеп,
Ты стар, но ты бессилен.
Последуй демонам своим,
И ты окажешься в саду,
В том светлом и прекрасном.
Но всё не так, а ты в аду.
Иди, надень венок терновый
Иль лучше разорвись о куст.
Великодушен тот,
Кто падшим был от смерти.
Взгляни - твой разум пуст,
Душа шершавая,
Как ящерицы кожа.
И кто с тобою
Прыгнет в твое ложе?
Змея? Быть может, девушка Содома?
Ты вынесешь? Ты сможешь?!
Боишься!
Так бросься со скалы,
Разбившись о тела.
Не Бога твоя мать
Когда-то родила!
Иссохло жизни древо.
И больше ни один,
Не выпрыгнет из чрева.
Увидь всех демонов своих,
иди за ними.
Ведь над тобою взяли они верх
Уже не в первый раз - как ныне
они тебя и породили.
Сияет дьявол под мостом
Из вымученых душ,
А под его ногами
Уже явилось море
Из крови пролитых ужасных алых луж.
Совокупление идет, и дьявол
По телам, их сломаным лопаткам,
позвонкам
Кнутом кровавым бьет.
Всего лишь сон...
Восходит Солнце,
И ты застал, как хвост змеиный
Сквозь коридор из масок
Гремя гремушкой уползал.
А сон - есть ты,
Твой разум и страданья.
Но кто посмел тебя обидеть?
Ты слишком стар, чтоб делать.
Ты слишком юн, чтоб видеть.
Я прочла это, и мне немедленно явилась тень Рембо. Знаешь Рембо, спрашиваю. Конечно, не знает. Он и читать-то начал два года назад, и сразу с Ницше, все пропустил. Достаю, на, говорю. Сейчас он звонит и говорит невысокопарно: Создатель мой! Спасибо за Рембо! И он воистину прекрасен!
И сюда же, в Рембо. Столько лет меня мучает у него одна строфа:
Найди у края мглы лесной
Цветы, что с мордой зверя схожи
И чьею золотой слюной
Прочерчен след на бычьей коже.
Что же это за цветок?