nobody told me there'd be days like these
Я неделю молчала, потому что я хотела написать об этом, но мне было неловко писать о такой наивной мелочи - а с другой стороны, вот нет, все-таки это важная веха! Я как-то уже обмолвилась, что у меня был план авто-перформанса для внутреннего зрителя в прошлом (который и есть я сама) - прийти к месту убийства Джона Леннона в том же возрасте, в котором его убили (и ждать, пока меня кто-нибудь застрелит, ха-ха). Это странная внутренняя веха, но чертовски для меня важная - как я тоже уже упоминала, я всегда мысленно равняла свою жизнь (психическую! не событийную, боже упаси!) с его биографией, буквально с самого детства, чтобы немножко понимать, как все принято в той реальности, которую я для себя по умолчанию считаю верной - скажем, когда я распадалась ближе к тридцати годам, я себя утешала, мол, ничего такого, Битлз тоже распались к тридцати годам, вообще все эти истории про братство, коллективное творчество и магию дружбы продолжаются в этом странном десятке 20-30, а потом все сложно. Опять же, переезд в Нью-Йорк после тридцати, странная и мучительная история с эмиграционными службами, интерес к современному искусству и внезапное застревание в Нью-Йорке в состоянии невыездного человека (Леннон так и не съездил домой - собирался, но его застрелили), все это для меня как-то интересно римфовалось (Леннон никогда не был эмигрант в Нью-Йорке - он был человек, который туда поехал и как-то подзастрял, а также однажды увидел НЛО над зданием ООН, но до такого у меня еще не доходило), и мне было важно зафиксировать момент, после которого я уже не смогу сверять и сравнивать и мысленно держать за руку, а стану навсегда старше и, грубо говоря, дальше пойду одна.
(тут еще смешно, что на дачу Леннона в бухте Колд Спринг нас не пустили как раз с неделю назад - в некоторые части Лонг-Айленда, где находятся дачи селебрити, судя по всему, даже в национальные парки пускают только местных!)
10 июня, ровно в тот самый день, я поехала в район Центрального Парка (это, между прочим, подвиг! я три месяца не ездила на метро! да и в Центральном Парке не была три месяца! Да чего уж там, я и в Сити не была три месяца! короче, вот кто бы мог подумать, что мой маленький перформанс будет проходить в трудноосуществимом мире! это еще надо учитывать, что по Сити все это время ходили толпы протестующих с присобаченными к ним хвостами из полицейских автозаков и вертолетов), а также встретилась с подругой Анной и ее двумя детьми, чтобы они составили мне компанию - к тому же, они живут тоже около Центрального Парка, существуют и такие люди среди моих друзей.
Анна все не могла понять, что сегодня за день, хотя я искренне пыталась объяснить. День смерти Джона Леннона, объяснила она сыновьям, его застрелили сегодня.
- Нет, - сказала я. - Его застрелили в декабре. Сегодня - день, в который я прожила ровно столько же дней, сколько он на момент, когда его застрелили вот тут.
- А, ясно, - обрадовалась Анна. - Сегодня день его рождения!
- Да нет, - объяснила я. - Это личное. Сегодня, скорей, день моего рождения. Но не рождения. Мне сегодня ровно столько же, сколько было ему в момент смерти! Я сегодня такого же возраста! И я хочу в этом возрасте быть там, где он в этом же ровно возрасте перестал быть. Вот в той точке. Мне это важно, это мифическое пространство и авто-перформанс. К тому же, я родилась ровно в тот же год, когда он умер. Его нет ровно столько же лет, сколько лет я есть. Короче, такая вот связь.
- Господи, - испугалась Анна. - Ну ты даешь. Я никогда в жизни не была такой фанаткой никого.
Я покосилась на ее плечо. На нем был вытатуирован Энтони Кидис, вокалист Red Hot Chili Peppers - до пояса, полуголый, с сардонически сложенными руками. Энтони, показалось, ухмыльнулся мне.
Мне нечего было ответить Анне.
- Я была его поклонницей с детства, лет с 12, - объяснила я. - А детские обещания самим себе надо выполнять. Надеюсь, меня никто не пристрелит там у крыльца. Все-таки в городе неспокойно, могут и пристрелить.
- Думаю, все-таки у вас вряд ли совпадут в этом смысле биографии, - резонно заметила Анна. - Все-таки разные истории.
Мы подошли к дому Леннона, Анна сделала мое фото, где я, как Джейн Биркин, стою с развевающимися рыжими волосами на фоне газовых фонарей - тех же самых, которые горели там и тогда, сорок лет назад.
Это был лучший момент для фото на крыльце дома Джона Леннона - в Нью-Йорке нет туристов и все туристические места теперь минимально заполнены только местными людьми, которые эти места по-настоящему любят (на Земляничных Полянах, где мозаика, все равно сидят какие-то нежные пожилые битломаны).
- Все, - сказала я. - Видишь, как просто.
- Отлично, - обрадовались дети Анны, - Мы теперь наконец-то покажем тебе заброшенную лесистую часть Центрального Парка!
В заброшенной лесистой части Центрального Парка я увидела птичку, похожую на обложку книги "Щегол".
- Щегол! - обрадовалась я.
- Самка северного кардинала, - поправили меня дети Анны, которые идеально разбираются в фауне континента.
Фотографируя самку северного кардинала, присевшую на какие-то хвощи с бледными цветочками, я немного закашлялась - возникло ощущение, как будто мне в лицо брызнули газовым баллончиком. У меня уже было такое в маленьком лесу как раз недалеко от бухты Колд Харбор, где у Леннона дача - я вышла с лесного трейла в чисто поле и вдруг начала кашлять так, что если в окрестностях и были какие-то мирные прогуливающиеся богачи, их тут же как ветром унесло. И вот ровно то же ощущение.
- Да, я тоже немножко чувствую аллергию, - сказал младший сын Анны. - Пойдем отсюда.
Мы пошли прочь, я продолжала кашлять и смеяться над тем, что вот сейчас от нас будут все шарахаться, ковидный человек, ахаха. Но кашель не проходил, а становился сильнее и сильнее. Я надела маску, решив, что она спасет меня от воздействия бледного цветочка или что это такое было. Но стало еще хуже. Дети начали рассказывать мне что-то веселое про покемонов-семихвостов и дом своей мечты, я слушала и кашляла. В какой-то момент я поняла, что не могу говорить, потому что мне сжимает горло. Я знаками показала Анне: не могу говорить, надо выйти из парка.
- А ну-ка пацаны, - сказала Анна, - Кто быстрей! Наперегонки из парка прочь!
Пацаны со свистом унеслись вверх по зеленому холму. Я с таким же свистом пыталась дышать, но ничего не получалось.
- Не волнуйся, - сказала Анна. - Просто дыши спокойно. Мы уже вышли из этого лесочка. У тебя есть антигистаминная таблетка?
Я кивнула, полезла в сумку и достала оттуда таблетку, положила ее в рот. Горло сжалось, таблетку проглотить было невозможно.
Вот же тупо, подумала я, это будет ржака просто нереальная, помереть ровно в том же возрасте, как Джон Леннон, ровно в той же точке, как Джон Леннон (под моими ногами вибрировал автомобильный туннель, ведущий на Остров Рузвельта - именно там, в туннеле, по дороге в больницу, Леннон умер в полицейской машине), но от бледного цветочка, охраняемого самкой северного кардинала! Что за срань!
К счастью, я нашла в косметичке освежитель для рта мятный, подаренный мне М. когда-то давно - я брызнула его в рот, который тут же заполнился едкой мятной слюной. Я смогла ее проглотить и протолкнуть в горло таблетку.
Тут мой телефон начал безостановочно звонить, я сняла трубку.
- Кххх, - сказала я.
- Ты в порядке?
Мне почему-то позвонил отец, хотя в Беларуси в это время уже была ночь.
- Ты зачем звонишь? - наконец-то смогла я говорить, но вышло очень хрипло.
- Чтобы узнать, что с тобой, - сказал он. - Подавилась?
- А у меня аллергия на что-то, бронхоспазм, - объяснила я. - Поэтому хриплю. Но мы уже выходим из парка. Мы тут в парке гуляем.
- Давай-давай, выходи, - сказал отец. - Нормально, ничего страшного. Все, дышишь уже? Можешь вдохнуть?
- Да! - сказала я. Действительно, после таблетки я задышала.
- Ну смотри, - сказал он и положил трубку.
- Это кто?! - спросила Анна.
- Это отец заволновался, потому что видишь, кашляю, дышать трудно, - объяснила я.
Анна, что самое удивительное, даже не удивилась. Я страшно этим восхитилась - вот, скажем, говорит тебе человек, что он ровно в том же возрасте в котором умер Джон Леннон, и что он хочет в этом возрасте пойти к то самое место, где он умер. И вот он в этом месте вдруг начинает задыхаться и помирать. И в эту же секунду ему звонит собственный родитель и спрашивает, мол, ты чо помираешь, прекрати это все. Обычное дело, взаимосвязь всего со всем - но эта взаимосвязь ее даже не озадачила, а реакция у нее была именно что спокойная и практичная: таблетка, водичка, выйдем из парка. Я тут же прониклась к Анне дикой уважухой - вот с кем надо ходить в психоделическую разведку! И вот кто Леннон настоящий - она же прямо по тексту: there is UFO over New York and I aint too surprised! Уверена, когда таки прилетит НЛО, она и бровью не поведет. Они с Кидисом и не такое видели.
Цветочек, который так и не стал моим Марком Чепменом, обнаружился на фото самки северного кардинала - я обратилась к коллективному разуму для идентификации цветочка, и моя тетка его опознала. Мой Марк Чепмен называется канадская фиалка - надеюсь, мы с ней больше никогда не встретимся в полевых условиях. Ну что ж, кто-то заслужил пять пуль от маньяка, а я пока что только на уровне беленького цветочка - но зато мне дали немного больше времени. И я вряд ли буду его тратить на тревогу и беспамятство - цветочек умеет ждать. Будем считать, что пока он просто подошел за автографом.
(тут еще смешно, что на дачу Леннона в бухте Колд Спринг нас не пустили как раз с неделю назад - в некоторые части Лонг-Айленда, где находятся дачи селебрити, судя по всему, даже в национальные парки пускают только местных!)
10 июня, ровно в тот самый день, я поехала в район Центрального Парка (это, между прочим, подвиг! я три месяца не ездила на метро! да и в Центральном Парке не была три месяца! Да чего уж там, я и в Сити не была три месяца! короче, вот кто бы мог подумать, что мой маленький перформанс будет проходить в трудноосуществимом мире! это еще надо учитывать, что по Сити все это время ходили толпы протестующих с присобаченными к ним хвостами из полицейских автозаков и вертолетов), а также встретилась с подругой Анной и ее двумя детьми, чтобы они составили мне компанию - к тому же, они живут тоже около Центрального Парка, существуют и такие люди среди моих друзей.
Анна все не могла понять, что сегодня за день, хотя я искренне пыталась объяснить. День смерти Джона Леннона, объяснила она сыновьям, его застрелили сегодня.
- Нет, - сказала я. - Его застрелили в декабре. Сегодня - день, в который я прожила ровно столько же дней, сколько он на момент, когда его застрелили вот тут.
- А, ясно, - обрадовалась Анна. - Сегодня день его рождения!
- Да нет, - объяснила я. - Это личное. Сегодня, скорей, день моего рождения. Но не рождения. Мне сегодня ровно столько же, сколько было ему в момент смерти! Я сегодня такого же возраста! И я хочу в этом возрасте быть там, где он в этом же ровно возрасте перестал быть. Вот в той точке. Мне это важно, это мифическое пространство и авто-перформанс. К тому же, я родилась ровно в тот же год, когда он умер. Его нет ровно столько же лет, сколько лет я есть. Короче, такая вот связь.
- Господи, - испугалась Анна. - Ну ты даешь. Я никогда в жизни не была такой фанаткой никого.
Я покосилась на ее плечо. На нем был вытатуирован Энтони Кидис, вокалист Red Hot Chili Peppers - до пояса, полуголый, с сардонически сложенными руками. Энтони, показалось, ухмыльнулся мне.
Мне нечего было ответить Анне.
- Я была его поклонницей с детства, лет с 12, - объяснила я. - А детские обещания самим себе надо выполнять. Надеюсь, меня никто не пристрелит там у крыльца. Все-таки в городе неспокойно, могут и пристрелить.
- Думаю, все-таки у вас вряд ли совпадут в этом смысле биографии, - резонно заметила Анна. - Все-таки разные истории.
Мы подошли к дому Леннона, Анна сделала мое фото, где я, как Джейн Биркин, стою с развевающимися рыжими волосами на фоне газовых фонарей - тех же самых, которые горели там и тогда, сорок лет назад.
Это был лучший момент для фото на крыльце дома Джона Леннона - в Нью-Йорке нет туристов и все туристические места теперь минимально заполнены только местными людьми, которые эти места по-настоящему любят (на Земляничных Полянах, где мозаика, все равно сидят какие-то нежные пожилые битломаны).
- Все, - сказала я. - Видишь, как просто.
- Отлично, - обрадовались дети Анны, - Мы теперь наконец-то покажем тебе заброшенную лесистую часть Центрального Парка!
В заброшенной лесистой части Центрального Парка я увидела птичку, похожую на обложку книги "Щегол".
- Щегол! - обрадовалась я.
- Самка северного кардинала, - поправили меня дети Анны, которые идеально разбираются в фауне континента.
Фотографируя самку северного кардинала, присевшую на какие-то хвощи с бледными цветочками, я немного закашлялась - возникло ощущение, как будто мне в лицо брызнули газовым баллончиком. У меня уже было такое в маленьком лесу как раз недалеко от бухты Колд Харбор, где у Леннона дача - я вышла с лесного трейла в чисто поле и вдруг начала кашлять так, что если в окрестностях и были какие-то мирные прогуливающиеся богачи, их тут же как ветром унесло. И вот ровно то же ощущение.
- Да, я тоже немножко чувствую аллергию, - сказал младший сын Анны. - Пойдем отсюда.
Мы пошли прочь, я продолжала кашлять и смеяться над тем, что вот сейчас от нас будут все шарахаться, ковидный человек, ахаха. Но кашель не проходил, а становился сильнее и сильнее. Я надела маску, решив, что она спасет меня от воздействия бледного цветочка или что это такое было. Но стало еще хуже. Дети начали рассказывать мне что-то веселое про покемонов-семихвостов и дом своей мечты, я слушала и кашляла. В какой-то момент я поняла, что не могу говорить, потому что мне сжимает горло. Я знаками показала Анне: не могу говорить, надо выйти из парка.
- А ну-ка пацаны, - сказала Анна, - Кто быстрей! Наперегонки из парка прочь!
Пацаны со свистом унеслись вверх по зеленому холму. Я с таким же свистом пыталась дышать, но ничего не получалось.
- Не волнуйся, - сказала Анна. - Просто дыши спокойно. Мы уже вышли из этого лесочка. У тебя есть антигистаминная таблетка?
Я кивнула, полезла в сумку и достала оттуда таблетку, положила ее в рот. Горло сжалось, таблетку проглотить было невозможно.
Вот же тупо, подумала я, это будет ржака просто нереальная, помереть ровно в том же возрасте, как Джон Леннон, ровно в той же точке, как Джон Леннон (под моими ногами вибрировал автомобильный туннель, ведущий на Остров Рузвельта - именно там, в туннеле, по дороге в больницу, Леннон умер в полицейской машине), но от бледного цветочка, охраняемого самкой северного кардинала! Что за срань!
К счастью, я нашла в косметичке освежитель для рта мятный, подаренный мне М. когда-то давно - я брызнула его в рот, который тут же заполнился едкой мятной слюной. Я смогла ее проглотить и протолкнуть в горло таблетку.
Тут мой телефон начал безостановочно звонить, я сняла трубку.
- Кххх, - сказала я.
- Ты в порядке?
Мне почему-то позвонил отец, хотя в Беларуси в это время уже была ночь.
- Ты зачем звонишь? - наконец-то смогла я говорить, но вышло очень хрипло.
- Чтобы узнать, что с тобой, - сказал он. - Подавилась?
- А у меня аллергия на что-то, бронхоспазм, - объяснила я. - Поэтому хриплю. Но мы уже выходим из парка. Мы тут в парке гуляем.
- Давай-давай, выходи, - сказал отец. - Нормально, ничего страшного. Все, дышишь уже? Можешь вдохнуть?
- Да! - сказала я. Действительно, после таблетки я задышала.
- Ну смотри, - сказал он и положил трубку.
- Это кто?! - спросила Анна.
- Это отец заволновался, потому что видишь, кашляю, дышать трудно, - объяснила я.
Анна, что самое удивительное, даже не удивилась. Я страшно этим восхитилась - вот, скажем, говорит тебе человек, что он ровно в том же возрасте в котором умер Джон Леннон, и что он хочет в этом возрасте пойти к то самое место, где он умер. И вот он в этом месте вдруг начинает задыхаться и помирать. И в эту же секунду ему звонит собственный родитель и спрашивает, мол, ты чо помираешь, прекрати это все. Обычное дело, взаимосвязь всего со всем - но эта взаимосвязь ее даже не озадачила, а реакция у нее была именно что спокойная и практичная: таблетка, водичка, выйдем из парка. Я тут же прониклась к Анне дикой уважухой - вот с кем надо ходить в психоделическую разведку! И вот кто Леннон настоящий - она же прямо по тексту: there is UFO over New York and I aint too surprised! Уверена, когда таки прилетит НЛО, она и бровью не поведет. Они с Кидисом и не такое видели.
Цветочек, который так и не стал моим Марком Чепменом, обнаружился на фото самки северного кардинала - я обратилась к коллективному разуму для идентификации цветочка, и моя тетка его опознала. Мой Марк Чепмен называется канадская фиалка - надеюсь, мы с ней больше никогда не встретимся в полевых условиях. Ну что ж, кто-то заслужил пять пуль от маньяка, а я пока что только на уровне беленького цветочка - но зато мне дали немного больше времени. И я вряд ли буду его тратить на тревогу и беспамятство - цветочек умеет ждать. Будем считать, что пока он просто подошел за автографом.
Click to view