Знакомство с городом, красные фонари (день первый)
Мы выходим из спортивного зала «Zuid». Музыкальная шкатулка исполняет Рика Вейкмана. Я поражаюсь подобной интерпретации, у него сложная музыка.
На дорожках тренировочного поля дети занимаются физкультурой. Обычные беговые упражнения, которые мы тоже когда-то выполняли в школе.
Сдвижной мост через канал у стадиона разведен. Канал можно перейти по соседнему мосту, он всего лишь в ста метрах отсюда, но кто же пропустит такое событие. Я удивляюсь, что мост развели ради маленьких частных лодочек и катеров. Мы наблюдаем за пролетом, медленно ползущим над каналом. Пять минут, шлагбаумы поднимают, можно идти и ехать на велосипеде.
Дойдя до круговой развязки, решаем поискать продуктовый магазин. Заметив мужчину, стоящего на остановке, мы спорим, кто будет его расспрашивать. Мой друг свободно говорит по-немецки и пользуется чаще этим языком. Я говорю только по-английски. Друг уверяет, что голландский язык близок к немецкому, и любой голландец его поймет и ответит. Я настаиваю, что английский знают все, и на нем общаться проще.
Друг обращается к мужчине. Тот понимает вопрос, отвечает, показывая рукой дорогу. Я терпеливо выжидаю окончания диалога, потом спрашиваю, какой язык для мужчины предпочтительнее. В ответ тот улыбается: «Конечно, английский!».
Мы идем по залитой солнцем улице. Район здесь не старинный, но все новые дома построены точь в точь, как в центре. Город, разрастаясь, остался в едином архитектурном стиле. Почему у нас продолжают строить ужасные безликие коробки?
Очень много деревьев. Несмотря на узость полос земли вдоль каналов и домов, деревья растут повсюду. Иногда посреди камня мостовых просто торчат стволы, как им удается выжить в таких условиях, непостижимо.
В первых этажах зданий магазины, магазинчики, лавки и конторы. Мы заглядываем в витрины. Очень много «хламовников», магазинов подержанных вещей или дешевых товаров невысокого качества.
Наконец добираемся до искомого нами универсама. Обычный продуктовый магазин, ничем не отличающийся от наших. Приятно удивляют цены, они в два раза ниже, чем в Финляндии, и раза в три в среднем, чем у нас.
На входе мы пробуем предлагаемую на дегустацию шарлотку с яблоками и рулет с корицей с чем-то вкусным внутри. Я почти наедаюсь, мне много не надо. Друг говорит, что обязательно купим такие штуки после марафона, он сдержит свое обещание.
Мы складываем в корзину «джентельменский набор марафонца», макароны, сыр, свежайшие булочки, печенье с начинкой. Я стаскиваю с полки большую банку шоколадной пасты. Друг добавляет к этому какую-то сервелатную колбасу и литровый йогурт. Нам кажется, что еды этой хватит на несколько дней, но в каждый последующий мы повторим набег на этот магазин, только ко всему прочему булочек возьмем гораздо больше и добавим большую коврижку.
По дороге к отелю переходим канал по узкому пешеходному мостику. По этому мосту можно ездить на велосипедах, но для снижения скорости, чтобы не столкнуться с пешеходами, на входе и выходе с моста устроены лабиринты из железных ограждений, то есть, по прямой на мост не въедешь и не войдешь.
"Times New Roman";mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:
AR-SA"> На газоне за мостом мужчина кормит гусей. Они стоят вокруг него полукругом, как собаки преданно смотрят в глаза. Он по очереди каждому дает по куску белого батона, приговаривая «Манджа, манджа». Слыша знакомое слово, я спрашиваю по-итальянски: «Вы итальянец?». Он отвечает по-испански, что нет. Он испанец, но живет здесь. На его вопрос, откуда мы, говорю, что из России. Он спрашивает, из какого города, и что мы тут делаем. Объясняю. Мы еще не раз встретим здесь этого испанца. Гуси для него, видимо, стали своими. Мы смеемся с другом, что разговор с испанцами по-итальянски стал для меня чем-то привычным, потому что подобный опыт я приобрела еще на чемпионате мира, болтая с женской командой используя слова и руки.
После обеда мой друг любитель принятия горизонтального положения. Ему нужен «тихий час». Меня это бесит жутко. Черта с два, он тут это получит. Я хочу много чего увидеть. Сейчас он не сопротивляется, наши желания посмотреть город совпадают. Мы быстро одеваемся и идем искать трамвайную остановку.
В светлое время местность меняется по сравнению с ночным кардинально. Вчера мы впотьмах искали отель и помним только ориентиры, на которые нам указывал наш добрый попутчик. Сегодня мы открываем район для себя заново.
За круговым хайвеем, что шумит под нашими окнами, Амстердам похож на другие города из стекла и бетона. Унифицированные коробки, немного симпатичнее, чем наши, но все равно безликие. Высотные дома, на одном из которых написано не много не мало «Мировой Центр Моды».
Во дворе одного дома скульптурная композиция , изображающая фонтан. На высоких шестах птицы, внизу нечто похожее на круглую ванну диаметром метров тридцать. Дно этой ванны выкрашено в синий цвет, как-будто в ней есть вода. Две ступеньки спуска в нее, у ступенек водосток, чтобы настоящая вода от дождей не застаивалась в этой нише.
Выходим на широкий бульвар, по которому проложены трамвайные рельсы. Здесь деревья почти не тронуты осенью, редкие листья подернуты ранней желтизной. На газоне еще одна композиция. Обычная огромного размера пружина покоится на столбах из бетона. Пружина окрашена бледно-голубой краской. Что она означает, додумывает зритель.
Трамвая на остановке ждем недолго. Здесь для них висит расписание, ходят часто. Здесь же к расписанию прикреплено предупреждение, что в воскресенье состоится марафон, посему транспорт с девяти утра до пяти или шести вечера ходить не будет. Вот так!
Мы садимся в трамвай. Заходить можно только в среднюю или переднюю дверь, другие двери для входа снаружи не откроются. Чтобы войти, нужно нажать на кнопку. Это сделано для сохранения тепла в холодное время. При входе и выходе положено приложить свой билет к считывателю. Мы долго гадали, зачем нужно приложить билет на выходе, и пришли к единственному выводу, чтобы узнать, сколько людей едет далеко, а сколько нет. Имея подобную информацию, можно правильно организовывать транспорт. Все жители исправно исполняют этот ритуал, хотя выйти можно и так.
В Амстердамском трамвае кондуктор сидит в специальной будке, оборудованной в вагоне, а не ходит по вагону, как у нас. Он продает разовые билеты, дает различную информацию по городу. Нам попадались исключительно веселые кондукторы. Некоторые даже пытались говорить по-русски несколько фраз.
В этот раз мы едем наугад, выйдем там, где просто понравится. Мой друг был в Амстердаме много лет назад. В его памяти остались направления, но он точно знает, что именно, я должна увидеть.
Как только начинаются дома, на которых стоят даты 18ХХ , мы выходим. Решаем просто прогуляться по улице, потом сесть на любой трамвай и доехать до самого центра.
Я кручу головой в разные стороны, без остановки щелкая фотоаппаратом. Каждый дом мне кажется интересным и красивым, я не знаю, на каком конкретно остановиться. Мне не верится, что я это вижу своими глазами. Город как-будто сошел с экрана телевизора моего детства, когда нам показывали сказочные мультфильмы или исторические фильмы про Петра Первого.
Чем ближе к центру, тем первые этажи все больше и больше занимают помпезные магазины для туристов.
Передо мной витрина ателье, где продают готовые дорогие мужские костюмы. При желании клиента костюм могут подогнать по фигуре. Прямо перед стеклом сидит импозантный усач. Он работает за швейной машинкой. Тут же стоят оверлоки, распошивочная машина, раскроечные столы и гладильные доски. Усач отрывается от работы, поправляет нитку, улыбается мне.
Мы продолжаем прогулку, любопытствуем, заглядывая в окна квартир. Штор на окнах нет. Амстердамцы живут на виду у всех. Огромные комнаты с высоченными потолками. В больших кухнях большие обеденные столы. Люди сидят, разговаривают, готовят пищу, ничего не скрывая от глаз прохожих. Закрытыми здесь являются только спальни.
Мы доходим до первых центральных домов. Театр. Музей бриллиантов. Казино, большое круглое здание, окруженное рвом.
Две остановки подъезжаем на трамвае. Перед нами большое зеленое поле, за ним грандиозное здание Национального музея --- Рейксмюзеума, в него мы пойдем после марафона. Слева вычурное строение из стекла, словно консервная банка, случайно упавшая посреди исторического великолепия, музей Ван Гога. Сейчас, он закрыт. Мы видели Ван Гога в Париже, поэтому не очень огорчаемся этим.
Несмотря на то, что прошли мы сегодня немало, в Амстердаме всего лишь три часа дня. Мы решаем ненадолго прервать прогулку, съездить домой, благо расстояния здесь не такие, как в Петербурге, а затем решить, что делать во второй половине дня.
«Я хочу увидеть проституток! Побывать в Амстердаме и не увидеть проституток?!» Я столько слышала про квартал красных фонарей, что непременно должна там пройтись. Амстердамцы секс сделали своим кичем. Каждый город должен иметь свою изюминку, по которой он был бы известен. Амстердам это секс и наркотики. На самом деле это вовсе не так, жители города такие же, как и жители других городов. Даже я бы сказала, что жители Амстердама приветливые, доброжелательные и веселые люди. Но для туристов они готовы представить секс и наркотики в смешном, развлекательном виде.
«Хорошо, хорошо, пойдем смотреть проституток, если они еще остались». Мой друг уверяет меня, что власти города решили покончить с этим безобразием, убрав проституток из центра, оставив там только сексшопы. Я знаю, что тетки за деньги еще остались, должны остаться, ведь я их не видела.
Добираемся до центра. Долго бродим по узким улочкам, ориентируясь на память друга «где-то тут или там». Наконец, решаем все-таки спросить у местных. Заходим в магазин. Мой друг, краснея и виновато улыбаясь, что-то мямлит молодому мальчику-продавцу: «Майне фройндин....» Я понимаю, что все стрелки переведены на меня. Мальчик подробно объясняет, где находится квартал, он даже выходит на улицу с картой и показывает нам направление.
Мы идем в указанную сторону, но для полного понимания маршрута нам требуется дополнительная помощь. Улицы в центре похожи одна на другую, а уже довольно темно. «Ну, теперь я спрошу. Мне-то уж объяснят». Друг соглашается с радостью. Мы выходим на привокзальную площадь, квартал рядом с ней. Пока светофор горит красным, я спрашиваю первого попавшегося мужчину: « Мне нужна улица с проститутками!» Окружающие нас смеются. Мужчина с улыбкой рассказывает мне дорогу.
«Что ты сказала? Почему все вокруг смеялись?» « Я не стала разводить бодягу о красных фонарях, тем более, что я не знаю, как это звучит по-английски, я просто спросила про проституток. Коротко и понятно. Нам туда!»
Мы идем вдоль канала, где-то это здесь. Вокруг нас полно иностранцев, мы даже слышим русскую речь. Все люди тут ищут то же, что и мы. Сворачиваем в узкую улочку. Два трансвестита развлекают публику. Мне они напоминают клоунов во время праздника, ничего необычного. Мы идем вдоль витрин, где продают презервативы. Они развешаны на веревках, как гирлянды. Просто цветные, презервативы в виде Эйфелевой башни, жирафа, петуха, коня, морковки, коровы. «Интересно, а козел есть? Или ни один мужик козла не наденет?» Мой друг наблюдает за мной. «Во! Козел тоже есть!» --- я радуюсь такой находке.
В других витринах выставлено женское белье, «медсестра», «пантера», «кошечка», «зайка». Один комплект просто восхищает меня, не будь со мной сейчас друга, я бы приценилась к нему. Великолепный желтый топ с красивым перехлестом на спине и груди, желтые шорты с черной оторочкой. К этому комплекту прилагается хлыст. Если хлыст убрать, то я почти в такой же одежде бегаю. Мне бы очень пошло!
«Я же говорил, что проституток убрали». Я мрачнею, я не хочу с этим соглашаться. «Ну, ладно, давай здесь свернем к каналу и пойдем обратно на площадь». Я делаю пару шагов по мостовой и застываю в изумлении.
Большая витрина, обрамленная красными неоновыми лампами. Барный высокий стул. На нем сидит девушка в парике и неоновом нижнем белье. Белье на ней светится. Она пальцами указывает на проходящих мужчин и приглашает их к себе.
Мне все происходящее кажется представлением. Мне не верится, что это может быть по-настоящему, что разные люди периодически ее имеют.
«Ну вот! А ты говорил, убрали. Теперь я спокойна, хоть одну из них мне удалось увидеть».
Мы переходим на противоположную сторону канала. Друг мне показывает окна, где раньше также сидели проститутки, сейчас во многих из них кафешки или лавки. В кафешках сидят люди и курят всякую дрянь. Еще две витрины. В одной худенькая девушка с хорошей фигуркой в таком же светящемся белье, она кривляется, заигрывая с прохожими. В другой --- толстушка. Толстушка в ночной рубашке сидит на стуле, картинно сложив руки, эдакая тургеневская девушка. Интересно, много ли желающих переспать с мягкой мебелью? «Уже три!»
Мы еще раз переходим канал. Мы пытаемся выбрать путь, где народу поменьше, но сейчас это бессмысленно. Вечер еще не поздний, погода теплая, где еще шляться туристам, как не в этом злачном месте.
Мы направляемся к площади. Витрины с проститутками начинают попадаться нам через каждые десять метров. В одной из них мы даже видим чернокожую красавицу. Некоторые девушки болтают друг с другом раскрыв занавесчатые перегородки между барными стульями. Удовлетворив свое любопытство, я теряю к ним интерес.
Еще некоторое время мы прогуливаемся в центре. Рассматриваем и меряем деревянные башмаки. Прицениваемся к сувенирам, я обязательно привезу что-нибудь домой. А потом нагулявшиеся и порядком уставшие, садимся в трамвай. В моем мозгу уже рисуются оставшиеся от обеда макароны с сыром и мягкие булочки с шоколадной пастой.
На дорожках тренировочного поля дети занимаются физкультурой. Обычные беговые упражнения, которые мы тоже когда-то выполняли в школе.
Сдвижной мост через канал у стадиона разведен. Канал можно перейти по соседнему мосту, он всего лишь в ста метрах отсюда, но кто же пропустит такое событие. Я удивляюсь, что мост развели ради маленьких частных лодочек и катеров. Мы наблюдаем за пролетом, медленно ползущим над каналом. Пять минут, шлагбаумы поднимают, можно идти и ехать на велосипеде.
Дойдя до круговой развязки, решаем поискать продуктовый магазин. Заметив мужчину, стоящего на остановке, мы спорим, кто будет его расспрашивать. Мой друг свободно говорит по-немецки и пользуется чаще этим языком. Я говорю только по-английски. Друг уверяет, что голландский язык близок к немецкому, и любой голландец его поймет и ответит. Я настаиваю, что английский знают все, и на нем общаться проще.
Друг обращается к мужчине. Тот понимает вопрос, отвечает, показывая рукой дорогу. Я терпеливо выжидаю окончания диалога, потом спрашиваю, какой язык для мужчины предпочтительнее. В ответ тот улыбается: «Конечно, английский!».
Мы идем по залитой солнцем улице. Район здесь не старинный, но все новые дома построены точь в точь, как в центре. Город, разрастаясь, остался в едином архитектурном стиле. Почему у нас продолжают строить ужасные безликие коробки?
Очень много деревьев. Несмотря на узость полос земли вдоль каналов и домов, деревья растут повсюду. Иногда посреди камня мостовых просто торчат стволы, как им удается выжить в таких условиях, непостижимо.
В первых этажах зданий магазины, магазинчики, лавки и конторы. Мы заглядываем в витрины. Очень много «хламовников», магазинов подержанных вещей или дешевых товаров невысокого качества.
Наконец добираемся до искомого нами универсама. Обычный продуктовый магазин, ничем не отличающийся от наших. Приятно удивляют цены, они в два раза ниже, чем в Финляндии, и раза в три в среднем, чем у нас.
На входе мы пробуем предлагаемую на дегустацию шарлотку с яблоками и рулет с корицей с чем-то вкусным внутри. Я почти наедаюсь, мне много не надо. Друг говорит, что обязательно купим такие штуки после марафона, он сдержит свое обещание.
Мы складываем в корзину «джентельменский набор марафонца», макароны, сыр, свежайшие булочки, печенье с начинкой. Я стаскиваю с полки большую банку шоколадной пасты. Друг добавляет к этому какую-то сервелатную колбасу и литровый йогурт. Нам кажется, что еды этой хватит на несколько дней, но в каждый последующий мы повторим набег на этот магазин, только ко всему прочему булочек возьмем гораздо больше и добавим большую коврижку.
По дороге к отелю переходим канал по узкому пешеходному мостику. По этому мосту можно ездить на велосипедах, но для снижения скорости, чтобы не столкнуться с пешеходами, на входе и выходе с моста устроены лабиринты из железных ограждений, то есть, по прямой на мост не въедешь и не войдешь.
"Times New Roman";mso-ansi-language:RU;mso-fareast-language:RU;mso-bidi-language:
AR-SA"> На газоне за мостом мужчина кормит гусей. Они стоят вокруг него полукругом, как собаки преданно смотрят в глаза. Он по очереди каждому дает по куску белого батона, приговаривая «Манджа, манджа». Слыша знакомое слово, я спрашиваю по-итальянски: «Вы итальянец?». Он отвечает по-испански, что нет. Он испанец, но живет здесь. На его вопрос, откуда мы, говорю, что из России. Он спрашивает, из какого города, и что мы тут делаем. Объясняю. Мы еще не раз встретим здесь этого испанца. Гуси для него, видимо, стали своими. Мы смеемся с другом, что разговор с испанцами по-итальянски стал для меня чем-то привычным, потому что подобный опыт я приобрела еще на чемпионате мира, болтая с женской командой используя слова и руки.
После обеда мой друг любитель принятия горизонтального положения. Ему нужен «тихий час». Меня это бесит жутко. Черта с два, он тут это получит. Я хочу много чего увидеть. Сейчас он не сопротивляется, наши желания посмотреть город совпадают. Мы быстро одеваемся и идем искать трамвайную остановку.
В светлое время местность меняется по сравнению с ночным кардинально. Вчера мы впотьмах искали отель и помним только ориентиры, на которые нам указывал наш добрый попутчик. Сегодня мы открываем район для себя заново.
За круговым хайвеем, что шумит под нашими окнами, Амстердам похож на другие города из стекла и бетона. Унифицированные коробки, немного симпатичнее, чем наши, но все равно безликие. Высотные дома, на одном из которых написано не много не мало «Мировой Центр Моды».
Во дворе одного дома скульптурная композиция , изображающая фонтан. На высоких шестах птицы, внизу нечто похожее на круглую ванну диаметром метров тридцать. Дно этой ванны выкрашено в синий цвет, как-будто в ней есть вода. Две ступеньки спуска в нее, у ступенек водосток, чтобы настоящая вода от дождей не застаивалась в этой нише.
Выходим на широкий бульвар, по которому проложены трамвайные рельсы. Здесь деревья почти не тронуты осенью, редкие листья подернуты ранней желтизной. На газоне еще одна композиция. Обычная огромного размера пружина покоится на столбах из бетона. Пружина окрашена бледно-голубой краской. Что она означает, додумывает зритель.
Трамвая на остановке ждем недолго. Здесь для них висит расписание, ходят часто. Здесь же к расписанию прикреплено предупреждение, что в воскресенье состоится марафон, посему транспорт с девяти утра до пяти или шести вечера ходить не будет. Вот так!
Мы садимся в трамвай. Заходить можно только в среднюю или переднюю дверь, другие двери для входа снаружи не откроются. Чтобы войти, нужно нажать на кнопку. Это сделано для сохранения тепла в холодное время. При входе и выходе положено приложить свой билет к считывателю. Мы долго гадали, зачем нужно приложить билет на выходе, и пришли к единственному выводу, чтобы узнать, сколько людей едет далеко, а сколько нет. Имея подобную информацию, можно правильно организовывать транспорт. Все жители исправно исполняют этот ритуал, хотя выйти можно и так.
В Амстердамском трамвае кондуктор сидит в специальной будке, оборудованной в вагоне, а не ходит по вагону, как у нас. Он продает разовые билеты, дает различную информацию по городу. Нам попадались исключительно веселые кондукторы. Некоторые даже пытались говорить по-русски несколько фраз.
В этот раз мы едем наугад, выйдем там, где просто понравится. Мой друг был в Амстердаме много лет назад. В его памяти остались направления, но он точно знает, что именно, я должна увидеть.
Как только начинаются дома, на которых стоят даты 18ХХ , мы выходим. Решаем просто прогуляться по улице, потом сесть на любой трамвай и доехать до самого центра.
Я кручу головой в разные стороны, без остановки щелкая фотоаппаратом. Каждый дом мне кажется интересным и красивым, я не знаю, на каком конкретно остановиться. Мне не верится, что я это вижу своими глазами. Город как-будто сошел с экрана телевизора моего детства, когда нам показывали сказочные мультфильмы или исторические фильмы про Петра Первого.
Чем ближе к центру, тем первые этажи все больше и больше занимают помпезные магазины для туристов.
Передо мной витрина ателье, где продают готовые дорогие мужские костюмы. При желании клиента костюм могут подогнать по фигуре. Прямо перед стеклом сидит импозантный усач. Он работает за швейной машинкой. Тут же стоят оверлоки, распошивочная машина, раскроечные столы и гладильные доски. Усач отрывается от работы, поправляет нитку, улыбается мне.
Мы продолжаем прогулку, любопытствуем, заглядывая в окна квартир. Штор на окнах нет. Амстердамцы живут на виду у всех. Огромные комнаты с высоченными потолками. В больших кухнях большие обеденные столы. Люди сидят, разговаривают, готовят пищу, ничего не скрывая от глаз прохожих. Закрытыми здесь являются только спальни.
Мы доходим до первых центральных домов. Театр. Музей бриллиантов. Казино, большое круглое здание, окруженное рвом.
Две остановки подъезжаем на трамвае. Перед нами большое зеленое поле, за ним грандиозное здание Национального музея --- Рейксмюзеума, в него мы пойдем после марафона. Слева вычурное строение из стекла, словно консервная банка, случайно упавшая посреди исторического великолепия, музей Ван Гога. Сейчас, он закрыт. Мы видели Ван Гога в Париже, поэтому не очень огорчаемся этим.
Несмотря на то, что прошли мы сегодня немало, в Амстердаме всего лишь три часа дня. Мы решаем ненадолго прервать прогулку, съездить домой, благо расстояния здесь не такие, как в Петербурге, а затем решить, что делать во второй половине дня.
«Я хочу увидеть проституток! Побывать в Амстердаме и не увидеть проституток?!» Я столько слышала про квартал красных фонарей, что непременно должна там пройтись. Амстердамцы секс сделали своим кичем. Каждый город должен иметь свою изюминку, по которой он был бы известен. Амстердам это секс и наркотики. На самом деле это вовсе не так, жители города такие же, как и жители других городов. Даже я бы сказала, что жители Амстердама приветливые, доброжелательные и веселые люди. Но для туристов они готовы представить секс и наркотики в смешном, развлекательном виде.
«Хорошо, хорошо, пойдем смотреть проституток, если они еще остались». Мой друг уверяет меня, что власти города решили покончить с этим безобразием, убрав проституток из центра, оставив там только сексшопы. Я знаю, что тетки за деньги еще остались, должны остаться, ведь я их не видела.
Добираемся до центра. Долго бродим по узким улочкам, ориентируясь на память друга «где-то тут или там». Наконец, решаем все-таки спросить у местных. Заходим в магазин. Мой друг, краснея и виновато улыбаясь, что-то мямлит молодому мальчику-продавцу: «Майне фройндин....» Я понимаю, что все стрелки переведены на меня. Мальчик подробно объясняет, где находится квартал, он даже выходит на улицу с картой и показывает нам направление.
Мы идем в указанную сторону, но для полного понимания маршрута нам требуется дополнительная помощь. Улицы в центре похожи одна на другую, а уже довольно темно. «Ну, теперь я спрошу. Мне-то уж объяснят». Друг соглашается с радостью. Мы выходим на привокзальную площадь, квартал рядом с ней. Пока светофор горит красным, я спрашиваю первого попавшегося мужчину: « Мне нужна улица с проститутками!» Окружающие нас смеются. Мужчина с улыбкой рассказывает мне дорогу.
«Что ты сказала? Почему все вокруг смеялись?» « Я не стала разводить бодягу о красных фонарях, тем более, что я не знаю, как это звучит по-английски, я просто спросила про проституток. Коротко и понятно. Нам туда!»
Мы идем вдоль канала, где-то это здесь. Вокруг нас полно иностранцев, мы даже слышим русскую речь. Все люди тут ищут то же, что и мы. Сворачиваем в узкую улочку. Два трансвестита развлекают публику. Мне они напоминают клоунов во время праздника, ничего необычного. Мы идем вдоль витрин, где продают презервативы. Они развешаны на веревках, как гирлянды. Просто цветные, презервативы в виде Эйфелевой башни, жирафа, петуха, коня, морковки, коровы. «Интересно, а козел есть? Или ни один мужик козла не наденет?» Мой друг наблюдает за мной. «Во! Козел тоже есть!» --- я радуюсь такой находке.
В других витринах выставлено женское белье, «медсестра», «пантера», «кошечка», «зайка». Один комплект просто восхищает меня, не будь со мной сейчас друга, я бы приценилась к нему. Великолепный желтый топ с красивым перехлестом на спине и груди, желтые шорты с черной оторочкой. К этому комплекту прилагается хлыст. Если хлыст убрать, то я почти в такой же одежде бегаю. Мне бы очень пошло!
«Я же говорил, что проституток убрали». Я мрачнею, я не хочу с этим соглашаться. «Ну, ладно, давай здесь свернем к каналу и пойдем обратно на площадь». Я делаю пару шагов по мостовой и застываю в изумлении.
Большая витрина, обрамленная красными неоновыми лампами. Барный высокий стул. На нем сидит девушка в парике и неоновом нижнем белье. Белье на ней светится. Она пальцами указывает на проходящих мужчин и приглашает их к себе.
Мне все происходящее кажется представлением. Мне не верится, что это может быть по-настоящему, что разные люди периодически ее имеют.
«Ну вот! А ты говорил, убрали. Теперь я спокойна, хоть одну из них мне удалось увидеть».
Мы переходим на противоположную сторону канала. Друг мне показывает окна, где раньше также сидели проститутки, сейчас во многих из них кафешки или лавки. В кафешках сидят люди и курят всякую дрянь. Еще две витрины. В одной худенькая девушка с хорошей фигуркой в таком же светящемся белье, она кривляется, заигрывая с прохожими. В другой --- толстушка. Толстушка в ночной рубашке сидит на стуле, картинно сложив руки, эдакая тургеневская девушка. Интересно, много ли желающих переспать с мягкой мебелью? «Уже три!»
Мы еще раз переходим канал. Мы пытаемся выбрать путь, где народу поменьше, но сейчас это бессмысленно. Вечер еще не поздний, погода теплая, где еще шляться туристам, как не в этом злачном месте.
Мы направляемся к площади. Витрины с проститутками начинают попадаться нам через каждые десять метров. В одной из них мы даже видим чернокожую красавицу. Некоторые девушки болтают друг с другом раскрыв занавесчатые перегородки между барными стульями. Удовлетворив свое любопытство, я теряю к ним интерес.
Еще некоторое время мы прогуливаемся в центре. Рассматриваем и меряем деревянные башмаки. Прицениваемся к сувенирам, я обязательно привезу что-нибудь домой. А потом нагулявшиеся и порядком уставшие, садимся в трамвай. В моем мозгу уже рисуются оставшиеся от обеда макароны с сыром и мягкие булочки с шоколадной пастой.