Дорога Жизни 2012 (половинка)
Мы трогаемся в предрассветной темноте. В автобусе тепло. На улице в городе минус восемнадцать, значит, за городом будет очень холодно. Сидя в удобном кресле, не хочется об этом думать.
Сейчас мои мысли далеки от предстоящего бега. Я не участвую в полном марафоне, я вообще не участвую в данном старте. Для меня это просто темповая тренировка, задача которой, начав медленно, пробежать как можно ровнее. Я думаю закончить половинку не раньше часа тридцати четырех. Даже если такой результат у меня не получится, я не буду расстраиваться.
Сегодня меня поведет мой друг из Новгорода, я очень надеюсь, что он поможет мне правильно разложиться по дистанции. Мы сидим рядом, и я по дороге в городе показываю ему свои тренировочные маршруты.
В этом году часы оставлены на летнем времени, мне это нравится гораздо больше, чем зимнее. Я жаворонок. При выезде на Дорогу Жизни алая полоса рассвета загорается над лесом. Небо из чернильно-синего постепенно становится лазурным.
Ветра нет, струйки дыма из деревенских труб, словно свечки, тянутся вверх, растворяясь в воздухе.
Господи! Сколько ненормальных в нескольких автобусах! Мы говорим о блокаде, о тогдашних морозах, о том, что пережили наши родители. Что такое сейчас пробежать каких-то полтора часа, потом вернувшись в тепло к горячей пище.
Очень медленно колонна ползет по трассе. Последние машины на ней до окончания марафона.
Въезжаем в Рахью, сворачиваем к школе. Водитель долго паркуется. Забираем вещи, выходим. Ужас!!! Мы попадаем в холод, леденящий не только тело, но и душу. Как мы побежим?! Двадцать один градус.
Молоденький мальчонка, что сидел напротив, забывает в автобусе шапку и перчатки. В моей голове сразу возникают кошмары. Я забираю «потеряшки», иду разыскивать балбеса. Как он до школы дошел?
В школе мужчины располагаются в трех больших помещениях. На мое везение, мальчишка находится сразу. Под смешки мужчин, что это не женская раздевался, я отдаю ему его вещи.
До старта два часа. Мы долго не надеваем беговую одежду, нельзя, в таком тепле она станет мокрой, и мы замерзнем на улице.
Я брожу по коридору школы, болтая со знакомыми. Я даже не знаю, стоит ли разминаться на улице. Если я собралась бежать медленно, на кой хрен мне разминка, разомнусь на трассе. Вокруг народ утепляется, мажутся мазями и кремами от обморожения. Большая часть побежит в масках и трубах сегодня. Дышать таким воздухом небезопасно для горла и легких.
За двадцать минут до отъезда автобусов на старт, я все-таки решаю пробежаться хотя бы пять минут, а заодно и решить проблему утепления рук. У меня с собой варежки вязаные и овчинные. Я выбегаю на улицу в вязаных. Мне хватает двух минут, чтобы оценить ситуацию. Только овчинные!
Я быстро возвращаюсь в школу, хороня мысль о разминке.
Грузимся в автобус к старту. Людей перед стартом оказывается больше, чем мест в автобусе. Многие приехали на электричке, кого-то подкинули на судейских микриках и даже на скорой, обслуживающей пробег. Водила вредничает. «Не поеду, пока все не будут сидеть!» Мы стоим минут двадцать. Шутим, что есть шанс не успеть к старту и поехать прямо на финиш в этом же автобусе. Молоденькая девочка смеется: « Мне ведь все говорили, куда ты, дура, собралась в такой мороз?» Я сажусь на колени к другу, предлагая всем мужчинам поступить с женщинами так же, девчонки марафонки все худенькие и легкие, а водила не шутит. Мне наплевать сейчас, как выглядит мой поступок со стороны.
Наконец все рассаживаются потеснившись. Мы трогаемся. Уже светло. Ярчайшее зимнее солнце невысоко над горизонтом, звенящие от мороза елки.
До самого старта автобусы не отправляют на финиш. В такой холод людям дают возможность раздеться для бега как можно позже. Мы бегаем туда-сюда по трассе, стараясь размяться и не околеть одновременно. Мне далеко не жарко, но я знаю что, как только начнется темповый бег, я не просто согреюсь, я буду мокрая от внутренней жары. Моя одежда меня не волнует, я очень грамотно одета. Мой друг все время спрашивает меня «как тебе?». Мне нормально.
Наконец нас строят у линии. В этот раз никто не стоит даже секунды, все прыгают и бегают на месте, любая остановка, и ты ледышка.
Хлопок пистолета. Пошли разбегаться. В этот раз мы стояли в конце толпы. Друг не разрешает мне начинать быстро, но совсем медленных бегунов мы все-таки обходим сразу. Встаем в темп 4.27 на километр. Очень комфортный прогулочный темп для обычного кросса. «Не разгоняйся!» Я делаю все, как он велит. Сегодня я бегу без установок тренера. Даже если они и были бы, то я послала бы их подальше. В таких условиях задача просто спокойно дожить без болезненных последствий.
Тысячи тают под ногами незаметно. Мне настолько легко, что я удивляюсь этому состоянию. Я очень давно не получала удовольствий от стартов без пахоты и терпежки. Сейчас я болтаю с другом, дыша в маску, и чувствую себя королевой.
Выбегаем из Пробы. Вдоль всей трассы высоченные деревья, закрывающие от нас солнце, но местами попадаются открытые пространства. За Пробой одно из них. Поляна с камышами и осокой, торчащими из снега. Все искрится в солнечном сиянии, вызывая неподдельный восторг.
Пятерку пробегаем ровно, двадцать одна тридцать. Хорошее время для «нерезультата» и таких условий. Народ растянулся группками по дороге. Мы потихоньку начинаем нагонять убежавших вперед.
Пятисотметровый подъем. Друг дает наставления. Смешно. Я бегу здесь в третий раз, я знаю, что за чем, но делаю вид, что слушаюсь. Забегаю наверх, подбирая мужчин. Я часто подбираю народ на подъемах, не знаю, почему, но подъемы мне даются.
Поворот на Углово. Чуть ускоряемся на пологом и длинном спуске. Как быстро пролетела треть дистанции. Я смотрю, как блестят на солнце рельсы железной дороги, подходящей здесь вплотную к трассе. Одинокие избушки, лохматые большие псинки во дворах, гавкающие и испускающие клубы пара из пасти.
Романовка. Перебегаем пути. Особняки, глухие заборы, ларьки.
Десятка сорок две пятьдесят. Как ровно и гладко мы идем. Никакого намека на усталость. Маска стоит ледяным колом на лице, в варежках руки мокрые от пота, ни малейшего желания снять ни первое ни второе, мне очень хорошо и комфортно.
Вот и старт десятки. Осталось меньше половины. Очень хочется ускориться, но я знаю, чем это закончится. Романовка длинная деревня, до ее конца не нужно дергаться.
Мой друг бежит с травмой ноги. Еще накануне мы договорились, что если боль в ноге станет невыносимой и придется добегать на обезболивающих, я пойду вперед сама, без него. Мы придумали сигнальную фразу, но я очень не хочу, чтобы она прозвучала. Я даже испытываю неловкость за свою силу перед его покалеченностью.
Начинаются горки вниз-вверх. «Беги сама!» Я слышу это за спиной. Мое сердце сжимается в комок. Я опять останусь наедине с дорогой. Я не хочу!
Я подавляю в себе все эмоции, не снижая темпа, ухожу вперед. Осталось семь километров.
Перед длинным и крутым спуском во Всеволожске стоит мой муж. Он остался на точке тридцать пять километров для марафона. Сейчас он снимает всех нас, а потом, отсняв лидеров марафона, уедет на финиш с судьями фотографировать тех, кто бежит полный. Я улыбаюсь ему, мне легко и весело, потому, что я догадываюсь, как смешно мы все выглядим в нашей одежде в инее и с замороженными волосами и ресницами.
Очень внимательно слежу за ногами на спуске. Меня несет вперед, на дороге попадаются льдины, нельзя скатиться в неконтролируемый бег.
Выхожу на финишную прямую длиной в шесть километров. Отпускаю ноги, пусть бегут. Темп возрастает до 4.10. Дышать становится сложно. Опускаю маску со рта. Ледяной воздух сушит горло. Съедаю девочку за пять километров до финиша.
Всю дорогу в этот раз я бегу без питья. Остается последний пункт на девятнадцатом для нас километре. Я раздумываю, пить чай или нет. Горлу теплая жидкость бы не помешала, но особой жажды нет.
Не люблю прямые длинные отрезки, привыкнув бегать их на набережных, я умею отключаться от происходящего. Сейчас я мыслями далеко отсюда, я просто отстукиваю ногами тысячу за тысячей.
Перед последней двушкой впереди компания, хорошо бегущая девушка и два парня. Я не собираюсь сражаться с ними за первенство. Они забирают три стакана последнего чая из рук волонтеров. Я вдруг понимаю, что даже на столе нет наполненного стакана. Я в отчаянии делаю взмах рукой и произношу вслух « да плевать!». Не судьба мне сегодня попить, два километра добегу и так.
Через триста метров легко прохожу троицу, я ничего не делаю для этого, я просто не мешаю своим ногам, 4.09, троица даже не дергается за мной. На последней тысяче еще собираю народ. Последний дедушка сдается за сто метров до финиша. 4.04. Набегаю по снегу, посыпанному песком, финиш 1.30.12. В протоколах нам сбавят всем по минуте. Муж потом скажет, что на морозе отказал главный хронометр.
Я успеваю отдышаться. Хорошо бежавшая девушка поздравит меня после финиша, она с Украины, из теплых краев. Мы пойдем с ней пить горячий чай у солдат из кухни. Там я дождусь своего друга, который все-таки добежит не намного хуже меня. Мы прыгнем в первый попавшийся автобус, идущий в город, снимем с себя промокшую одежду, поменяем ее на сухую и теплую, и будем долго радоваться сегодняшнему яркому солнечному дню, этому жуткому морозу и нашему легкому преодолению трассы длиной всего лишь в двадцать один километр.
В абсолюте я окажусь лишь четвертой….