Из жизни офицера-интернационалиста. Афганистан: участие в "политической ошибке"
Коли мені було 4 місяці, мій тато майже загинув в Афганістані.
Фрагмент з посту в ЖЖ мого батька zagreba56 at Из жизни офицера-интернационалиста. Афганистан: участие в "политической ошибке". Зарпошую читати, коментувати, і "знайомити" мого тата з вашими батьками-блогерами ;-)
***
В первых числах мая 1983, принимая дежурство по части, я на докладе у начальника штаба Пограничного отряда получаю задачу - по окончанию дежурства, подготовить материалы по передаче подразделения заместителю. На меня пришел приказ идти выполнять долг - воевать. Особого восторга не испытывал, но не было и паники. В своей профессиональной подготовке я был уверен, а там как повезет.
23 июля 1983 года, место действий - север Афганистана, провинция Бадгиз, Калай-Нау. Наши подразделения - это Специальные войска КГБ, а проще Пограничные войска - выполняли задачу “по предупреждению и противодействию, проникновения бандитских формирований и террористических групп неприятеля, с сопредельной территории, на территорию Союза”. Выполняли мы, как тогда говорили, - интернациональный долг (отрабатывали «санитарные» функции).
Это была обычная оперативно-тактическая задача. Журнал боевых действий я не вел, не моя функция. Где-то на второй фазе операции мы ощутили сильное огневое противодействие противника. Начали свистеть и стучать по броне БТРа пули.
Даю команду спрятать десант под броню транспортера (у меня были «сарбозы», это так называли ополченцев из местных племен), и сам принимаю решение укрыться (до сего момента сидел на броне, а ноги свешены в командирский люк). Стал, ногами на сиденье, - и все…. Тьма!
Что произошло? Под моим бронетранспортером, точнее под моим колесом, передним правым, взорвалась противотанковая десяти килограммовая мина.
Десять килограмм - это напоминание для молодежи, которые уже привыкли ко всему расфасованному в супермаркетах - это большое ведро (по объему), но только не воды, а взрывчатого вещества.
Меня куда-то выкинуло, говорят далеко, но мои бойцы меня нашли. Без признаков жизни, правда, но дыхание есть.
Проверили все конечности, такая методика у военных медиков есть - покалывают острым предметом, на вопрос определения поражения нервных окончаний (рук и ног). Одна нога моя была без признаков нормальной жизни. Её спрятали в гипс (с ней, левой, я мучаюсь все оставшееся время - отстает она, редиска нехорошая, от правой), и вызвали “борты” (так мы называли вертолеты). Сначала нас (это наводчика, водителя и меня), отправили в Кушку, и через Мары доставили в Ашхабад в окружной госпиталь.
Лежу я в палате офицерской один - нужен был покой строжайший, неподвижность и тишина.
Грустно. Двадцать семь лет всего, а я уже имею: две контузии, (месяц назад была еще одна контузия, из-за неё отказали мне в поездке в Ленинградскую академию для сдачи вступительных экзаменов. А ведь я был кандидат на поступления в Академию, и это при 4 годах офицерского стажа - карьерный рост был хороший!). Перенесли мою кандидатуру, как воюющую, на следующий год. Лежу. Грустно. И себя, хорошего, так жалко. Уколы приходят делают, утку забирают, кушать не дают - ничего не лезет. Одна глюкоза через шприц проходит хорошо. И не сон, а полузабытье. Мучение, дождаться утреннего солнышка, в это время и проваливаешься в дрему.
Вдруг мне на седьмые сутки (вот и не верь теперь в счастливые числа) приснился нормальный мужской сон, с картинками. И после этого эротического сна я пошел на поправку. Начал восстанавливать форму, стал принимать нормально пищу. Начал проводить для себя восстановительные спортивные упражнения по своей методе. Уже получил разрешение врача на свободное передвижение по территории госпиталя.
Однажды, после утренних медицинских процедур, пошел по своему маршруту, и возле павильона Военторга (была такая воено-торгующая организация) вижу небольшую очередь. Захожу и вижу то, чего нет в землянках Афгана - сметану в 200 гр. стеклянных баночках.
Заказываю продавцу, для себя: «Дайте мне, пожалуйста, баночку сметаны и 300 грамм сухой колбасы» В ответ: «Нет. Это только для персонала медицинского».
На мои вразумительные и возмутительные возражения, типа я - офицер, и прошу не водку, а продукты питания, перс нехороший (он был натуральным иранцем) отвечает: "Нет!".
И я приглашаю его движением руки к весам. Он, наивный, тянется к весам послушать, что я скажу или предложу, и ответ его мне уже был написан на его физиономии. Но вопроса-предложения не было. Просто контуженый капитан взял нехорошего работника прилавка за полы его профессиональной курточки и несколько раз ударил лицом о его же весы. Провел практический урок этики и поведения для сотрудников прилавка в медицинском учреждении закрытого типа.
Прибегает начальник госпиталя, разбираться. Узнав причину моего поступка, извинился и приказал обеспечить меня дополнительным питанием, ежесуточно, по норме 200 гр. сметаны, и 300 грамм полусухой колбасы, со своей командирской статьи. Дело шло на поправку, а тело требовало калорийного питания.
Фрагмент з посту в ЖЖ мого батька zagreba56 at Из жизни офицера-интернационалиста. Афганистан: участие в "политической ошибке". Зарпошую читати, коментувати, і "знайомити" мого тата з вашими батьками-блогерами ;-)
***
В первых числах мая 1983, принимая дежурство по части, я на докладе у начальника штаба Пограничного отряда получаю задачу - по окончанию дежурства, подготовить материалы по передаче подразделения заместителю. На меня пришел приказ идти выполнять долг - воевать. Особого восторга не испытывал, но не было и паники. В своей профессиональной подготовке я был уверен, а там как повезет.
23 июля 1983 года, место действий - север Афганистана, провинция Бадгиз, Калай-Нау. Наши подразделения - это Специальные войска КГБ, а проще Пограничные войска - выполняли задачу “по предупреждению и противодействию, проникновения бандитских формирований и террористических групп неприятеля, с сопредельной территории, на территорию Союза”. Выполняли мы, как тогда говорили, - интернациональный долг (отрабатывали «санитарные» функции).
Это была обычная оперативно-тактическая задача. Журнал боевых действий я не вел, не моя функция. Где-то на второй фазе операции мы ощутили сильное огневое противодействие противника. Начали свистеть и стучать по броне БТРа пули.
Даю команду спрятать десант под броню транспортера (у меня были «сарбозы», это так называли ополченцев из местных племен), и сам принимаю решение укрыться (до сего момента сидел на броне, а ноги свешены в командирский люк). Стал, ногами на сиденье, - и все…. Тьма!
Что произошло? Под моим бронетранспортером, точнее под моим колесом, передним правым, взорвалась противотанковая десяти килограммовая мина.
Десять килограмм - это напоминание для молодежи, которые уже привыкли ко всему расфасованному в супермаркетах - это большое ведро (по объему), но только не воды, а взрывчатого вещества.
Меня куда-то выкинуло, говорят далеко, но мои бойцы меня нашли. Без признаков жизни, правда, но дыхание есть.
Проверили все конечности, такая методика у военных медиков есть - покалывают острым предметом, на вопрос определения поражения нервных окончаний (рук и ног). Одна нога моя была без признаков нормальной жизни. Её спрятали в гипс (с ней, левой, я мучаюсь все оставшееся время - отстает она, редиска нехорошая, от правой), и вызвали “борты” (так мы называли вертолеты). Сначала нас (это наводчика, водителя и меня), отправили в Кушку, и через Мары доставили в Ашхабад в окружной госпиталь.
Лежу я в палате офицерской один - нужен был покой строжайший, неподвижность и тишина.
Грустно. Двадцать семь лет всего, а я уже имею: две контузии, (месяц назад была еще одна контузия, из-за неё отказали мне в поездке в Ленинградскую академию для сдачи вступительных экзаменов. А ведь я был кандидат на поступления в Академию, и это при 4 годах офицерского стажа - карьерный рост был хороший!). Перенесли мою кандидатуру, как воюющую, на следующий год. Лежу. Грустно. И себя, хорошего, так жалко. Уколы приходят делают, утку забирают, кушать не дают - ничего не лезет. Одна глюкоза через шприц проходит хорошо. И не сон, а полузабытье. Мучение, дождаться утреннего солнышка, в это время и проваливаешься в дрему.
Вдруг мне на седьмые сутки (вот и не верь теперь в счастливые числа) приснился нормальный мужской сон, с картинками. И после этого эротического сна я пошел на поправку. Начал восстанавливать форму, стал принимать нормально пищу. Начал проводить для себя восстановительные спортивные упражнения по своей методе. Уже получил разрешение врача на свободное передвижение по территории госпиталя.
Однажды, после утренних медицинских процедур, пошел по своему маршруту, и возле павильона Военторга (была такая воено-торгующая организация) вижу небольшую очередь. Захожу и вижу то, чего нет в землянках Афгана - сметану в 200 гр. стеклянных баночках.
Заказываю продавцу, для себя: «Дайте мне, пожалуйста, баночку сметаны и 300 грамм сухой колбасы» В ответ: «Нет. Это только для персонала медицинского».
На мои вразумительные и возмутительные возражения, типа я - офицер, и прошу не водку, а продукты питания, перс нехороший (он был натуральным иранцем) отвечает: "Нет!".
И я приглашаю его движением руки к весам. Он, наивный, тянется к весам послушать, что я скажу или предложу, и ответ его мне уже был написан на его физиономии. Но вопроса-предложения не было. Просто контуженый капитан взял нехорошего работника прилавка за полы его профессиональной курточки и несколько раз ударил лицом о его же весы. Провел практический урок этики и поведения для сотрудников прилавка в медицинском учреждении закрытого типа.
Прибегает начальник госпиталя, разбираться. Узнав причину моего поступка, извинился и приказал обеспечить меня дополнительным питанием, ежесуточно, по норме 200 гр. сметаны, и 300 грамм полусухой колбасы, со своей командирской статьи. Дело шло на поправку, а тело требовало калорийного питания.