ЭЛЬБРУСИАДА ПРИМИРЕНИЯ
Часть 4
Об этом необычном восхождении много писали центральные газеты. Местные же практически обошли его стороной. Я нашел в подшивках только один материал - «Эльбрусиада примирения». («Кабардино-Балкарская правда». 1992. 4 сентября). И этому есть свое объяснение. Дело в том, что проведение этой акции не было согласовано с местными властями. В те времена подобное еще случалось. И общественная инициатива шла именно снизу, а не спускалась сверху. И в этой ситуации местные власти, неверно информированные, не дали разрешение на восхождение, более того - попытались воспрепятствовать ей.
О том, с какими проблемами столкнулись организаторы рассказал в своей книге «Как будут без нас одиноки вершины» (Москва, «Русский мир», 2000) легендарный советский альпинист, спасатель Владимир Дмитриевич Кавуненко. (Кстати говоря, 25 июня этого года ему исполнилось 85 лет!) Глава эта, заключающая его книгу, так и называется «Эльбрусиада примирения». Написана она в форме диалога между автором и его собеседником, тоже альпинистом Александром Кузнецовым. А поэтому мы возьмем на себя смелость опустить вопросы и свести ответы к прямой речи главного идеолога «Эльбрусиады примирения».
Итак, «эта идея варилась у меня в голове не день и не два. Промелькнуло сначала: 50 лет со времени боев на Эльбрусе, установка немцами на вершине штандарта со свастикой и снятие его нашими военными альпинистами с водружением советского флага. Мы знаем людей, которые воевали на Эльбрусе и снимали фашистский флаг. Они еще живы, они с нами.
А потом эта идея стала вырастать в Эльбрусиаду, в совместное восхождение на Эльбрус трех поколений альпинистов - наши воевавшие отцы, мы - второе поколение и наши взрослые уже дети - третье. Сыну моему тогда было 36 лет.
Конечно, такая встреча несла в себе не только идею примирения и дружбы, но и в какой-то степени их покаяния. Жив еще был капитан Гротт, который занял в 1942 году Эльбрус, обосновался со своими егерями на «Приюте 11» и установил на вершине Эльбруса фашистский флаг. Живы и бывшие с ним егери. Это мы знали.
Но чтобы провести такую совместную Эльбрусиаду, нужны деньги. Заготовили мы кучу писем и пошли по разным инстанциям. Откликнулись немногие. Где-то в апреле 1992 года мы послали об этом факс в Германию. Немцами идея сразу была принята и в середине мая мы уже уехали к ним на презентацию этого мероприятия. Занимался этим Карл Гриссингер, с ним велись переговоры и он все организовывал, поскольку мы были с ним хорошо знакомы. Карл - вице-президент Международного союза бергегерей, куда входят Италия, Австрия и многие другие страны, даже США и Япония. Он развернул дело на высоком уровне, привлек даже представителей самого Коля. Решили, что 10 августа собираемся в Приэльбрусье.
Крышу над головой нам дал Краснопресненский райисполком, его председатель Александр Викторович Краснов. Он сам альпинист, большой любитель трудных путешествий. Он с нами на Эльбрус ходил и в Гималаи мы с ним ездили. И вот тут он очень помог. Телефон, факс, помещение и прочее.
Приехал я в начале августа на Кавказ, договорился с моим другом Володей Настаевым о том, что он организовывает в Нальчике оргкомитет Кабардино-Балкарский, который донесет нашу идею до властей республики и до профсоюзов. Зейтун Залиханов, начальник канатной дороги, принял самое активное участие в наших делах. Во всем помогал. И вдруг 11 августа ко мне приходит человек в штатском. Представился - КГБ. Спрашивает: «Что вы собираетесь делать, Владимир Дмитриевич?» - «Собираемся сделать восхождение на Эльбрус». «Какие флаги?» А я о флагах вообще не думал. Говорю, что наши, трехцветные. Он пошел звонить. Возвращается и говорит: «Вас, Владимир Дмитриевич, срочно вызывают на внеочередное заседание президиума правительства Кабардино- Балкарии».
Поехал со мной заместитель Краснова - Валерий Петрович Воинов. Сидят человек 12-15 министров, еще разные люди… «Нам сказали, что вы планируете поднять над Эльбрусом фашистский флаг со свастикой». Я просто растерялся. Откуда? Кто сказал? Там сидели люди, с которыми я вел до этого переговоры. В частности, председатель профсоюзов, симпатичная женщина, и председатель горсовета Тырныауза, который мне очень помог, дал бензин для автобусов. С бензином были большие трудности, и без его помощи мы бы немцев в горы не завезли. Но все, с кем я имел дело, говорят: «Нет, мы вас не знаем». Ни один не подтвердил наших общих дел по подготовке Эльбрусиады. Категорически отказались.
Я все понял и говорю, что немцы уже в пути из Минвод в Баксан. Около 60 человек. В их планы, кроме восхождения, входит гуманитарная помощь Приэльбрусью. Они планируют передать большую сумму денег тырныаузкой больнице, детскому саду и интернату. Хотят восстановить электростанцию у «Приюта 11», разбитую еще во время войны. Вроде бы в порядке покаяния сделать в Баксанском ущелье много добрых дел. Программа у них долгосрочная, из года в год будут приезжать в Баксан, что принесет большие доходы, фантастическую поддержку всему Приэльбрусью.
Я все это докладываю, но меня не слушают. Ведут себя грубовато, по-хамски начальственно…
Тогда я заявляю, давайте договоримся так: никакой акции примирения не будет. Приезжает спортивная группа за свои деньги, делает восхождение и уезжает. Никаких митингов, никаких флагов, никаких акций. Нет. На этом и разошлись…
Приезжаю в Иткол - немцы уже там. Как тепло их встречали балкарцы. Но тут пошел накат уже материальный. Если мы договорились со всеми полюбовно, что немцев будут принимать по нашим расценкам, то вдруг запросили в три раза больше. Ни в одной стране мира расценки для местных жителей и иностранцев не отличаются, и только у нас с иностранцев дерут втридорога. Договорились, что они пойдут по нашим расценкам, а сверху приказ - отменить договоренность. Не будет заплачено - выставлять немцев на улицу. Тут начался сбор денег. Зейтун Залиханов мне помог, дал свои личные деньги. В Итколе его родственница Маша тоже помогла. Пошел я с шапкой по всему ущелью. Надо было каждый день доставать наличные деньги, перевод задерживался.
У немцев с собой была приличная сумма денег на гуманитарку. Но без разрешения властей передать их они не могли. Так и увезли деньги обратно. Привезли с собой очень красивые металлические венки, чтобы возложить у памятника советским воинам в Терсколе. Их и возложили, но вопреки запрету - местная власть без разрешения начальства категорически запретила проводить митинг. Как раз в это время я узнал, что из Нальчика выехал ОМОН. Едет за мной. Надо скорее организовывать восхождение. Тогда немцев разделили на две части, одна из них пошла на Эльбрус, а другая поехала в Верхнюю Балкарию».
Окончание следует