Путник
"Путник"
- Хозяева. Есть кто дома? - Кричал мужик с рюкзаком на плече, стуча в массивную деревянную воротину. В окне дома он увидел женское лицо, а во дворе уже услышал мужской басистый голос. - Ну кого еще нелёгкая принесла? Ворота отворились и перед глазами путника предстал здоровый бородатый мужик в старой русской одежде. - Хозяин, пусти переночевать, а то боюсь околею ночью в дороге. Бородатый оглядел мужичонка с головы до пят, кряхтнул, почмокал губами, да и пропустил мимо себя его, без гласно. - Обувку тут симай. Проходи в хату. Скромное здешнее убранство очень насторожило мужичка. Деревянные лавки, стол, полы дощённые половиками застелены, керосиновые лампы. "А не попал ли я к староверам?" - мелькнула мыслишка в голове. В доме гостя встретили ещё один громадный мужичище с бородой до пупа, девушка грудастая с длинной косой, хозяин дома - старик и старушка - очень строгая лицом. Дед с бабкой оба были высокого роста несмотря на свой старческий возраст. Домочадцы встретили гостя не совсем дружелюбно. Смотря прямо в глаза, дед спросил странника: - Откель будешь, мил человек? Какими стёжками дорожками заплутал в наши края? - Ой батя, долго я до вас добираться. Заблудился я в вашей глуши. А тут слава тебе Господи ваш хуторок на моих путях очутился. Спасли вы меня, а то не ровен час сушить бы мне весла и сыграть в ящик. Осень-то нынче лютая выдалась. - Ну проходи - проходи в хату, чего у порога стоять. Усадили хозяева пришельца за стол, сами сели, кроме громадного бородача и девки румяной, которые стояли у печи. За небольшим окном наступала ночь. - Ох и душно же у вас. - А жар костей не ломит. Ты лучше рассказывай, как величать тебя? - Александр. - Стало быть Сашкой кличут. И что же Сашка в Христа веруешь? - добродушно спросил долговязый старик. - Ну как верую? Знаю, что Бог есть. - Ага. Христа, я тебя спрашиваю, исповедуешь? - Не унимался с этим вопросом дед. - Не знаю батя. Был такой человек - сын Божий. А то, что Он Бог - сомневаюсь я. - Сомневается он. Слышь, Поликарп? - Дед через плечо посмотрел на здорового кудлатого мужика. - Слышу батя. За ворота его швырнуть? - Спросил тот. Александр посмотрел удивленными глазами на Поликарпа и вжался в лавку. - Брось баловать сынку. Али мы нехристи какие. Пущай ночку будет и станется с него. Сашка расслабился и разжал пальцы вцепившиеся в лавку. В окне показался маленький, щупленький, лысоватый старичок, с перемотанной через всю голову тряпицей. Он жалобно посмотрел в окно на всех присутствующих. И вдруг замахал рукой, как бы зовя нас всех с собой. Страх на его лице был неподдельный. - Степаныч, опять ты, поди прочь. Не нагоняй тоску, - замахала на него руками молчаливая старушка. Костлявый старикашка опустил руки и прошел мимо окна тяжело вздохая. Пришелец был в шоке от увиденного, его взгляд бегал от старухи к деду, от деда к старухе, а от неё на всех остальных присутствующих. Лица у всех были серьезные до нельзя. - Так может впустить в дом старичка? - Нарушил тягучее молчание путник. - Еще чего не хватало, - грозно процедил дед. - Чёрт с ним и сатана с лешим. И ни слова больше про него - шельму. Усёк? - Да, - тихо произнес гость. А у самого голову разрывала множество вопросов, они мучили его досаждая ему. - Значит так, зови меня дедом Иваном, хозяйку мою зовут Парасковией, дочь Глафирой, этот бугай Глебушка, а того ты уже знаешь. Бабы, мечите на стол кушанье, Пусть поподчивает и в люльку. - Вот уж не думал, что в 21 веке своими глазами увижу настоящих староверов. - Что ещё за староверы, кто такие, почему не знаю? - Спросил хозяин дома, наблюдая за тем, как на стол Глашка с матерью выставляли вареную картошку, сало, молоко, хлеб, чеснок. - Ну как же? Это вы. - Ты Сашка, тень на плетень-то не наводи. В хате стали скромно смеяться все присутствующие. - Это он батя, думает что мы старые и верующие от того и староверы, - сказал Глеб улыбаясь. - Сам знаю, что он думает, не шуми, не встревай в разговор, пока отец слово держит, - сердито отдёрнул сына отец. - Прости батя, - понурив голову пробасил детина. - Значит мы староверы, говоришь. А ведь это от твоего недоразумения душа в потёмки залезла. Вера вечна, она одна, Бог же один и другого быть не может. Так? - Так, - согласился обескураженный Сашка. - Но... - хотел было продолжить он. - Я не договорил. Что значит веровать по-новому и по-старому? Бог неизменен и вера не может быть новой или старой, она как есть так и есть. Понял? - Ну-у, не совсем. - Батя, а может всё же его вытолкнуть за ворота, - вновь произнёс Поликарп. - Угомонись, сынку. Это ему бисово отродье не даёт уразуметь истину. Ну ты лопай - лопай, налегай на картошечку. Мы с тобой еще побеседуем. Вдруг, в окне снова объявился сухощавый старичок и как прежде начал манить нас на улицу. - Вот окаянный, неугомонный. Чур, меня, - перекрестившись, старушка занавесила окошки. Александр заметил, как все трижды перекрестились. Было настолько неловко, что гость сам перекрестил себя раз. - И всё же кто это? - Не удержался Сашка. - Брат мой, - ответил старик, поднимаясь из-за стола. - Ну всё, будет, спать пора. Прасковья постели ему в сенях. Глафира со стола убери. Всю ночь думки одолевали голову путника. Почему родного брата дед Иван не пускает к себе в дом и зачем этот старичок зовет всех на улицу? Проснулся Александр от толчка в ногу. - Вставай, лентяй, бока все отлежал, - сказал Поликарп стоя над ним и сверлил полусонного пронзительным взглядом, - батя зовет. - Сколько времени? Я же совсем не спал. - Почти шесть. Все уже на ногах, один ты разлёживаешься. - С ума сойти. Почти шесть, и это называется христианское гостеприимство. - Не бурчи, вставай, иди за стол. Александр прошёл в хату и увидел за столом деда Ивана поглощающего жареную рыбу. - Ну и жара в доме, я так и не смог уснуть. А запах гари вы не чувствуете? - Это от печи всё, не волновайся. Всё что должно было сгореть, давно уже сгорело. Лопай рыбку. - А где все? - По хозяйству управляются. А ты как думал? Ишь? - С ухмылкой произнес дед. Ну так ты мне расскажешь во что ты веруешь? - В Бога, наверно, - запихивая картошку в рот, сказал Сашка. Дед аж рыбу в сторону отложил от такого ответа. - Как наверно? Это как? - Да не знаю я. Я его не видел, как могу в Него верить. Думаю, где-то что-то есть в космосе. - Святые угодники, - дед Иван отложил рыбу в сторону, вытер руки, губы об тряпицу и посмотрел пристально на пришельца. - Ведь ты даже, когда говоришь про Бога, не перестаёшь жевать. Как ты можешь узреть Его? Душа у тебя черна как ночь. Ведь вера у человека не от видения очами, а от духовного прозрения, а иначе это была бы не вера, а знание ума нашего суетного. Космос, ой куда тебя понесло паря. Ты под носом у себя не видишь что творится, а молвишь о космосе. Дитя ты ещё неразумное, - после этих слов дед опустил понуро голову. Я чувствовал, что за занавесками в окне стоит старичок, меня распирало желание увидеть его. Я не удержался и отдернул шторки, перед моими глазами стоял всё тот же с болезненным лицом старче. Он умоляющий смотрел на меня и звал к себе. Моё любопытство и чувство сострадания преодолело все мои страхи, я выбежал на улицу, открыл ворота, бросится к окнам, но никого не увидел. Побежал к дороге, крикнул его, но ни звука вокруг, лишь рассеивающаяся тьма и пустое пространство. Обернувшись, я направилась назад в дом, но от увиденного у меня волосы встали дыбом, а по всему телу побежали мурашки. На месте дома, из которого я только что выбежал, стоял сгоревший почти дотла сруб, обгорелая печная труба торчала в его центре. Страх объял меня до костей. Позже я узнал, что это семья Акиньфьевых староверов в 1918 году сожгла себя в собственном доме. Один дед Лука с больным зубом, отказался сгореть со всеми, а подчинился новой власти. Говорят, что он так и умер от зубной боли.