Баин-Цаганский финал
Окончание. Первая часть. Вторая часть.
Ровно 85 лет назад, 6 июля 1939 года, командование Квантунской армии издало приказ о прекращении так и не достигшей успеха операции «Второй этап Номонханского инцидента». Но ожесточенные и массовые воздушные бои в небе над Халхин-Голом не стихали.
22 И-16 и 23 И-15бис из 22-го ИАП, летевшие на штурмовку вражеских позиций, подверглись в районе озера Узур-Нур атаке примерно 40 японских истребителей. По заявлениям советских пилотов, в бою был сбит 21 вражеский самолет. С нашей стороны пропали без вести два И-16П летчиков Солянкина и Силина.
Через неделю в степи были найдены обломки машины старшего лейтенанта Солянкина и обгоревший труп пилота. Силину повезло больше: он совершил вынужденную посадку и уже на следующий день после боя вернулся в часть. Кроме того, 18 самолетов получили пробоины, а два из них требовали капитального ремонта.
Штаб Квантунской армии по итогам дня объявил, что истребители 11-го и 24-го сентаев вели бои против 60 русских самолетов, одержав 24 воздушные победы. Собственные потери - три Ки-27 и двое летчиков. Погибли лейтенант Наюки Дайтоку и старший сержант Рюити Китаяма из 11-го сентая. Таким образом, реальный боевой счет был 3:2 в нашу пользу, но советские пилоты завысили свои успехи в семь раз, а японские - в 12 раз.
Два Ки-27 из 11-го сентая японских ВВС. Вверху - радиофицированная машина командира 2-го чутая, а внизу - самолет из 1-го чутая "Красноногие соколы" с отметками десяти воздушных побед на борту. Предположительно, машина принадлежала лучшему японскому асу Халхин-Гола, старшему сержанту Хиромити Синохара. Кстати, отмечать победы красными звездочками первыми начали не наши, а японцы.
В ряде западных изданий говорится, что лейтенант Дайтоку не погиб в воздушном бою, а попал в плен и уже там покончил с собой, бросившись на штык конвоира. Источником этой истории, вероятно, являются рассказы других японских авиаторов, вернувшихся осенью 1939 года из советского плена. Но, надо заметить, что в наших документах данный эпизод не упоминается.
В "Журнале боевых действий ВВС 1 Армейской Группы" записано, что 6 июля пилот 2-й эскадрильи 22-го ИАП Витт Скобарихин таранил на встречном курсе японский истребитель. Удар консолью крыла пришелся по колесу вражеского самолета. Скобарихин благополучно совершил посадку, привезя в пробитой левой плоскости кусок резины от покрышки с отштампованными на нем японскими иероглифами.
На самом деле вряд ли это был осознанный таран, скорее, самолеты просто столкнулись в лобовой атаке. Сам Скобарихин считал, что ему крупно повезло: если бы он ударил «японца» чуть выше - не по колесу, а по стальной стойке шасси, то его истребитель наверняка остался бы без крыла.
Интересно, что до 6 июля в советских документах не раз встречались упоминания о столкновениях в воздухе наших самолетов с японскими, но о таранах речи не было. А после случая со Скобарихиным столкновения вдруг резко прекратились, зато начались тараны. Это наводит на подозрение, что кто-то распорядился из пропагандистских соображений записывать любой подобный случай как таран.
Витт Скобарихин возле камуфлированного И-16 и он же кабине своего истребителя с поврежденным при таране крылом.
Также довольно странно то, что практически во всех статьях и книгах, в которых упомянут таран Скобарихина, названа совсем другая дата: либо 20, либо 21 июля, хотя, в оперативных документах четко указано, что это произошло 6 июля. Кто и зачем решил «отодвинуть» этот боевой эпизод на две недели, для меня остается загадкой.
В тех же публикациях нередко говорится, что Скобарихин совершил таран, спасая другого летчика - Василия Вусса. При этом Вусса, как правило, представляют молодым и неумелым пилотом, чуть ли не впервые участвовавшим в воздушном бою. На самом деле старший лейтенант В.Н. Вусс был опытным летчиком и командиром эскадрильи, в которой служил Скобарихин.
Советские бомбардировщики 6 июля потеряли одну машину, но не в бою с японцами, а из-за ошибки штурмана и собственных зенитчиков. Экипаж пилота Красихина и штурмана Панько (фамилия стрелка-радиста в документе не упоминается), возвращаясь с задания на высоте 200 метров, сбился с курса и попал под меткий огонь советской зенитно-пулеметной установки. Один из двигателей вспыхнул. Сбить пламя не удалось, и Красихин совершил вынужденную посадку, не выпуская шасси. Летчики не пострадали, но самолет полностью сгорел.
Всего же, согласно официальным японским данным, за время "Второго этапа номонханского инцидента", то есть, с 3-го по 6 июля 1939 года истребители 1-го, 11-го и 24-го сентаев якобы одержали 97 воздушных побед, а еще пять засчитали зенитчикам. Реальные советские боевые потери за эти дни составили 21 самолет: 1 И-15бис, 2 И-16, 3 И-16П и 14 СБ (включая СБ, сбитый собственными зенитчиками). Погибли или пропали без вести 24 авиатора, большинство из которых были членами экипажей бомбардировщиков.
На боевые счета наших истребителей за те же пять дней записали 49 побед, однако, японцы признали гибель только десяти самолетов. Таким образом, они все еще "вели в счете" в пропорции два к одному. Но это был уже далеко не "майский кегельбан", когда соотношение потерь и побед было 17:1 не в нашу пользу.
На заставке - советские солдаты с котелками проходят мимо останков сбитого Ки-27, на хвосте которого можно разглядеть красную молнию - эмблему 2-го чутая 11-го истребительного сентая.
Истребители - халхингольцы.