Самоподрыв
120 лет назад, 29 января 1904 года (по старому стилю), в самом начале Русско-японской войны, произошел один из наиболее абсурдных и трагичных для русского флота инцидентов этого конфликта. При установке минного заграждения у берегов Ляодунского полуострова на собственной мине подорвался минный заградитель "Енисей". Взрыв вызвал детонацию хранившихся в трюме запасов пироксилина и корабль взлетел на воздух. Вместе с ним погибли 94 офицера и матроса, включая капитана. Только 35 человек смогли спастись.
Причиной катастрофы был конструктивный дефект русских якорных мин, из-за которого они нередко срывались с якорей и отправлялись "в свободное плавание", представляя смертельную угрозу не только для врагов, но и для своих. С палубы "Енисея" незадолго до гибели обнаружили несколько таких "скитальцев" и попытались расстрелять их из пушек, но на один рогатый шар корабль все-таки напоролся.
Эта грустная история имела продолжение, столь же печальное, но еще более нелепое. На береговом наблюдательном посту, услышав выстрелы, а потом - мощный взрыв, решили, что "Енисей" атакован японскими кораблями и ведет бой. Соответствующую телеграмму тут же отправили в Порт-Артур. Там отреагировали незамедлительно, выслав на помощь минзагу бронепалубный крейсер "Боярин" и четыре миноносца. Однако их капитанам в спешке забыли передать координаты минных полей, выставленных "Енисеем".
Не удивительно, что на подходе к месту гибели "Енисея" крейсер налетел на его же мину и получил пробоину. В затопленном трюме погибло девять моряков. Капитан "Боярина" Сарычев запаниковал и приказал команде немедленно покинуть судно, вместо того чтобы организовать борьбу за его живучесть. В своем рапорте он позже написал, что опасался повторных подрывов, но для боевого офицера такое объяснение звучит, по меньшей мере, глупо и странно.
Экипаж спустил шлюпки и благополучно добрался до берега, благо он был совсем близко. Однако брошенный крейсер и не думал тонуть. Через несколько часов "Боярина" отнесло ветром на прибрежную отмель, где его на следующий день обнаружил миноносец капитана Матусевича. Осмотровая команда, отправленная на корабль, доложила, что его повреждения незначительны, машины исправны, затоплено несколько отсеков, но герметичные переборки сдерживают дальнейшее распространение воды.
Казалось бы, инцидент завершился относительно благополучно и крейсер удастся спасти, но не тут-то было! Следующей ночью разыгрался шторм, который сорвал "Боярина" с отмели и бросил его на то же самое минное заграждение, с которым он уже "познакомился". Еще две мины окончательно добили злосчастный крейсер.
Если бы Матусевич догадался приказать осмотровой команде отдать якоря, то этого, скорее всего, удалось бы избежать. Однако, когда по окончании шторма к месту катастрофы прибыли спасательные суда, спасать там было уже нечего. "Боярин" лежал на дне на глубине 40 метров.
Так прискорбное сочетание малодушия, недоумия и технического дефекта привело к бессмысленной гибели двух боевых кораблей, став мрачным предвестником будущих трагедий российского Тихоокеанского флота.
А капитана Сарычева признали виновным в преждевременном и необоснованном оставлении вверенного ему корабля (проще говоря - в трусости), но почему-то никакого наказания он не понес.
Чертежи однотипных минных заградителей "Амур" и "Енисей". В российской терминологии начала ХХ века их называли минными транспортами.
Крейсер "Боярин" по пути на Дальний Восток.
Собратья по несчастью - "Енисей" и "Боярин" в Порт-Артурской гавани. Снимок сделан незадолго до практически одновременной гибели обоих кораблей.