О возникновении марксизма (с вступлением о книге С. Н. Чухлеба и Д. Е. Краснянского)
Часть первая. Это самое вступление.
Как-то мне в руки попалась книга С. Н. Чухлеб, Д. Е. Краснянский, «Комментарии к материалистическому пониманию истории (критический очерк)», изд. URSS, серия «Размышляя о марксизме», 2010 г.
Ну как попалась? - Я ее честно купил в Доме Книги на Невском, польстившись на крайне интересное для меня название и рассчитывая найти в ней что-нибудь для себя новое и умное. Нового нашел немало, а вот с умным возникли определенные проблемы.. Достаточно сказать, что авторы пытаются там опровергнуть диалектику с помощью формальной логики. Даже не опровергнуть, а, лучше сказать, закрыть, используя для этого почему-то гегелевский термин «снятие», означающий, как известно, отрицание с сохранением отрицаемого в качестве одного из моментов. Хорошо еще, что авторы не преподают математику. В противном случае они, чего доброго, начали бы таким же образом «снимать» высшую алгебру и анализ с помощью элементарной логики и арифметики.
Поначалу я даже начал было подробный критический разбор этого опуса. Однако довольно скоро остыл, решив не тратить драгоценное время на столь откровенную дичь. Всю человеческую глупость ложкой не вычерпаешь.
Однако среди прочего я успел подробно разобрать пункт о научной предвзятости Маркса. Якобы он, заделавшись коммунистом еще до того, как разработал своё материалистическое понимание истории (надо полагать, - не написав толстой книги, где это понимание было бы расписано по параграфам), затем задним числом подгонял философское обоснование под эту, наперёд заданную цель. Пункт этот настолько замечательный и так хорошо характеризует стиль авторов, что я воспроизведу его здесь полностью:
«Мошенничество (! - В.С.) состоит здесь в том, что предлагаемая социальная программа - это идея фикс ее автора, и весь адский труд движения от оснований к выводам есть большая комедия, долженствующая скрыть от всех и от автора, в том числе, подгонку теории под определенные социально-политические выводы, комедия, предназначенная для того, чтобы вернее и лучше зацепить читателя на крючок этих выводов.
Мы не решимся прямо обвинить К. Маркса и Ф. Энгельса в подобном мошенничестве, хотя многое у них указывает именно на это. Еще до создания какой-либо социальной теории они уже знали, что буржуазия обречена и грядет светлое будущее. С тем чтобы нас не обвинили в совершенно уж огульном охаивании ученого мыслителя, процитируем фрагмент его работы 1843-1844 г. «К критике гегелевской философии права», где он обозначает как неизбежное будущее именно эту перспективу. «В чем же, следовательно, заключается положительная возможность немецкой эмансипации? Ответ: в образовании класса, скованного радикальными цепями, такого класса гражданского общества, который не есть класс гражданского общества; такого сословия, которое являет собой разложение всех сословий; такой сферы, которая имеет универсальный характер вследствие её универсальных страданий и не притязает ни на какое особое право, ибо над ней тяготеет не особое бесправие, а бесправие вообще, которое уже не может ссылаться на историческое право, а только лишь на человеческое право, которое находится не в одностороннем противоречии с последствиями, вытекающими из немецкого государственного строя, а во всестороннем противоречии с его предпосылками; такой сферы, наконец, которая не может себя эмансипировать, не эмансипируя себя от всех других сфер общества и не эмансипируя, вместе с этим, все другие сферы общества, - одним словом, такой сферы, которая представляет собой полную утрату человека и, следовательно, может возродить себя лишь путем полного возрождения человека. Этот результат разложения общества, как особое сословие, есть пролетариат».36
Здесь мы обнаруживаем Маркса - гуманиста, Маркса - моралиста 37, Маркса - революционера, но не обнаруживаем Маркса - материалиста. В лучшем случае, здесь речь может идти лишь об эволюции Маркса в направлении материализма, да и то, скорее, фейербаховского типа, хотя идеализм Гегеля и сказывается во множестве строчек. Достаточно заглянуть на другую страницу той же работы: «Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами» 38. Воспринимать этот фрагмент, по примеру некоторых, как свидетельство материализма молодого Маркса совершенно невозможно. В тот момент он - идеалист, но не дурак: против материального оружия необходимо материальное оружие. Даже такой идеалист как Фихте не стал бы возражать против этого - призывая к восстанию против Наполеона, он не предлагал вооружить немецких солдат томиками «Наукоучения». Но что мы видим четко: Маркс совершенно в духе Гегеля размышляет об активности идеи по отношению к действительности. В другом месте он замечает: «Дело в том, что революции нуждаются в пассивном элементе, в материальной основе» 39.
Материальная основа - пассивный элемент! Здесь нет, не только исторического материализма, но и просто материализма. Хотя в целом в работе проглядывается движение именно в этом направлении.
Итак, теории исторического материализма у молодого Маркса ещё нет, а коммунистическая программа уже есть. И когда впоследствии возникает теория исторического материализма, которая в итоге строго научно доказывает истинность коммунистической программы, то можно было бы лишь счастливо изумиться такому чудесному совпадению и поразиться гениальной прозорливости Маркса, если бы подобное же чудесное совпадение мы не наблюдали бы в сотнях примерах систем, которые сам марксизм квалифицирует как совершенно утопические. Это весьма подозрительное совпадение научной теории и ценностной программы требует весьма детальной подгонки. Поскольку ценностная программа такой подгонке не поддается - она коренится в глубине экзистенции мыслителя и окрашена в мощные положительные эмоциональные тона, - постольку жертвой оказывается в итоге научная теория.
Таким образом, мы убеждены, что теория материалистического понимания истории содержит в себе ряд искажений, вызванных мощным давлением моральной и социально-политической позиции К. Маркса…»
36 К. Маркс, Ф. Энгельс. ПСС. М., 1954, т. 1 С. 427-428.
37 Весьма восторженного моралиста и гуманиста - обилие курсивов с очевидностью указывает именно на это.
38 К. Маркс, Ф. Энгельс. ПСС. М., 1954, т. 1 С. 422.
39 К. Маркс, Ф. Энгельс. ПСС. М., 1954, т. 1 С. 423.
Поскольку авторы употребили здесь слово «мошенничество» в отношении Маркса, я также не считаю нужным себя особо ограничивать в выборе эпитетов в их адрес.
Отдельно отметим их «изящную» оговорку: «Мы не решимся прямо обвинить…, хотя многое… указывает именно на это». С её помощью они как бы ставят под сомнение своё обвинение, но лишь затем, чтобы усилить его убедительность для не вполне подготовленного читателя. «Мошенничество состоит здесь в том, что» без такого рода оговорки даже у читателей из числа будущих композиторов и музыкантов могло сразу же зародиться сомнение в справедливости таких обвинений. Теперь же создается впечатление, что у авторов как бы не поднималась рука кидать Марксу это обвинение, но, увы, пришлось. Так сказать, Карл Маркс и Фридрих Энгельс - наши, С. Н. Чухлеба, Д. Е. Краснянского, друзья, но Истина дороже. А кто ж рискнет усомниться в Истине, которую они здесь в своем лице представляют?
Переходя к собственно критике, отметим для начала вещь сугубо формальную. Авторы неверно цитируют Маркса. Нет, сами закавыченные цитаты и указание страниц из (не полного, кстати, а просто) Собрания Сочинений, воспроизведены правильно. Вот только отсылают авторы читателя не к той работе Маркса, перепутав опубликованную в «Немецко-французском ежегоднике» статью Маркса «К критике гегелевской философии права. Введение» (СС, т.1, с.414-429) с его неопубликованной (и неоконченной) рукописью «К критике гегелевской философии права» (СС, т.1, с.219-368).
Несмотря на сходство названий рукописи и статьи, а также тот факт, что после написания некоторой работы к ней уже потом нередко пишут «Введение», в данном конкретном случае - это совершенно разные работы Маркса. Достаточно прочитать «Введение» и, - хотя бы по диагонали, - рукопись, чтобы в этом убедиться. «Введение» ни к чему в данной рукописи не «вводит», и, наоборот, никоим боком из текста рукописи непосредственно не вытекает. Если не предположить, конечно, что Маркс впервые в человеческой истории воспользовался методом «Как писать научные статьи», изложенном позднее в сборнике «Физики шутят». Это - когда из текста статьи вырываются страницы со сложным выводом и заменяются фразой «Отсюда легко видеть, что…»
Данное «Введение» вполне определенно должно было относиться к будущей «Критике гегелевской философии права», которую Маркс планировал написать позже (но так и не написал), о чем он впоследствии сам рассказывал. Вместо этой критики он вскоре занялся положительной разработкой своего «нового направления».
Однако авторы, судя по всему, и это будет видно в дальнейшем, этой важнейшей для понимания идейной эволюции Маркса рукописи вовсе не читали. И отсюда - эта совершенно непростительная неряшливость при цитировании, которая свидетельствует единственно о том, что авторы не вполне владеют предметом, о котором берутся столь категорично судить, кидая попутно Марксу обвинения в «мошенничестве».
Для ответа авторам этого пасквиля по существу, я решил сделать ретроспективу высказываний Маркса о пролетариате и коммунизме, с тем, чтобы понять, как он шёл к этому своему фундаментальнейшему положению. Благо есть компьютер с возможностью поиска в тексте по словоформе. Прошерстив тома 1, 27 (письма), 40, 41, 42 и 50 Собрания Сочинений, я, с немалым для себя самого удивлением обнаружил, что в данном своем высказывании Маркс вообще впервые употребил слово «пролетариат» (пролетарий, рабочий, рабочий класс). Причем вот так вот сразу - освободитель человечества от господства частной собственности. До этого ни в коммунистических пристрастиях, ни даже в каком-то особом интересе персонально к пролетариату Маркс замечен не был.
Таким образом, авторы берут здесь самое первое явно коммунистическое высказывание Маркса.
Посмотрим теперь, как же обстоит дело с философским развитием Маркса в этот период. По утверждению авторов «В лучшем случае, здесь речь может идти лишь об эволюции Маркса в направлении материализма, да и то, скорее, фейербаховского типа». И как итог - «Итак, теории исторического материализма у молодого Маркса ещё нет, а коммунистическая программа уже есть». В подтверждение этого своего тезиса авторы приводят пару цитат из этой же работы Маркса, которые должны характеризовать его как всё еще не материалиста.
Третьей цитаты у авторов не нашлось ввиду её полного отсутствия в тексте.
Первую - «Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами» 38 - авторам пришлось разъяснять, опираясь на «здравый смысл».
Приведем для сравнения другое высказывание Маркса на ту же тему, сделанное за год с небольшим до этого: «Мы твердо убеждены, что по-настоящему опасны не практические опыты, а теоретическое обоснование коммунистических идей; ведь на практические опыты, если они будут массовыми, могут ответить пушками, как только они станут опасными; идеи же, которые овладевают нашей мыслью, подчиняют себе наши убеждения и к которым разум приковывает нашу совесть, - это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им.» (СС, т.1, с.429). Как видим, здесь идеализм Маркса никаких особых комментариев не требует. Заодно видно, как изменились его взгляды по данному вопросу за этот год.
Вторая цитата - «Дело в том, что революции нуждаются в пассивном элементе, в материальной основе» 39 - обрублена. Вот как она звучит целиком: «Дело в том, что революции нуждаются в пассивном элементе, в материальной основе. Теория осуществляется в каждом народе всегда лишь постольку, поскольку она является осуществлением его потребностей». И тут же следом, в этом же абзаце - «Недостаточно, чтобы мысль стремилась к воплощению в действительность, сама действительность должна стремиться к мысли».
Как сказал бы по этому поводу Коровьев, наверное, - «Поздравляем соврамши».
Ну и, наконец, относительно того, что «в лучшем случае, здесь речь может идти лишь об эволюции Маркса в направлении материализма, да и то, скорее, фейербаховского типа». Если бы авторы всё-таки прочитали злополучную рукопись «К критике гегелевской права», они бы заметили, что уже в ней Маркс начинает как убежденный фейербахианец. Он, как прилежный ученик, выполняющий домашнее задание, последовательно берет у Гегеля параграф за параграфом, и к каждому из них применяет «метод преобразующей критики» Фейербаха - выясняет, что здесь у Гегеля есть субъект (каждый раз им оказывается гегелевская «абсолютная идея»), что - предикат, после чего меняет их местами.
Заметим, - только начинает. Ближе к концу рукописи, особенно после перерыва на написание своих «Крейцнахских тетрадей» по истории, сам тон марксового анализа радикально меняется. Он уже идёт гораздо дальше Фейербаха, вперед, на встречу своему материалистическому пониманию истории. Утверждать, что полгода спустя «в лучшем случае, здесь речь может идти лишь об эволюции Маркса в направлении материализма, да и то, скорее, фейербаховского типа» - значит либо преднамеренно врать, либо врать непредномеренно, в силу своей полной некомпетенции.
«Мошенничество состоит здесь в том, что» авторы берут самое первое коммунистическое высказывание Маркса, и тычут им в нос читателю - смотрите, «коммунистическая программа уже есть». Кто ж поспорит? Даже я, которому медведь на ухо наступил, соглашусь, что Маркс здесь уже коммунист.
После этого они берут находящегося в процессе перехода от идеализма к материализму Маркса (а кто ж в «процессе» разберет, стакан еще на половину пуст или уже наполовину полон?), и с помощью нескольких махинаций с цитатами делают из него махрового идеалиста, у которого «нет, не только исторического материализма, но и просто материализма».
Вот и вопрос - кто всё-таки здесь мошенник?
Остается открытым вопрос, «что всё-таки было раньше - курица или яйцо?», коммунизм Карла Маркса или его материалистическое понимание истории? Когда в свое время я предпринял собственное исследование на эту тему, то пришел к выводу - они пришли к финишу одновременно, «ноздря в ноздрю». Еще позже я понял, что иначе и быть не могло, что они не просто «пришли вместе», а слились на финише в одно единое целое.
Дело в том, что для завершения перехода к своему материалистическому пониманию истории, Маркс нуждался в субъекте исторических преобразований. Причем этим субъектом не могла быть какая-нибудь «великая историческая личность», творящая историю по своему произволу, или «всепотрясающий критический философ», поймавший Истину за хвост.
Такого субъекта, только что выходящего на историческую арену он нашел в пролетариате. И это открытие стало той «вишенкой на торте», тем последним мазком, без которого марксово материалистическое понимание истории просто не могло состояться. Сюда лучше, чем что либо другое, подходят его же собственные слова: «Подобно тому как философия находит в пролетариате своё материальное оружие, так и пролетариат находит в философии своё духовное оружие» (СС, т.1, с.429).
Таким образом, именно в этих работах Маркса из Немецко-Французского Ежегодника (письмо к А. Руге, сентябрь 1943 г. (СС, т.1, с.378-381), «К еврейскому вопросу» (СС, т.1, с.382-413) и «К критике гегелевской философии права. Введение» (СС, т.1, с.414-429)) мы видим первое появление на свет его новой философии.
Перед нами цыпленок, только-только вылупившийся из яйца. С него еще не отпали все налипшие обломки старой идеалистической скорлупы. Ему еще только предстоит расти и развиваться дальше. Но уже в этом первом его писке слышен будущий громкий крик «галльского петуха» (СС, т.1, с.429).
При этом, разумеется, можно спорить, в «начале конца» или «конце начала» какого именно этапа своего развития находился в этот момент Маркс.
* * *
Здесь можно оставить в покое господ С. Н. Чухлеба и Д. Е. Краснянского. Лично мне они не интересны. Их опус я поместил у себя на книжной полке в разделе «Вульгаризация и вульгарная критика», после чего забыл об их существовании.
Читатель! в басне сей откинув незабудки,
Здесь помещённые для шутки,
Ты только это заключи…
Всё это длинное вступление с критикой всего одного фрагмента из их «труда», сплошь состоящего из таких фрагментов, потребовалось единственно потому, что по ходу дела нам пришлось коснуться одного действительно интересного вопроса. Мы этот вопрос затронули - и пошли дальше. Теперь же остановимся на нем специально.
Вопрос этот - тот, что самое первое коммунистическое выступление Маркса, в котором он провозглашает особую историческую роль пролетариата, пусть даже пока только для Германии, оказывается в то же время и вообще первым употреблением им слова «пролетариат». До этого момента именно и специально пролетариат его не интересовал вовсе.
Никаких там тебе предварительных подходов к теме, с последующим её «углублением» и «конкретизацией». Данное положение, являющееся краеугольным для всей теории Маркса, возникает как бы ниоткуда. Оно выходит из головы Маркса во вполне законченном виде, подобно тому, как из головы Зевса вышла Афина Паллада.
Мы имеем здесь, таким образом, качественный скачок в формировании его взглядов. Начало его материалистического понимания истории и научного коммунизма.
Поэтому особенно интересно, было бы проследить, когда именно и как именно осуществился этот скачок.
Продолжение следует...
Как-то мне в руки попалась книга С. Н. Чухлеб, Д. Е. Краснянский, «Комментарии к материалистическому пониманию истории (критический очерк)», изд. URSS, серия «Размышляя о марксизме», 2010 г.
Ну как попалась? - Я ее честно купил в Доме Книги на Невском, польстившись на крайне интересное для меня название и рассчитывая найти в ней что-нибудь для себя новое и умное. Нового нашел немало, а вот с умным возникли определенные проблемы.. Достаточно сказать, что авторы пытаются там опровергнуть диалектику с помощью формальной логики. Даже не опровергнуть, а, лучше сказать, закрыть, используя для этого почему-то гегелевский термин «снятие», означающий, как известно, отрицание с сохранением отрицаемого в качестве одного из моментов. Хорошо еще, что авторы не преподают математику. В противном случае они, чего доброго, начали бы таким же образом «снимать» высшую алгебру и анализ с помощью элементарной логики и арифметики.
Поначалу я даже начал было подробный критический разбор этого опуса. Однако довольно скоро остыл, решив не тратить драгоценное время на столь откровенную дичь. Всю человеческую глупость ложкой не вычерпаешь.
Однако среди прочего я успел подробно разобрать пункт о научной предвзятости Маркса. Якобы он, заделавшись коммунистом еще до того, как разработал своё материалистическое понимание истории (надо полагать, - не написав толстой книги, где это понимание было бы расписано по параграфам), затем задним числом подгонял философское обоснование под эту, наперёд заданную цель. Пункт этот настолько замечательный и так хорошо характеризует стиль авторов, что я воспроизведу его здесь полностью:
«Мошенничество (! - В.С.) состоит здесь в том, что предлагаемая социальная программа - это идея фикс ее автора, и весь адский труд движения от оснований к выводам есть большая комедия, долженствующая скрыть от всех и от автора, в том числе, подгонку теории под определенные социально-политические выводы, комедия, предназначенная для того, чтобы вернее и лучше зацепить читателя на крючок этих выводов.
Мы не решимся прямо обвинить К. Маркса и Ф. Энгельса в подобном мошенничестве, хотя многое у них указывает именно на это. Еще до создания какой-либо социальной теории они уже знали, что буржуазия обречена и грядет светлое будущее. С тем чтобы нас не обвинили в совершенно уж огульном охаивании ученого мыслителя, процитируем фрагмент его работы 1843-1844 г. «К критике гегелевской философии права», где он обозначает как неизбежное будущее именно эту перспективу. «В чем же, следовательно, заключается положительная возможность немецкой эмансипации? Ответ: в образовании класса, скованного радикальными цепями, такого класса гражданского общества, который не есть класс гражданского общества; такого сословия, которое являет собой разложение всех сословий; такой сферы, которая имеет универсальный характер вследствие её универсальных страданий и не притязает ни на какое особое право, ибо над ней тяготеет не особое бесправие, а бесправие вообще, которое уже не может ссылаться на историческое право, а только лишь на человеческое право, которое находится не в одностороннем противоречии с последствиями, вытекающими из немецкого государственного строя, а во всестороннем противоречии с его предпосылками; такой сферы, наконец, которая не может себя эмансипировать, не эмансипируя себя от всех других сфер общества и не эмансипируя, вместе с этим, все другие сферы общества, - одним словом, такой сферы, которая представляет собой полную утрату человека и, следовательно, может возродить себя лишь путем полного возрождения человека. Этот результат разложения общества, как особое сословие, есть пролетариат».36
Здесь мы обнаруживаем Маркса - гуманиста, Маркса - моралиста 37, Маркса - революционера, но не обнаруживаем Маркса - материалиста. В лучшем случае, здесь речь может идти лишь об эволюции Маркса в направлении материализма, да и то, скорее, фейербаховского типа, хотя идеализм Гегеля и сказывается во множестве строчек. Достаточно заглянуть на другую страницу той же работы: «Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами» 38. Воспринимать этот фрагмент, по примеру некоторых, как свидетельство материализма молодого Маркса совершенно невозможно. В тот момент он - идеалист, но не дурак: против материального оружия необходимо материальное оружие. Даже такой идеалист как Фихте не стал бы возражать против этого - призывая к восстанию против Наполеона, он не предлагал вооружить немецких солдат томиками «Наукоучения». Но что мы видим четко: Маркс совершенно в духе Гегеля размышляет об активности идеи по отношению к действительности. В другом месте он замечает: «Дело в том, что революции нуждаются в пассивном элементе, в материальной основе» 39.
Материальная основа - пассивный элемент! Здесь нет, не только исторического материализма, но и просто материализма. Хотя в целом в работе проглядывается движение именно в этом направлении.
Итак, теории исторического материализма у молодого Маркса ещё нет, а коммунистическая программа уже есть. И когда впоследствии возникает теория исторического материализма, которая в итоге строго научно доказывает истинность коммунистической программы, то можно было бы лишь счастливо изумиться такому чудесному совпадению и поразиться гениальной прозорливости Маркса, если бы подобное же чудесное совпадение мы не наблюдали бы в сотнях примерах систем, которые сам марксизм квалифицирует как совершенно утопические. Это весьма подозрительное совпадение научной теории и ценностной программы требует весьма детальной подгонки. Поскольку ценностная программа такой подгонке не поддается - она коренится в глубине экзистенции мыслителя и окрашена в мощные положительные эмоциональные тона, - постольку жертвой оказывается в итоге научная теория.
Таким образом, мы убеждены, что теория материалистического понимания истории содержит в себе ряд искажений, вызванных мощным давлением моральной и социально-политической позиции К. Маркса…»
36 К. Маркс, Ф. Энгельс. ПСС. М., 1954, т. 1 С. 427-428.
37 Весьма восторженного моралиста и гуманиста - обилие курсивов с очевидностью указывает именно на это.
38 К. Маркс, Ф. Энгельс. ПСС. М., 1954, т. 1 С. 422.
39 К. Маркс, Ф. Энгельс. ПСС. М., 1954, т. 1 С. 423.
Поскольку авторы употребили здесь слово «мошенничество» в отношении Маркса, я также не считаю нужным себя особо ограничивать в выборе эпитетов в их адрес.
Отдельно отметим их «изящную» оговорку: «Мы не решимся прямо обвинить…, хотя многое… указывает именно на это». С её помощью они как бы ставят под сомнение своё обвинение, но лишь затем, чтобы усилить его убедительность для не вполне подготовленного читателя. «Мошенничество состоит здесь в том, что» без такого рода оговорки даже у читателей из числа будущих композиторов и музыкантов могло сразу же зародиться сомнение в справедливости таких обвинений. Теперь же создается впечатление, что у авторов как бы не поднималась рука кидать Марксу это обвинение, но, увы, пришлось. Так сказать, Карл Маркс и Фридрих Энгельс - наши, С. Н. Чухлеба, Д. Е. Краснянского, друзья, но Истина дороже. А кто ж рискнет усомниться в Истине, которую они здесь в своем лице представляют?
Переходя к собственно критике, отметим для начала вещь сугубо формальную. Авторы неверно цитируют Маркса. Нет, сами закавыченные цитаты и указание страниц из (не полного, кстати, а просто) Собрания Сочинений, воспроизведены правильно. Вот только отсылают авторы читателя не к той работе Маркса, перепутав опубликованную в «Немецко-французском ежегоднике» статью Маркса «К критике гегелевской философии права. Введение» (СС, т.1, с.414-429) с его неопубликованной (и неоконченной) рукописью «К критике гегелевской философии права» (СС, т.1, с.219-368).
Несмотря на сходство названий рукописи и статьи, а также тот факт, что после написания некоторой работы к ней уже потом нередко пишут «Введение», в данном конкретном случае - это совершенно разные работы Маркса. Достаточно прочитать «Введение» и, - хотя бы по диагонали, - рукопись, чтобы в этом убедиться. «Введение» ни к чему в данной рукописи не «вводит», и, наоборот, никоим боком из текста рукописи непосредственно не вытекает. Если не предположить, конечно, что Маркс впервые в человеческой истории воспользовался методом «Как писать научные статьи», изложенном позднее в сборнике «Физики шутят». Это - когда из текста статьи вырываются страницы со сложным выводом и заменяются фразой «Отсюда легко видеть, что…»
Данное «Введение» вполне определенно должно было относиться к будущей «Критике гегелевской философии права», которую Маркс планировал написать позже (но так и не написал), о чем он впоследствии сам рассказывал. Вместо этой критики он вскоре занялся положительной разработкой своего «нового направления».
Однако авторы, судя по всему, и это будет видно в дальнейшем, этой важнейшей для понимания идейной эволюции Маркса рукописи вовсе не читали. И отсюда - эта совершенно непростительная неряшливость при цитировании, которая свидетельствует единственно о том, что авторы не вполне владеют предметом, о котором берутся столь категорично судить, кидая попутно Марксу обвинения в «мошенничестве».
Для ответа авторам этого пасквиля по существу, я решил сделать ретроспективу высказываний Маркса о пролетариате и коммунизме, с тем, чтобы понять, как он шёл к этому своему фундаментальнейшему положению. Благо есть компьютер с возможностью поиска в тексте по словоформе. Прошерстив тома 1, 27 (письма), 40, 41, 42 и 50 Собрания Сочинений, я, с немалым для себя самого удивлением обнаружил, что в данном своем высказывании Маркс вообще впервые употребил слово «пролетариат» (пролетарий, рабочий, рабочий класс). Причем вот так вот сразу - освободитель человечества от господства частной собственности. До этого ни в коммунистических пристрастиях, ни даже в каком-то особом интересе персонально к пролетариату Маркс замечен не был.
Таким образом, авторы берут здесь самое первое явно коммунистическое высказывание Маркса.
Посмотрим теперь, как же обстоит дело с философским развитием Маркса в этот период. По утверждению авторов «В лучшем случае, здесь речь может идти лишь об эволюции Маркса в направлении материализма, да и то, скорее, фейербаховского типа». И как итог - «Итак, теории исторического материализма у молодого Маркса ещё нет, а коммунистическая программа уже есть». В подтверждение этого своего тезиса авторы приводят пару цитат из этой же работы Маркса, которые должны характеризовать его как всё еще не материалиста.
Третьей цитаты у авторов не нашлось ввиду её полного отсутствия в тексте.
Первую - «Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами» 38 - авторам пришлось разъяснять, опираясь на «здравый смысл».
Приведем для сравнения другое высказывание Маркса на ту же тему, сделанное за год с небольшим до этого: «Мы твердо убеждены, что по-настоящему опасны не практические опыты, а теоретическое обоснование коммунистических идей; ведь на практические опыты, если они будут массовыми, могут ответить пушками, как только они станут опасными; идеи же, которые овладевают нашей мыслью, подчиняют себе наши убеждения и к которым разум приковывает нашу совесть, - это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им.» (СС, т.1, с.429). Как видим, здесь идеализм Маркса никаких особых комментариев не требует. Заодно видно, как изменились его взгляды по данному вопросу за этот год.
Вторая цитата - «Дело в том, что революции нуждаются в пассивном элементе, в материальной основе» 39 - обрублена. Вот как она звучит целиком: «Дело в том, что революции нуждаются в пассивном элементе, в материальной основе. Теория осуществляется в каждом народе всегда лишь постольку, поскольку она является осуществлением его потребностей». И тут же следом, в этом же абзаце - «Недостаточно, чтобы мысль стремилась к воплощению в действительность, сама действительность должна стремиться к мысли».
Как сказал бы по этому поводу Коровьев, наверное, - «Поздравляем соврамши».
Ну и, наконец, относительно того, что «в лучшем случае, здесь речь может идти лишь об эволюции Маркса в направлении материализма, да и то, скорее, фейербаховского типа». Если бы авторы всё-таки прочитали злополучную рукопись «К критике гегелевской права», они бы заметили, что уже в ней Маркс начинает как убежденный фейербахианец. Он, как прилежный ученик, выполняющий домашнее задание, последовательно берет у Гегеля параграф за параграфом, и к каждому из них применяет «метод преобразующей критики» Фейербаха - выясняет, что здесь у Гегеля есть субъект (каждый раз им оказывается гегелевская «абсолютная идея»), что - предикат, после чего меняет их местами.
Заметим, - только начинает. Ближе к концу рукописи, особенно после перерыва на написание своих «Крейцнахских тетрадей» по истории, сам тон марксового анализа радикально меняется. Он уже идёт гораздо дальше Фейербаха, вперед, на встречу своему материалистическому пониманию истории. Утверждать, что полгода спустя «в лучшем случае, здесь речь может идти лишь об эволюции Маркса в направлении материализма, да и то, скорее, фейербаховского типа» - значит либо преднамеренно врать, либо врать непредномеренно, в силу своей полной некомпетенции.
«Мошенничество состоит здесь в том, что» авторы берут самое первое коммунистическое высказывание Маркса, и тычут им в нос читателю - смотрите, «коммунистическая программа уже есть». Кто ж поспорит? Даже я, которому медведь на ухо наступил, соглашусь, что Маркс здесь уже коммунист.
После этого они берут находящегося в процессе перехода от идеализма к материализму Маркса (а кто ж в «процессе» разберет, стакан еще на половину пуст или уже наполовину полон?), и с помощью нескольких махинаций с цитатами делают из него махрового идеалиста, у которого «нет, не только исторического материализма, но и просто материализма».
Вот и вопрос - кто всё-таки здесь мошенник?
Остается открытым вопрос, «что всё-таки было раньше - курица или яйцо?», коммунизм Карла Маркса или его материалистическое понимание истории? Когда в свое время я предпринял собственное исследование на эту тему, то пришел к выводу - они пришли к финишу одновременно, «ноздря в ноздрю». Еще позже я понял, что иначе и быть не могло, что они не просто «пришли вместе», а слились на финише в одно единое целое.
Дело в том, что для завершения перехода к своему материалистическому пониманию истории, Маркс нуждался в субъекте исторических преобразований. Причем этим субъектом не могла быть какая-нибудь «великая историческая личность», творящая историю по своему произволу, или «всепотрясающий критический философ», поймавший Истину за хвост.
Такого субъекта, только что выходящего на историческую арену он нашел в пролетариате. И это открытие стало той «вишенкой на торте», тем последним мазком, без которого марксово материалистическое понимание истории просто не могло состояться. Сюда лучше, чем что либо другое, подходят его же собственные слова: «Подобно тому как философия находит в пролетариате своё материальное оружие, так и пролетариат находит в философии своё духовное оружие» (СС, т.1, с.429).
Таким образом, именно в этих работах Маркса из Немецко-Французского Ежегодника (письмо к А. Руге, сентябрь 1943 г. (СС, т.1, с.378-381), «К еврейскому вопросу» (СС, т.1, с.382-413) и «К критике гегелевской философии права. Введение» (СС, т.1, с.414-429)) мы видим первое появление на свет его новой философии.
Перед нами цыпленок, только-только вылупившийся из яйца. С него еще не отпали все налипшие обломки старой идеалистической скорлупы. Ему еще только предстоит расти и развиваться дальше. Но уже в этом первом его писке слышен будущий громкий крик «галльского петуха» (СС, т.1, с.429).
При этом, разумеется, можно спорить, в «начале конца» или «конце начала» какого именно этапа своего развития находился в этот момент Маркс.
* * *
Здесь можно оставить в покое господ С. Н. Чухлеба и Д. Е. Краснянского. Лично мне они не интересны. Их опус я поместил у себя на книжной полке в разделе «Вульгаризация и вульгарная критика», после чего забыл об их существовании.
Читатель! в басне сей откинув незабудки,
Здесь помещённые для шутки,
Ты только это заключи…
Всё это длинное вступление с критикой всего одного фрагмента из их «труда», сплошь состоящего из таких фрагментов, потребовалось единственно потому, что по ходу дела нам пришлось коснуться одного действительно интересного вопроса. Мы этот вопрос затронули - и пошли дальше. Теперь же остановимся на нем специально.
Вопрос этот - тот, что самое первое коммунистическое выступление Маркса, в котором он провозглашает особую историческую роль пролетариата, пусть даже пока только для Германии, оказывается в то же время и вообще первым употреблением им слова «пролетариат». До этого момента именно и специально пролетариат его не интересовал вовсе.
Никаких там тебе предварительных подходов к теме, с последующим её «углублением» и «конкретизацией». Данное положение, являющееся краеугольным для всей теории Маркса, возникает как бы ниоткуда. Оно выходит из головы Маркса во вполне законченном виде, подобно тому, как из головы Зевса вышла Афина Паллада.
Мы имеем здесь, таким образом, качественный скачок в формировании его взглядов. Начало его материалистического понимания истории и научного коммунизма.
Поэтому особенно интересно, было бы проследить, когда именно и как именно осуществился этот скачок.
Продолжение следует...