НедоБорус
День независимости странный праздник, концепция которого меняется с завидной регулярностью. Но одно остается неизменным - в этот день надо залезть куда-нибудь повыше, дабы пометить вершину с гордостью сказать: «Широка страна моя родная!». В прошлом году местом приступа патриотизма стал Чебулак (1500 м), в это раз мы решили подняться выше - на Борус.
Пятидесятикилометровый хребет из пяти гольцов, является частью Саяно-Шушенского биосферного заповедника. Высшая его точка гора Пойлова - 2318 м, она же Большой Борус, имеются также Малый, пик Дураков (он же Кубинских революционеров) и еще парочка, название запамятовала. Справа к нему примыкает пик Кошурникова, Помню, вожатые в турклубе с придыханием говорили о Борусе, и мне тогда казалось, что это ваще какой-то семитысячник, куда попасть могут только избранные. Теперь-то, после Мунку и Тянь-Шаня, что мне Борус… Мы даже лагерь разбили на высоте почти чебулачной. Но поход показал, что даже такая небольшая гора может нарисовать немалого коня.
Портреты соучастнегов:
Начало было традиционным, скрюченные 9-ти часовым «сном» в автобусе, мы бодро нагрузились рюкзаками в Черемушках и припустили на правый берег Енисея, попутно снимая Саяно-Шушенскую ГЭС, позевывая и неизменно поднимая вопрос о завтраке.
Туроператор обещал роскошный ланч на кордоне. Таковой и состоялся в беседке напротив визит-центра, где мы зарегистрировались и заплатили по 20 р. за свое наличие в заповеднике.
Кстати, о последнем. Некоторые виды его флоры и фауны занесены в Красную книгу: сосновые боры, кедровые леса, возраст которых достигает 500 лет, а озерно-болотный комплекс является вообще ландшафтным реликтом ледникового периода. В визит-центре парка есть небольшой музей истории лесного хозяйства и объемный макет самого Боруса. Еще там была баня. Но о ней позже.
Беседки и оборудованные стоянки преследовали нас на протяжении всего подъема, отдельное спасибо тем, кто их сооружал, очень приятно передохнуть на лавочке со спинкой, такого удовольствия обычно лишены поклонники активного туризма. Еще было много забавных плакатов, которыми обильно украшают у нас леса, про медведов, красного петуха и из репертуара незабвенной Джоанны Стингрей «Не ныадо мьюсорить!» Почти на каждой стоянке мы принимали ударную дозу рефтамида, оффа и других средств от пакостных кровососов. Но некоторые продолжали снимать их с себя с завидной регулярностью, что привело к непредсказуемым последствиям и неадекватному поведению одной из нас - Юля надела колготки (20 ден). Мы все ждали, когда же она извлечет из недр рюкзака шпильки и вечернее платье…
А еще в нашей маленькой компании удачно случились биологи. Путешествовать с биологами - одно удовольствие. Во-первых, они знают названия всех цветов, кустов и трав, во-вторых, могут объяснить, кто тебя кусает в данный момент и насколько быстрой и комфортной будет твоя смерть. В общем, от Оли к Жене и обратно летали словосочетания типа: «хрисоцопулюс мортус» или «триангулятор ацелас», но на меня самое большое впечатление произвела «чина гмелина». Так как кроме меня был еще один историк - Дима, причем давно знакомый, мы с ним пришли к выводу, что Гмелин был не только культовым географом, но и знатным ботаником. «И китаеведом!» - добавил Андрей Владимирович.
Но особо просвещаться было некогда, Саня, как обычно, подгонял нас пинками и грубыми словами, потому что его GPS сам планировал наше время, а злить адскую машинку, зарегенную на балансе какого-то подпольного агроНИИ было себе дороже. Поэтому по пути мы рысью забежали на водопад, весьма впечатляющий, после которого подъем стал еще более крутым и потным - вылезло солнце и появились слепни. Клещи сдали им вахту, высотная зональность и все такое…
Как оказалось, путь от Черемушек до вершины Боруса всего 10 км, но при таком наборе высоты, километр явно шел за пять. Несмотря на эти кажущиеся трудности, наш уважаемый энтомолог не упускал момента отловить какого-нибудь короеда или спиногрыза для своей коллекции, а на предположение, что всем им наверно плохо в одной коробке, он честно ответил, мол, они же почти сразу умирают, даже не мучаются. Причем выглядело это так: в процессе разговора он резко срывался, доставая из широких штанин кармана стамеску, бросался на пенек или дерево, дабы сковырнуть кусок коры, откуда торжественно извлекалась жертва. В общем, в публике проснулся доктор Менгеле и все начали помогать Евгению собирать гербарии, а к концу похода в псевдоподиях и ложноножках не разбирался разве что самый ленивый, а обращение «коллега» стало обыденностью…
Выход на первый курумник был неожиданным, мы пару раз потеряли, если можно так сказать, дорогу, но потом обнаружили и стрелки, и турики, и погалопировали наверх. Повеселила Соня, которая боялась наступать на камни и совала ноги в дырки между ними, а потом не могла вылезти. Мама Юля была близка к тому, чтобы надавать ей поджопзатыльников, но потом смирилась.
Зато вид с курума открывался зачотный. Бескрайняя тайга, хребты, заснеженные горы, на вершинах которых торчали палочки опор ЛЭП, ниточка Енисея и крохотулька самой большой в России плотины. Среди всей этой зелени ярко выделялась белая мраморная гора - Кибик-Кордонское месторождение. Его мраморные жилы тянутся по берегам Енисея и его дну на несколько километров. По своим качествам местный мрамор не уступает лучшим мировым образцам, он имеет 20 расцветок, оттенков и тонов. Кстати, часть дороги «Саяногорск-Черемушки» по которой мы ехали, проходит прямо по одной такой жиле, а почти каждый ее километр пришлось пробивать среди скальных отрогов, так что она является одной из самых дорогих автотрасс в мире.
В общем, мы уже тогда начали гордиться своей немалой малой родиной, еще до Боруса…
А с перевала открылась панорама Боруса. Внешность его особо не примечательна - сплошные нагромождения курума всех размеров, только пик Кошурникова был красивым, в снегу, и не таким сыпучим.
Но все вместе смотрелось недурственно, небо было ясным, а внизу лежало ущелье, где нам предстояло провести почти двое суток. В кустах и рощицах торчали палатки, травяные кочки были покрыты офигительной красоты цветами, камни - мхом, кедры перекидывали корни-ноги через многочисленные ручейки и озерца, в общем, я почувствовала себя как Элли в стране жевунов. Немного пометавшись в поисках места под лагерь, мы угодили таки GPS-у и не пропустили время икс.
Как всегда бывает в таких случаях, после еды, чая и обустройства открылось второе дыхание, и каждый занялся своим делом. Мы с АВ пошли таскаться и фотографировать, Евгений вооружившись сачком, унесся на отлов несчастных насекомых, остальные сели вокруг костра и принялись разбирать продукты, трещать и делиться впечатлениями. Тут под кедром материализовался Хорст Вессель, руководитель параллельной группа, сменивший несвоевременно траверснувшего к кассе, дабы сдать билеты, Филина. После беседы с ним возникла даже шальная мысль сходить в гости к соседям, но видимо мы знатно находились в тот день, посему она так и не материализовалась. Зато я нашла себе удобную лежанку на корнях кедра, оттуда, из-под ветки был виден пик Кошурникова, который менял цвет по мере захода солнца. И тут на меня накатила такая благостная слабость, что я чуть не захрапела там.
Кстати, про провалы в памяти. Кое-кто из наших не мог запомнить ник Хорста Весселя, и вечно называл его то Куртом Расселом, то Форс Мажором, а то и просто Вассерманом. Игры разума преследовали нас и на второй день, о чем я расскажу ниже.
Спать было тепло, утром меня разбудил радостный АВ, сообщивший, что погода супер, и давай быстро, щас поедим и пойдем. Соучастнеги тоже выглядели довольными, Саня уже подсчитал сколько и на что у нас есть времени, но пока все радостно пожирали завтрак, на Борус опустился туман, а на наши головы закапал мелкий и противный дождичек. После краткого совещания было решено все равно идти наверх, вдруг по пути начнет распогаживаться, и мы таки увидим сверху захватывающие дух красоты, впечатлившие ранее меня по фотографиям.
Довольно бодро мы забежали наверх, видимость постепенно исчезала, вот уже пропало ущелье и снежники цирка, и тут мы уперлись носом в каменную стенку из курума. Прибор показал, что это первый пупырь Малого Боруса, и мы полезли на него. И тут началось светопреставление. Сначала зарядил дождь, мокрый курум, конечно, неприятен, но терпим, но когда мы поднялись на пупырь, поднялся такой неслабый ветер, что пришлось устроить совещание в камнях - идти вперед или возвращаться. С одной стороны было обидно - каких-то 600 м до вершины, но с другой - видимости все равно ноль, и ничего сверху мы не увидим. Исход дела решили парочка молний, сверкнувших где-то в стороне и раскат грома. Стало ясно, что надежды на распогаживание не оправдались, и полюбовавшись напоследок на вылетевшую из тумана курицу, и так же в него удалившуюся, мы поковыляли по скользким камням вниз. Ледяной ветер и град подгоняли как следует, а ливень промочил аж до трусов. Больше четырех часов мы провели у костра, высушивая барахло, ибо далеко не у всех были запасные одежки. Одной рукой хлебали гречу, а другой вращали над огнем носками. Пострадала одна стелька.
Едкий дым и чрезмерное употребление сагандали привели к странным проблемам с речевым аппаратом - все начали заикаться, путать слова, видеть в буквах совсем не то, что там было. Так появились названия конфет «стильный хомячок» и «молочный х», позже оказавшиеся «молочным хитом». Ржали мы до истерики и трепались без остановки, отсюда снизу все казалось не таким уж страшным и все были довольны днем, пусть и не завершившимся восхождением. Мы таки поцеловали Борус в пупок. Или чуть ниже, судя по его конскому поведению.
Ну и по закону подлости, к вечеру выглянуло солнышко, и Борус открыл свою лысую макушку.
Ладно, зато есть стимул вернуться туда еще раз. Закат был потрясающим и многоцветным, небо разъяснилось, были видны огоньки деревень в степи и звездочки. В общем, день прошел не зря. С утра мы решили предпринять вылазку к цирку, дабы пощупать подледниковое озеро, и к стоянке Венеция, славной небольшой лужицей, водопадами и массой ручейков. Откушав густой ушицы, такой что ложка стояла, и преисполнившись сил, мы ломанулись навстречу снегам, и не зря. Венеция видимо устав после дождя, не особенно журчала, накануне сверху она смотрелась более мокрой, зато ручьи выше по ущелью, обильно украшенные камушками и цветочными островами, были зачотными. Периодически из ниоткуда появлялись люди, здоровались, и продолжали свой путь по снежникам в разных направлениях.
В одном из нагромождений курумника торчала лебедка, по типу тех, которые тащат бугель. Интересно, бывает здесь столько снега, чтобы можно было погонять, или с его помощью затаскивают вещи - все эти вопросы остались без ответа. Чем выше мы поднимались, тем сильнее веяло холодом от снежного цирка. И вот показалось озеро, почти полностью затянутое льдом, причем справа он был красноватый. Трещины не позволили изучить его детально, зато мы знатно там пофотались. Особенно впечатляюще выглядели крохотные человеческие фигурки на фоне отвесной каменно-снежной стены - масштабность такая, что дух заватывало.
На обратном пути в снежнике были обнаружены очередные хламиды-монады в состоянии глубочайшего акинеза. Думаю, они были удивлены, пробудившись в баночке в обществе разных жуков. В общем, присели на дорожку и немного поплутав, выбрались таки на перевал.
Дорога вниз оказалась ничуть не проще, чем вверх, теперь напрягалась уже другая группа мышц, посему до остановки в Черемушки мы дотащились уже на полусогнутых. А из газели вообще вылазили с большим трудом, эдакие старички враскорячку. На кордоне грустный егерь пожаловался нам на вчерашнюю грозу, спалившую баню, молния долбанула прямо в крышу - что подтверждал живописный пролом в последней. Переоделись мы в приличную одежду, дабы нос не воротила в автобусе от нас чистая публика, но эффект сие действо возымело слабый. В супермаркете в Саяногорске кассирша мечтательно сказала: «Ой, как от вас дымом-то пахнет! На природу хочется…» Другой неслабый аромат мы сами ощутили в автобусе - сзади сидел чувак в резиновых сапогах, в которых он видимо не только восходил, но и спал, и мылся.
На автовокзале встретились с гражданами из параллельных групп, и у меня истерика случилась. Парень один рассказывал, как они торжественно восходили на Борус через перевал Бабьи слезы. Я представила, что лет 300 назад шел туда охотник-соболятник, и тащил жену за собой, а она вся такая в платке и онучах, ползла с мешком, гремя тазами и рыдала над своей тяжкой долей. И чота так живо я все это представила, что аж разрыдалась. Так что к ноющим мышцам ног добавились еще и щечные и животиковые. Приехала в город полной калекой.
Из неприятного хочется отметить общую засранность ущелья. Хоть и плакаты антимусорные встречаются там на каждом шагу, почти под каждым кустом напиханы обожженные банки и пластиковые бутылки, между камнями стеклянные из-под вотки, приют, в котором когда-то Франк встретил Ярыгина, сожжен дотла. Гопотека встречается и среди туристов. Мы унесли с собой весь мусор, который нельзя было сжечь. Грустно осознавать, что при таком раскладе через пару лет там столько хлама накопится, что Боруса не видать будет.
В любом случае, спасибо Саше и Оле за десять пакетиков каши то, что предложили нам с АВ составить всем компанию, рада была увидеть старых знакомых, и приобрести новых. Увидимся на Филиппинах…
Пятидесятикилометровый хребет из пяти гольцов, является частью Саяно-Шушенского биосферного заповедника. Высшая его точка гора Пойлова - 2318 м, она же Большой Борус, имеются также Малый, пик Дураков (он же Кубинских революционеров) и еще парочка, название запамятовала. Справа к нему примыкает пик Кошурникова, Помню, вожатые в турклубе с придыханием говорили о Борусе, и мне тогда казалось, что это ваще какой-то семитысячник, куда попасть могут только избранные. Теперь-то, после Мунку и Тянь-Шаня, что мне Борус… Мы даже лагерь разбили на высоте почти чебулачной. Но поход показал, что даже такая небольшая гора может нарисовать немалого коня.
Портреты соучастнегов:
Начало было традиционным, скрюченные 9-ти часовым «сном» в автобусе, мы бодро нагрузились рюкзаками в Черемушках и припустили на правый берег Енисея, попутно снимая Саяно-Шушенскую ГЭС, позевывая и неизменно поднимая вопрос о завтраке.
Туроператор обещал роскошный ланч на кордоне. Таковой и состоялся в беседке напротив визит-центра, где мы зарегистрировались и заплатили по 20 р. за свое наличие в заповеднике.
Кстати, о последнем. Некоторые виды его флоры и фауны занесены в Красную книгу: сосновые боры, кедровые леса, возраст которых достигает 500 лет, а озерно-болотный комплекс является вообще ландшафтным реликтом ледникового периода. В визит-центре парка есть небольшой музей истории лесного хозяйства и объемный макет самого Боруса. Еще там была баня. Но о ней позже.
Беседки и оборудованные стоянки преследовали нас на протяжении всего подъема, отдельное спасибо тем, кто их сооружал, очень приятно передохнуть на лавочке со спинкой, такого удовольствия обычно лишены поклонники активного туризма. Еще было много забавных плакатов, которыми обильно украшают у нас леса, про медведов, красного петуха и из репертуара незабвенной Джоанны Стингрей «Не ныадо мьюсорить!» Почти на каждой стоянке мы принимали ударную дозу рефтамида, оффа и других средств от пакостных кровососов. Но некоторые продолжали снимать их с себя с завидной регулярностью, что привело к непредсказуемым последствиям и неадекватному поведению одной из нас - Юля надела колготки (20 ден). Мы все ждали, когда же она извлечет из недр рюкзака шпильки и вечернее платье…
А еще в нашей маленькой компании удачно случились биологи. Путешествовать с биологами - одно удовольствие. Во-первых, они знают названия всех цветов, кустов и трав, во-вторых, могут объяснить, кто тебя кусает в данный момент и насколько быстрой и комфортной будет твоя смерть. В общем, от Оли к Жене и обратно летали словосочетания типа: «хрисоцопулюс мортус» или «триангулятор ацелас», но на меня самое большое впечатление произвела «чина гмелина». Так как кроме меня был еще один историк - Дима, причем давно знакомый, мы с ним пришли к выводу, что Гмелин был не только культовым географом, но и знатным ботаником. «И китаеведом!» - добавил Андрей Владимирович.
Но особо просвещаться было некогда, Саня, как обычно, подгонял нас пинками и грубыми словами, потому что его GPS сам планировал наше время, а злить адскую машинку, зарегенную на балансе какого-то подпольного агроНИИ было себе дороже. Поэтому по пути мы рысью забежали на водопад, весьма впечатляющий, после которого подъем стал еще более крутым и потным - вылезло солнце и появились слепни. Клещи сдали им вахту, высотная зональность и все такое…
Как оказалось, путь от Черемушек до вершины Боруса всего 10 км, но при таком наборе высоты, километр явно шел за пять. Несмотря на эти кажущиеся трудности, наш уважаемый энтомолог не упускал момента отловить какого-нибудь короеда или спиногрыза для своей коллекции, а на предположение, что всем им наверно плохо в одной коробке, он честно ответил, мол, они же почти сразу умирают, даже не мучаются. Причем выглядело это так: в процессе разговора он резко срывался, доставая из широких штанин кармана стамеску, бросался на пенек или дерево, дабы сковырнуть кусок коры, откуда торжественно извлекалась жертва. В общем, в публике проснулся доктор Менгеле и все начали помогать Евгению собирать гербарии, а к концу похода в псевдоподиях и ложноножках не разбирался разве что самый ленивый, а обращение «коллега» стало обыденностью…
Выход на первый курумник был неожиданным, мы пару раз потеряли, если можно так сказать, дорогу, но потом обнаружили и стрелки, и турики, и погалопировали наверх. Повеселила Соня, которая боялась наступать на камни и совала ноги в дырки между ними, а потом не могла вылезти. Мама Юля была близка к тому, чтобы надавать ей поджопзатыльников, но потом смирилась.
Зато вид с курума открывался зачотный. Бескрайняя тайга, хребты, заснеженные горы, на вершинах которых торчали палочки опор ЛЭП, ниточка Енисея и крохотулька самой большой в России плотины. Среди всей этой зелени ярко выделялась белая мраморная гора - Кибик-Кордонское месторождение. Его мраморные жилы тянутся по берегам Енисея и его дну на несколько километров. По своим качествам местный мрамор не уступает лучшим мировым образцам, он имеет 20 расцветок, оттенков и тонов. Кстати, часть дороги «Саяногорск-Черемушки» по которой мы ехали, проходит прямо по одной такой жиле, а почти каждый ее километр пришлось пробивать среди скальных отрогов, так что она является одной из самых дорогих автотрасс в мире.
В общем, мы уже тогда начали гордиться своей немалой малой родиной, еще до Боруса…
А с перевала открылась панорама Боруса. Внешность его особо не примечательна - сплошные нагромождения курума всех размеров, только пик Кошурникова был красивым, в снегу, и не таким сыпучим.
Но все вместе смотрелось недурственно, небо было ясным, а внизу лежало ущелье, где нам предстояло провести почти двое суток. В кустах и рощицах торчали палатки, травяные кочки были покрыты офигительной красоты цветами, камни - мхом, кедры перекидывали корни-ноги через многочисленные ручейки и озерца, в общем, я почувствовала себя как Элли в стране жевунов. Немного пометавшись в поисках места под лагерь, мы угодили таки GPS-у и не пропустили время икс.
Как всегда бывает в таких случаях, после еды, чая и обустройства открылось второе дыхание, и каждый занялся своим делом. Мы с АВ пошли таскаться и фотографировать, Евгений вооружившись сачком, унесся на отлов несчастных насекомых, остальные сели вокруг костра и принялись разбирать продукты, трещать и делиться впечатлениями. Тут под кедром материализовался Хорст Вессель, руководитель параллельной группа, сменивший несвоевременно траверснувшего к кассе, дабы сдать билеты, Филина. После беседы с ним возникла даже шальная мысль сходить в гости к соседям, но видимо мы знатно находились в тот день, посему она так и не материализовалась. Зато я нашла себе удобную лежанку на корнях кедра, оттуда, из-под ветки был виден пик Кошурникова, который менял цвет по мере захода солнца. И тут на меня накатила такая благостная слабость, что я чуть не захрапела там.
Кстати, про провалы в памяти. Кое-кто из наших не мог запомнить ник Хорста Весселя, и вечно называл его то Куртом Расселом, то Форс Мажором, а то и просто Вассерманом. Игры разума преследовали нас и на второй день, о чем я расскажу ниже.
Спать было тепло, утром меня разбудил радостный АВ, сообщивший, что погода супер, и давай быстро, щас поедим и пойдем. Соучастнеги тоже выглядели довольными, Саня уже подсчитал сколько и на что у нас есть времени, но пока все радостно пожирали завтрак, на Борус опустился туман, а на наши головы закапал мелкий и противный дождичек. После краткого совещания было решено все равно идти наверх, вдруг по пути начнет распогаживаться, и мы таки увидим сверху захватывающие дух красоты, впечатлившие ранее меня по фотографиям.
Довольно бодро мы забежали наверх, видимость постепенно исчезала, вот уже пропало ущелье и снежники цирка, и тут мы уперлись носом в каменную стенку из курума. Прибор показал, что это первый пупырь Малого Боруса, и мы полезли на него. И тут началось светопреставление. Сначала зарядил дождь, мокрый курум, конечно, неприятен, но терпим, но когда мы поднялись на пупырь, поднялся такой неслабый ветер, что пришлось устроить совещание в камнях - идти вперед или возвращаться. С одной стороны было обидно - каких-то 600 м до вершины, но с другой - видимости все равно ноль, и ничего сверху мы не увидим. Исход дела решили парочка молний, сверкнувших где-то в стороне и раскат грома. Стало ясно, что надежды на распогаживание не оправдались, и полюбовавшись напоследок на вылетевшую из тумана курицу, и так же в него удалившуюся, мы поковыляли по скользким камням вниз. Ледяной ветер и град подгоняли как следует, а ливень промочил аж до трусов. Больше четырех часов мы провели у костра, высушивая барахло, ибо далеко не у всех были запасные одежки. Одной рукой хлебали гречу, а другой вращали над огнем носками. Пострадала одна стелька.
Едкий дым и чрезмерное употребление сагандали привели к странным проблемам с речевым аппаратом - все начали заикаться, путать слова, видеть в буквах совсем не то, что там было. Так появились названия конфет «стильный хомячок» и «молочный х», позже оказавшиеся «молочным хитом». Ржали мы до истерики и трепались без остановки, отсюда снизу все казалось не таким уж страшным и все были довольны днем, пусть и не завершившимся восхождением. Мы таки поцеловали Борус в пупок. Или чуть ниже, судя по его конскому поведению.
Ну и по закону подлости, к вечеру выглянуло солнышко, и Борус открыл свою лысую макушку.
Ладно, зато есть стимул вернуться туда еще раз. Закат был потрясающим и многоцветным, небо разъяснилось, были видны огоньки деревень в степи и звездочки. В общем, день прошел не зря. С утра мы решили предпринять вылазку к цирку, дабы пощупать подледниковое озеро, и к стоянке Венеция, славной небольшой лужицей, водопадами и массой ручейков. Откушав густой ушицы, такой что ложка стояла, и преисполнившись сил, мы ломанулись навстречу снегам, и не зря. Венеция видимо устав после дождя, не особенно журчала, накануне сверху она смотрелась более мокрой, зато ручьи выше по ущелью, обильно украшенные камушками и цветочными островами, были зачотными. Периодически из ниоткуда появлялись люди, здоровались, и продолжали свой путь по снежникам в разных направлениях.
В одном из нагромождений курумника торчала лебедка, по типу тех, которые тащат бугель. Интересно, бывает здесь столько снега, чтобы можно было погонять, или с его помощью затаскивают вещи - все эти вопросы остались без ответа. Чем выше мы поднимались, тем сильнее веяло холодом от снежного цирка. И вот показалось озеро, почти полностью затянутое льдом, причем справа он был красноватый. Трещины не позволили изучить его детально, зато мы знатно там пофотались. Особенно впечатляюще выглядели крохотные человеческие фигурки на фоне отвесной каменно-снежной стены - масштабность такая, что дух заватывало.
На обратном пути в снежнике были обнаружены очередные хламиды-монады в состоянии глубочайшего акинеза. Думаю, они были удивлены, пробудившись в баночке в обществе разных жуков. В общем, присели на дорожку и немного поплутав, выбрались таки на перевал.
Дорога вниз оказалась ничуть не проще, чем вверх, теперь напрягалась уже другая группа мышц, посему до остановки в Черемушки мы дотащились уже на полусогнутых. А из газели вообще вылазили с большим трудом, эдакие старички враскорячку. На кордоне грустный егерь пожаловался нам на вчерашнюю грозу, спалившую баню, молния долбанула прямо в крышу - что подтверждал живописный пролом в последней. Переоделись мы в приличную одежду, дабы нос не воротила в автобусе от нас чистая публика, но эффект сие действо возымело слабый. В супермаркете в Саяногорске кассирша мечтательно сказала: «Ой, как от вас дымом-то пахнет! На природу хочется…» Другой неслабый аромат мы сами ощутили в автобусе - сзади сидел чувак в резиновых сапогах, в которых он видимо не только восходил, но и спал, и мылся.
На автовокзале встретились с гражданами из параллельных групп, и у меня истерика случилась. Парень один рассказывал, как они торжественно восходили на Борус через перевал Бабьи слезы. Я представила, что лет 300 назад шел туда охотник-соболятник, и тащил жену за собой, а она вся такая в платке и онучах, ползла с мешком, гремя тазами и рыдала над своей тяжкой долей. И чота так живо я все это представила, что аж разрыдалась. Так что к ноющим мышцам ног добавились еще и щечные и животиковые. Приехала в город полной калекой.
Из неприятного хочется отметить общую засранность ущелья. Хоть и плакаты антимусорные встречаются там на каждом шагу, почти под каждым кустом напиханы обожженные банки и пластиковые бутылки, между камнями стеклянные из-под вотки, приют, в котором когда-то Франк встретил Ярыгина, сожжен дотла. Гопотека встречается и среди туристов. Мы унесли с собой весь мусор, который нельзя было сжечь. Грустно осознавать, что при таком раскладе через пару лет там столько хлама накопится, что Боруса не видать будет.
В любом случае, спасибо Саше и Оле за десять пакетиков каши то, что предложили нам с АВ составить всем компанию, рада была увидеть старых знакомых, и приобрести новых. Увидимся на Филиппинах…