Анник Ле Герер "Благоуханная пантера".
«Едва Сван, пожимая руку маркизе, взглянул сверху и вблизи на ее грудь, <...> его ноздри, втянув пьянящий запах женских духов, затрепетали, словно бабочка, готовая опуститься на цветок» (1). Но манящим ароматам госпожи де Сюржи противостоят запахи, о которых, не стесняясь в выражениях, говорит барон де Шарлю: «Я бы не стал ее расспрашивать о тех завлекательнейших временах: у меня слишком чувствительный обонятельный орган. Стоит этой даме подойти поближе, и я сразу говорю себе: «О боже! чистят выгребную яму», - а это просто маркиза открыла рот и собирается пригласить меня» (2).
Притяжение и отталкивание - первичные, непосредственные и обратные реакции на запах, - определяют две его основные функции: заманить и отделить. Притягательный аромат влечет, обволакивает; это орудие охоты, колдовства и обольщения. Он также позволяет выделить среди вещей и живых существ будущих избранников, ибо они отвечают определенной ольфакторной норме. Напротив, папах отталкивающий или просто неприятный склоняет к отказу, удалению, отрицанию.
Запахи исключены из семантического поля, это «символы par exellence» (3), неизменно присутствующие в мифологических и фантазматических представлениях.
Кошачье обольщение.
«Как получилось, - задается вопросом Аристотель, - что пантера - единственное животное, чей запах приятен и привлекателен даже для других зверей, ибо говорят, что дикие звери с удовольствием вдыхают его» (4)? В античном мифе этот аромат соотносится одновременно с охотой, колдовством, любовным обольщением; в христианской же символике, претерпев любопытные метаморфозы, он превращается в образ мистического уловления душ словом Христовым.
Греки считали, что пантера использует свое благоухание для привлечения добычи. «Пантера издает запах, приятный всем прочим зверям, а потому охотится из засады, приманивая зверей собственным ароматом» (5), утверждает Теофраст. Плутарх и Элиан уточняют, что к ее ароматам особенно чувствительны обезьяны.
Пантера - зверь особый, она охотник, на нее же не охотится никто, кроме человека, который умеет пользоваться тем же оружием и заманивает ее в ловушку запахом вина, до которого она падка (6); ее сила - в осторожности и уме. Она умеет хитрить. Ее ловушка - восхитительный аромат, орудие смертоносного обольщения. «Говорят, пантера наделена даром источать благоухание, впрочем, не-ощутимое для нас, и знает о своем даре. Равно и все прочие звери знают о нем, и ловит она их следующим образом. Когда пантере нужна пища, она прячется в частых зарослях или в густой листве; ее нельзя обнаружить, она неподвижна и позволяет себе только дышать. Оленята, газели, дикие козы и прочие подобные животные приближаются к ней, их привлекает приятный запах, своего рода iunx [волшебное колесо] (7). Тогда пантера выпрыгивает из засады и бросается на жертву» (8).
Примечательно здесь упоминание волшебного колеса: оно привносит в миф магическое измерение.
У греков пантера выступает символом красивой куртизанки, ибо слово partialis означает и «кошка», и «гетера». Приятный запах пантеры отсылает к чарующим ароматам гетеры, которые также сравниваются с волшебным колесиком, - и тем самым становится символом всякой ловушки, всякого обольщения.
Ароматный крик.
Христианство переняло это верование и, подвергнув дерзкой трансформации, сделало его элементом своей символики: благоуханная пантера превратилась в образ самого Христа. Впрочем, его вторичное использование, по-видимому, прошло несколько этапов. Эту эволюцию можно, и частности, проследить по различным сохранившимся версиям «Физиолога» (9). В первой версии, изданной Сбордоне, крик пробуждающейся после трехдневного сна пантеры - ароматный крик, чарующий всех прочих зверей, - уподобляется крику Иисуса Христа через три дня после смерти, наделяющему людей изысканным ароматом: «Когда она поест и насытится, то спит в своем логове; пробуждается же от сна на третий день и кричит громким голосом, и звери, привлеченные ароматом крика, идут к ней. Так же и Господь наш Иисус Христос, восстав на третий день из мертвых, вскричал: «Ныне здравствует мир видимый и невидимый», и сошло на нас всех благоухание, на ближних и на дальних, и мир, по слову Апостола» (10).
В третьей версии, опубликованной Сбордоне, это сравнение уточняется: ароматное дыхание пантеры символизирует слово Христово, влекущее и дающее утешение: «Пантера принимает образ Господа нашего Иисуса Христа. Ибо только пришел Он к нам от Отца своего и показался в миру Человеком, как источился из уст его добрый дух наставления, и на благоухание уст его сошлись пророки, и апостолы, и мученики, и весь хор святых, и в радости воз вратились они в свои жилища» (11). Это отождествление вызывает метаморфозу кошки: из устрашающей, свирепой, одинокой она превращается в общительную и добрую: «Есть зверь, именуемый пантерой. «Физиолог» говорит, что она несравненно более красива и достойна любви, нежели любой другой зверь. Во сне источает она благоухание, и на этот запах собираются вкруг нее все прочие звери, и радуются аромату, а нарадовавшись, расходятся в веселии и довольстве по чащобам и полям» (12). Полная инверсия: аромат пантеры уже не смертельная ловушка, но щедрый дар остальным зверям. Хищница несет с собой уже не смерть; а блаженство.
Но самые законченные формы эта символика приобретает в средневековых бестиариях, включающих в себя многие элементы «Физиолога». Например, в бестиарии Эшмола (13) красота кошки воплощает в себе божественное сияние, а пятна на ее шкуре, подобные «золотым глазкам», представляют многогранность ее совершенства: «Пестрая шкура пантеры символизирует слова Соломона о Господе нашем Иисусе Христе, коий есть Мудрость Бога-Отца, Дух Понимания, Единый, Многий, Истинный, Кроткий, Совершенный, Милосердный, Твердый, Неколебимый, Верный, Дух всемогущий, всевидящий». Пантера красива, и Давид говорит об Иисусе Христе: «Он прекраснейший из сынов человеческих» (14). Ее кротость - образ божественной доброты: «Пантера кротка», а Исайя говорит: «Возрадуйся, чтобы сердце твое ликовало, дщерь Сиона, возглашай, дщерь Иерусалима, что грядет к тебе твой царь, и сердце его полно кротости» (15).
Отождествление благоуханного дыхания пантеры со словом Христовым закрепляется, но упор сделан на их необоримой и инстинктивной притягательности: «Как на сладостный аромат, источаемый пастью пантеры, сбегаются все звери, и окрестные, и из дальних мест, и следуют за ней; так и иудеи, каковые обладали по временам звериным инстинктом и были ближними по вере, что соблюдали они, и язычники, бывшие дальними, ибо не знали веры, услышали слово Христово и последовали за ним, говоря: «Сколь приятны твои слова устам моим, слаще меда; благодать источают уста твои; и потому Господь благословил тебя на веки веков» (16).
Наконец, пантера, подобно Христу, торжествует над силами зла. Ее запах обращает в бегство дракона, как слово Иисуса заставляет отступить сатану: «...Дракон дрожит от страха и бежит укрыться в подземном своем логовище; не в силах вынести благоухания пантеры, он погружается в оцепенение и сидит в яме своей, недвижный и словно мертвый. Так и Господь наш Иисус Христос, истинная пантера, сошел с небес, чтобы избавить нас от власти Дьявола» (17). Благоуханная пантера средневековых бестиариев, как в триптихе, являет собой одновременно и сияние Христа, и два аспекта его земного предназначения: увлекать человеков к свету истины и освобождать их от духа тьмы.
________________________________________________________________________
Le Quérer A. La panthère parfumée // Odeurs. L'essence d'un sens / Dir. par J. Blanc-Mouchet, avec la coll. de M. Perrot. P.: Autrement, 1987. P. 55-58.
1. Proust M. Sodome et Gomorre // Proust M. A la recherche du temps perdu. P.: Gallimard, Bibl. de la Pléiade, 1954. T. II P. 707.
2. Ibid. P. 700.
3. Sperber D. Le symbolisme en général. P.: Hermann, 1974. P. 130.
4. Аристотель. Проблемы. XIII, 9, 4, 907 b 35.
5. Теофраст. De causis plantarum. VI, 5, 2.
6. См.: Festugière A.J. Le bienheureux Suso et la panthère // Revue de l'histoire des religions. P.: PUF, 1977. № 191. P. 82. Ср. также: Détienne M. Dionysos mis à mort. P.: Gallimard, 1977. P. 95.
7. Действительно, iunx- колесико с дыркой на веревочке - издает странное жужжание и обладает завораживающим действием. Сопоставление его с ароматом пантеры тем более значимо, что предмет этот использовался главным образом в любовной магии. Связи между iunx, эротикой, магией и притягательными свойствами запаха в общем виде показаны в книге Марселя Детьена: Détienne M. Les Jardins d' Adonis, la mythologie des aromates en Grece. P.: Gallimard, 1972. P. 164-165.
8. Эниан. De natura animalis. v. 40.
9. Латинские переводы различных греческих версий «Физиолога» известны с V века. Наиболее древние иллюминированные рукописи этого текста относятся к каролингской эпохе.
10. Physiologus / Ed. par F. Sbordone. Milano-Roma, 1936. P. 61.
11. Ibid.
12. Ibid.
13. Le Bestiaire d'Ashmole (по имени известного английского коллекционера Элии Эшмола, 1617-1692), хранящийся в Бодлейянской библиотеке в Оксфорде, может быть датирован концом XII - началом XIII века. Его перевод на французский был выполнен Мари-Франс Дюпюи и Сильвеном Луи (Club du Livre, 1984).
14. Op. cit., p. 84.
15. Ibid.
Перевод М. Микаэлян.
О. Вайнштейн "Ароматы и запахи в культуре", том I.
Притяжение и отталкивание - первичные, непосредственные и обратные реакции на запах, - определяют две его основные функции: заманить и отделить. Притягательный аромат влечет, обволакивает; это орудие охоты, колдовства и обольщения. Он также позволяет выделить среди вещей и живых существ будущих избранников, ибо они отвечают определенной ольфакторной норме. Напротив, папах отталкивающий или просто неприятный склоняет к отказу, удалению, отрицанию.
Запахи исключены из семантического поля, это «символы par exellence» (3), неизменно присутствующие в мифологических и фантазматических представлениях.
Кошачье обольщение.
«Как получилось, - задается вопросом Аристотель, - что пантера - единственное животное, чей запах приятен и привлекателен даже для других зверей, ибо говорят, что дикие звери с удовольствием вдыхают его» (4)? В античном мифе этот аромат соотносится одновременно с охотой, колдовством, любовным обольщением; в христианской же символике, претерпев любопытные метаморфозы, он превращается в образ мистического уловления душ словом Христовым.
Греки считали, что пантера использует свое благоухание для привлечения добычи. «Пантера издает запах, приятный всем прочим зверям, а потому охотится из засады, приманивая зверей собственным ароматом» (5), утверждает Теофраст. Плутарх и Элиан уточняют, что к ее ароматам особенно чувствительны обезьяны.
Пантера - зверь особый, она охотник, на нее же не охотится никто, кроме человека, который умеет пользоваться тем же оружием и заманивает ее в ловушку запахом вина, до которого она падка (6); ее сила - в осторожности и уме. Она умеет хитрить. Ее ловушка - восхитительный аромат, орудие смертоносного обольщения. «Говорят, пантера наделена даром источать благоухание, впрочем, не-ощутимое для нас, и знает о своем даре. Равно и все прочие звери знают о нем, и ловит она их следующим образом. Когда пантере нужна пища, она прячется в частых зарослях или в густой листве; ее нельзя обнаружить, она неподвижна и позволяет себе только дышать. Оленята, газели, дикие козы и прочие подобные животные приближаются к ней, их привлекает приятный запах, своего рода iunx [волшебное колесо] (7). Тогда пантера выпрыгивает из засады и бросается на жертву» (8).
Примечательно здесь упоминание волшебного колеса: оно привносит в миф магическое измерение.
У греков пантера выступает символом красивой куртизанки, ибо слово partialis означает и «кошка», и «гетера». Приятный запах пантеры отсылает к чарующим ароматам гетеры, которые также сравниваются с волшебным колесиком, - и тем самым становится символом всякой ловушки, всякого обольщения.
Ароматный крик.
Христианство переняло это верование и, подвергнув дерзкой трансформации, сделало его элементом своей символики: благоуханная пантера превратилась в образ самого Христа. Впрочем, его вторичное использование, по-видимому, прошло несколько этапов. Эту эволюцию можно, и частности, проследить по различным сохранившимся версиям «Физиолога» (9). В первой версии, изданной Сбордоне, крик пробуждающейся после трехдневного сна пантеры - ароматный крик, чарующий всех прочих зверей, - уподобляется крику Иисуса Христа через три дня после смерти, наделяющему людей изысканным ароматом: «Когда она поест и насытится, то спит в своем логове; пробуждается же от сна на третий день и кричит громким голосом, и звери, привлеченные ароматом крика, идут к ней. Так же и Господь наш Иисус Христос, восстав на третий день из мертвых, вскричал: «Ныне здравствует мир видимый и невидимый», и сошло на нас всех благоухание, на ближних и на дальних, и мир, по слову Апостола» (10).
В третьей версии, опубликованной Сбордоне, это сравнение уточняется: ароматное дыхание пантеры символизирует слово Христово, влекущее и дающее утешение: «Пантера принимает образ Господа нашего Иисуса Христа. Ибо только пришел Он к нам от Отца своего и показался в миру Человеком, как источился из уст его добрый дух наставления, и на благоухание уст его сошлись пророки, и апостолы, и мученики, и весь хор святых, и в радости воз вратились они в свои жилища» (11). Это отождествление вызывает метаморфозу кошки: из устрашающей, свирепой, одинокой она превращается в общительную и добрую: «Есть зверь, именуемый пантерой. «Физиолог» говорит, что она несравненно более красива и достойна любви, нежели любой другой зверь. Во сне источает она благоухание, и на этот запах собираются вкруг нее все прочие звери, и радуются аромату, а нарадовавшись, расходятся в веселии и довольстве по чащобам и полям» (12). Полная инверсия: аромат пантеры уже не смертельная ловушка, но щедрый дар остальным зверям. Хищница несет с собой уже не смерть; а блаженство.
Но самые законченные формы эта символика приобретает в средневековых бестиариях, включающих в себя многие элементы «Физиолога». Например, в бестиарии Эшмола (13) красота кошки воплощает в себе божественное сияние, а пятна на ее шкуре, подобные «золотым глазкам», представляют многогранность ее совершенства: «Пестрая шкура пантеры символизирует слова Соломона о Господе нашем Иисусе Христе, коий есть Мудрость Бога-Отца, Дух Понимания, Единый, Многий, Истинный, Кроткий, Совершенный, Милосердный, Твердый, Неколебимый, Верный, Дух всемогущий, всевидящий». Пантера красива, и Давид говорит об Иисусе Христе: «Он прекраснейший из сынов человеческих» (14). Ее кротость - образ божественной доброты: «Пантера кротка», а Исайя говорит: «Возрадуйся, чтобы сердце твое ликовало, дщерь Сиона, возглашай, дщерь Иерусалима, что грядет к тебе твой царь, и сердце его полно кротости» (15).
Отождествление благоуханного дыхания пантеры со словом Христовым закрепляется, но упор сделан на их необоримой и инстинктивной притягательности: «Как на сладостный аромат, источаемый пастью пантеры, сбегаются все звери, и окрестные, и из дальних мест, и следуют за ней; так и иудеи, каковые обладали по временам звериным инстинктом и были ближними по вере, что соблюдали они, и язычники, бывшие дальними, ибо не знали веры, услышали слово Христово и последовали за ним, говоря: «Сколь приятны твои слова устам моим, слаще меда; благодать источают уста твои; и потому Господь благословил тебя на веки веков» (16).
Наконец, пантера, подобно Христу, торжествует над силами зла. Ее запах обращает в бегство дракона, как слово Иисуса заставляет отступить сатану: «...Дракон дрожит от страха и бежит укрыться в подземном своем логовище; не в силах вынести благоухания пантеры, он погружается в оцепенение и сидит в яме своей, недвижный и словно мертвый. Так и Господь наш Иисус Христос, истинная пантера, сошел с небес, чтобы избавить нас от власти Дьявола» (17). Благоуханная пантера средневековых бестиариев, как в триптихе, являет собой одновременно и сияние Христа, и два аспекта его земного предназначения: увлекать человеков к свету истины и освобождать их от духа тьмы.
________________________________________________________________________
Le Quérer A. La panthère parfumée // Odeurs. L'essence d'un sens / Dir. par J. Blanc-Mouchet, avec la coll. de M. Perrot. P.: Autrement, 1987. P. 55-58.
1. Proust M. Sodome et Gomorre // Proust M. A la recherche du temps perdu. P.: Gallimard, Bibl. de la Pléiade, 1954. T. II P. 707.
2. Ibid. P. 700.
3. Sperber D. Le symbolisme en général. P.: Hermann, 1974. P. 130.
4. Аристотель. Проблемы. XIII, 9, 4, 907 b 35.
5. Теофраст. De causis plantarum. VI, 5, 2.
6. См.: Festugière A.J. Le bienheureux Suso et la panthère // Revue de l'histoire des religions. P.: PUF, 1977. № 191. P. 82. Ср. также: Détienne M. Dionysos mis à mort. P.: Gallimard, 1977. P. 95.
7. Действительно, iunx- колесико с дыркой на веревочке - издает странное жужжание и обладает завораживающим действием. Сопоставление его с ароматом пантеры тем более значимо, что предмет этот использовался главным образом в любовной магии. Связи между iunx, эротикой, магией и притягательными свойствами запаха в общем виде показаны в книге Марселя Детьена: Détienne M. Les Jardins d' Adonis, la mythologie des aromates en Grece. P.: Gallimard, 1972. P. 164-165.
8. Эниан. De natura animalis. v. 40.
9. Латинские переводы различных греческих версий «Физиолога» известны с V века. Наиболее древние иллюминированные рукописи этого текста относятся к каролингской эпохе.
10. Physiologus / Ed. par F. Sbordone. Milano-Roma, 1936. P. 61.
11. Ibid.
12. Ibid.
13. Le Bestiaire d'Ashmole (по имени известного английского коллекционера Элии Эшмола, 1617-1692), хранящийся в Бодлейянской библиотеке в Оксфорде, может быть датирован концом XII - началом XIII века. Его перевод на французский был выполнен Мари-Франс Дюпюи и Сильвеном Луи (Club du Livre, 1984).
14. Op. cit., p. 84.
15. Ibid.
Перевод М. Микаэлян.
О. Вайнштейн "Ароматы и запахи в культуре", том I.