Самая большая неудача в жизни - смерть
Когда мы подобрали ее на улице, у нее было тощенькое тельце, пушистая серая шерстка, опыт ночевок на улице под проливным дождем и неутомимая жизнерадостность.
Когда мы перехватили ее бегущую из-под машины на тротуар, и я взяла ее на руки, она замурлыкала. Потом она мурлыкала всегда, стоило подойти к ней, погладить. Мурлыкала даже тогда, когда стала похожа на маленький скелетик, обтянутый кожей, когда ей вкалывали за раз больше 40 миллиграмм всякой лечебной дряни, когда от обезвоживания и рвоты с желчью у нее почти не осталось сил двигаться. Стоило прикаснуться к маленькой пушистой головке - и в ответ сразу, без промедления доносилось охотное мурлыканье. Но уже тогда меня наторожил отвратительный запах, преследовавший котенка как угрожающий призрак беды. Тогда я еще думала, что это был призрак несчастного детства.
Но в тот холодный сентябрьский день, когда мы ее принесли, она мурлыкала еще энергично и радостно. Она попыталась познакомиться с нашей кошкой, и когда та на нее зашипела, не обиделась, а коротко проинпектировав ее кормушку (но уже не прикоснувшись к еде!), побежала в зал - ластиться, исследовать закоулки комнаты и радоваться теплу. Какая веселая она была в тот день! Ночью она продолжила общение, поспала с нами на диване, всю ночь лезла с обнимашками. Но на следующий день уже выглядела более вялой. Я искупала ее, чтобы избавиться от грязи и отвратительного запаха. Кошечка сохла, дрожала, но мурлыкала, когда человеческая рука прикасалась к ее голове. Запах ушел от шкурки, но остался в дыхании. Весь день она ничего не ела. Когда я шприцом влила в нее молоко, ее вырвало - не столько молоком, сколько желчью и гельминтом.
На следующий день мы повезли малышку к ветеринару. Она уже не бегала - просто лежала на диване с приоткрытыми глазами и мурлыкала. У ветеринара ее опять вырвало желчью, и тот, констатировав сильную истощенность и высокую температуру выписал кучу уколов - противовирусное, антибиотики, поддерживающее, физраствор и т.д. Она еще ухитрялась мурлыкать даже когда ей кололи физраствор. Очень радовалась, когда мы подходили и возились с ней. Сразу поняла где находится туалет, и до последнего дня добиралась туда, когда было надо.
В последующие дни нам казалось, что ей потихоньку становится лучше. И хотя она все еще ничего не ела, она уже стала подходить к миске с водой и подолгу сидеть над ней. Один раз даже как будто полакала... И начала повсюду бегать за нами, стараясь быть всегда рядом! Хотя бегать ей было трудно, и запах никуда не делся.
Потом у нас кончились некоторые лекарства, да и кошечка стала еще более тощей - и мы опять повезли ее к ветеринару. Температура котенка оказалась очень низкой. Ей выписали новые уколы, сказали колоть физраствор не один раз в день, а два, и добавить глюкозу. Вечером она особо активно бегала за нашими ногами и очень радовалась, когда с ней сидели, но двигалась пошатываясь. Поздно ночью она нашла в себе силы запрыгнуть (!) в мою кровать и притулиться ко мне. Но со мной уже спала наша кошка, и я, опасаясь, чтобы та не заразилась, попросила убрать котенка на ее подстилку. Потом сквозь сон я услышала, как маленькая кошечка все-таки пришла в мою комнату и забилась под кровать.
Утром я вытащила ее из-под кровати. Там было холодно, а малышка лежала так неподвижно, что мне было страшно ее доставать. Однако она дышала. Положив кису на подстилку, я обнаружила, что ее носик сухой и холодный. В это утро она перестала мурлыкать. Не было привычного отклика на поглаживания - только тяжелое дыхание. Вколов положенные инъекции, я укрыла ее одеялом, и мы уехали по делам на часик. Возвращались торопясь - как там она? Она лежала под одеялком. С открытыми глазами. Щекой в своей рвоте. Вытянув передние лапки. Задняя лапка почему-то еще слабо дергалась, поэтому нам вначале и показалось, что она еще жива. Но дыхания не было. Больше никогда она не сможгла бы мурлыкать в ответ на ласковые прикосновения.
Сейчас она лежит в лесу за городом, завернутая в старую футболку. Ее хрупкое тельце придавлено комьями тяжелой холодной земли. Больше никогда ее маленькая изящная лапка не коснется пола в доме или дорожки на улице. Когда-то она жила в мамином животике, и у нее, скорее всего, было все, в чем она нуждалась. Потом она сосала материнское молоко. Природа постаралась как следует - у котенка сформировались прекрасные зубки, ушки, глазки, выросла пушистая шерстка. Она была прекрасна, умна, очень добра, жизнерадостна. Но по несчастливому стечению обстоятельств она подхватила опасную заразу, а холодные дожди сентября и голод не дали ей накопить силы, чтобы справиться с болезнью.
Она очень быстро сгорела.
Можно ли считать светлым моментом то, что она последние дни прожила в тепле?
Я очень надеюсь на то, что существует кошачий рай. И очень надеюсь встретить тебя на небесах, милая Котёнка, так и не получившая собственного имени.
Когда мы перехватили ее бегущую из-под машины на тротуар, и я взяла ее на руки, она замурлыкала. Потом она мурлыкала всегда, стоило подойти к ней, погладить. Мурлыкала даже тогда, когда стала похожа на маленький скелетик, обтянутый кожей, когда ей вкалывали за раз больше 40 миллиграмм всякой лечебной дряни, когда от обезвоживания и рвоты с желчью у нее почти не осталось сил двигаться. Стоило прикаснуться к маленькой пушистой головке - и в ответ сразу, без промедления доносилось охотное мурлыканье. Но уже тогда меня наторожил отвратительный запах, преследовавший котенка как угрожающий призрак беды. Тогда я еще думала, что это был призрак несчастного детства.
Но в тот холодный сентябрьский день, когда мы ее принесли, она мурлыкала еще энергично и радостно. Она попыталась познакомиться с нашей кошкой, и когда та на нее зашипела, не обиделась, а коротко проинпектировав ее кормушку (но уже не прикоснувшись к еде!), побежала в зал - ластиться, исследовать закоулки комнаты и радоваться теплу. Какая веселая она была в тот день! Ночью она продолжила общение, поспала с нами на диване, всю ночь лезла с обнимашками. Но на следующий день уже выглядела более вялой. Я искупала ее, чтобы избавиться от грязи и отвратительного запаха. Кошечка сохла, дрожала, но мурлыкала, когда человеческая рука прикасалась к ее голове. Запах ушел от шкурки, но остался в дыхании. Весь день она ничего не ела. Когда я шприцом влила в нее молоко, ее вырвало - не столько молоком, сколько желчью и гельминтом.
На следующий день мы повезли малышку к ветеринару. Она уже не бегала - просто лежала на диване с приоткрытыми глазами и мурлыкала. У ветеринара ее опять вырвало желчью, и тот, констатировав сильную истощенность и высокую температуру выписал кучу уколов - противовирусное, антибиотики, поддерживающее, физраствор и т.д. Она еще ухитрялась мурлыкать даже когда ей кололи физраствор. Очень радовалась, когда мы подходили и возились с ней. Сразу поняла где находится туалет, и до последнего дня добиралась туда, когда было надо.
В последующие дни нам казалось, что ей потихоньку становится лучше. И хотя она все еще ничего не ела, она уже стала подходить к миске с водой и подолгу сидеть над ней. Один раз даже как будто полакала... И начала повсюду бегать за нами, стараясь быть всегда рядом! Хотя бегать ей было трудно, и запах никуда не делся.
Потом у нас кончились некоторые лекарства, да и кошечка стала еще более тощей - и мы опять повезли ее к ветеринару. Температура котенка оказалась очень низкой. Ей выписали новые уколы, сказали колоть физраствор не один раз в день, а два, и добавить глюкозу. Вечером она особо активно бегала за нашими ногами и очень радовалась, когда с ней сидели, но двигалась пошатываясь. Поздно ночью она нашла в себе силы запрыгнуть (!) в мою кровать и притулиться ко мне. Но со мной уже спала наша кошка, и я, опасаясь, чтобы та не заразилась, попросила убрать котенка на ее подстилку. Потом сквозь сон я услышала, как маленькая кошечка все-таки пришла в мою комнату и забилась под кровать.
Утром я вытащила ее из-под кровати. Там было холодно, а малышка лежала так неподвижно, что мне было страшно ее доставать. Однако она дышала. Положив кису на подстилку, я обнаружила, что ее носик сухой и холодный. В это утро она перестала мурлыкать. Не было привычного отклика на поглаживания - только тяжелое дыхание. Вколов положенные инъекции, я укрыла ее одеялом, и мы уехали по делам на часик. Возвращались торопясь - как там она? Она лежала под одеялком. С открытыми глазами. Щекой в своей рвоте. Вытянув передние лапки. Задняя лапка почему-то еще слабо дергалась, поэтому нам вначале и показалось, что она еще жива. Но дыхания не было. Больше никогда она не сможгла бы мурлыкать в ответ на ласковые прикосновения.
Сейчас она лежит в лесу за городом, завернутая в старую футболку. Ее хрупкое тельце придавлено комьями тяжелой холодной земли. Больше никогда ее маленькая изящная лапка не коснется пола в доме или дорожки на улице. Когда-то она жила в мамином животике, и у нее, скорее всего, было все, в чем она нуждалась. Потом она сосала материнское молоко. Природа постаралась как следует - у котенка сформировались прекрасные зубки, ушки, глазки, выросла пушистая шерстка. Она была прекрасна, умна, очень добра, жизнерадостна. Но по несчастливому стечению обстоятельств она подхватила опасную заразу, а холодные дожди сентября и голод не дали ей накопить силы, чтобы справиться с болезнью.
Она очень быстро сгорела.
Можно ли считать светлым моментом то, что она последние дни прожила в тепле?
Я очень надеюсь на то, что существует кошачий рай. И очень надеюсь встретить тебя на небесах, милая Котёнка, так и не получившая собственного имени.