Август 2009. Часть 3. Москва.
(продолжение)
Весь абсурд ситуации поездки в Москву состоит в том, что я туда не собирался. Но однажды на очередной студии Олега Бухарова ко мне подошёл Евгений Павлович Алексеев и предложил поехать с его студентами на музейную практику. Я выбил на работе оплачиваемый отпуск под видом повышения квалификации, но только на Москву (посчитал, что в Питере я на музейной практике был в 2005, а по Москве ходил только самостоятельно).
Ближе к дате, вдруг выяснилось, что поездка совпадает с любимой мной "Илья-премией", про что я известил Ирину Бениаминовну и был приглашён. Я посчитал: ну пропущу пару музеев, ничего страшного.
Когда перед самой Москвой познакомился с Татьяной, я понял, что не смогу без неё прожить эту неделю: либо отказываться от Москвы, либо брать с собой. Я ударно заработал денег на билеты на двоих, но минимальную сумму на проживание получил "в конверте" уже в день отъезда.
До последнего мы с Танюшей убеждали себя, что приехали на музейную практику к Алексееву, что мы хотим "духовно расти и обогащаться". Первой на очереди стояла Третьяковская галерея. Зал древнерусского искусства, с дорогой для меня "Троицей" Андрея Рублёва. Одетые по летнему, сразу замёрзли. Я укутывал дрожащую (дражайшую) Таню в свою куртку (в кармане я пронёс фотоаппарат), а сам представлял себя рампом на Тибетском хребте. После великолепной экскурсии по "сокровищнице русской иконописи" нас вывели в тоскливый 18 век. И экскурсию продолжил Евгений Павлович.
Алексеева я обожаю за одну черту: с ним постоянно играешь в "верю-не верю", при чём всегда выходит верю, но интонация, и проскакивающие "не верю" держат тебя в неимоверном напряжении в течении всего его монолога.
Энциклопедия знаний, но на этот раз он коснулся темы, которая мне известна и не интересна, а во вторых: после "холода Средневековья" напомаженный 18 век воспринимался как стихи пролетарских поэтов про дедушку Ленина, заданные в школе к годовщине Октября.
Впрочем, я узнал, что Николай Заболоцкий посвятил стихотворение "Любите живопись, поэты" именно портрету Струйской кисти Рокотова. Рокотов, наверное, единственный русский художник того времени, к которому я отношусь с трепетом. Да, и конкретный портрет работы Боровиковского. Волшебная Лопухина, растиражированная в советское время до уровня "Русской Джоконды". По мне она ничуть не хуже. Первые мои мальчуковые сексуальные фантазии были связаны именно с ней. Жаль, что сфотографировать её не получилось. Бабушка-цербер была не убалтываема, их в Москве муштруют злее, чем в Перми :)
В общем, мы с Танюшей с лекции Алексеева сбежали, сели возле великолепного фонтана, составленного "как бы" из картинных рам, и на этом наша "музейная практика" закончилась.
Много чего произошло с нами в тот день, расскажу только о трёх встречах. Во-первых, чудесная Ольга Юрьевна Ермолаева. Мы зашли к ней в редакцию, где она подарила мне архивный номер за 1999 год с прозой Льва Лосева и подборкой Дениса Новикова, вручила 2 пакета журналов для Алексея Евстратова, Дмитрия Машарыгина, Яниса Грантса (они пока ещё лежат до сих пор в Перми у Светланы, но все доедут когда-нибудь до адресатов, а Евстратов всё сам никак не дойдёт до них) и гонорар Яниса. Вчера я был в Челябинске на концерте Яниса, Янис деньги оставил мне как плату за "службу" во имя его Имени. Душевно попили втроём с Ольгой Юрьевной чай, поговорили об Андрее Юрьевиче Санникове, вспомнили Бориса Борисовича Рыжего.
Для меня, знающего и помнящего "избыточно много", ББР жёстко связан с именем Ермолаевой. Какую бы агиографию не написал бы про него ещё Юрий Викторович Казарин, но появлению "Екатеринбургской иконы" мы обязаны именно ей. Без Ермолаевой поэт бы Рыжий был, а славы бы его не было. От того, какие тебе по жизни встретятся редактора, зависит очень многое. Благодарен Асе Аксёновой за знакомство с ОЮЕ, так внимательно читающей и печатающей мой Урал.
Вчера мне после концерта Яниса Грантса челябинский бард и издатель Олег Синицын сказал, что влиятельнейшая литератор Челябинска Нина Ягодинцева ему сетовала: "Нет на Урале молодых поэтов. Рыжий был единственным". И не переубедить. Потом, мои свердловские друзья, с которыми я в Челябу ездил, подсадив предварительно на стихи Яниса, рассказывали о споре с дочкой преподавательницы филфака пединститута, убеждённой со слов матери: "Кроме Рыжего на Урале поэтов никогда не было". Как последовало дальше: стихов Рыжего дочка никогда не читала, но маме верит.
В том и проблема, что когда появляется веер авторов, то их соотносят, сравнивают, о них спорят, потому их и читают. Когда ставят штамп "единственности" на одном, то в руки его больше не берут: "типа, всё понятно".
Я очень люблю у Бориса Борисовича одно стихотворение, которое могу вспомнить в любом состоянии и любой ситуации. Набираю по памяти:
Осыпаются алые клёны.
Догорают вдали небеса.
Солнцем розовым залиты склоны.
Это я открываю глаза.
Где и с кем, и когда это было?
Только это не я сочинил.
Ты меня никогда не любила.
Это я тебя очень любил.
Сад осенний стоит одиноко.
И к разлуке и к смерти готов.
Это что-то задолго до Блока.
Это мог написать Огарёв.
Это в той допотопной манере,
когда люди сгорали дотла.
Что написано, по крайней мере,
в первых строчках, припомни без зла.
Не смотри на меня виновато.
Я сейчас докурю и усну.
Полусгнившую изгородь ада,
по-мальчишески перемахну.
После уютного кабинета Ольги Юрьевны мы с Таней умудрились заблудиться между памятниками двум поэтам: Пушкину и Маяковскому. Ну, умудрились их спутать :)
Бывает :)
Однако, встретились на Тверской, в МакДональдсе с Алиной Волковой.
Ближайшая подруга Лены Бушуевой она хотела с нами переправить небольшие подарки. Соответственно, мы решили подарить ей только что полученную мою публикацию. А какой журнал без автографа? Прямо на обложке журнала и стал рисовать портрет :)
Вот, художник и модель :)
Красавицы :) Алина передала с нами 2 сезона сериала "Блудливая Калифорния". Дело в том, что однажды я купил все сезоны "Секретных материалов" и смотрел на Фокса Малдера каждодневно; к Дэвиду Духовных у меня очень трепетное отношение. Я люблю его в фильмах "Играя Бога", "Дом Ди". К счастью, у меня сейчас нет видеоплеера, а то бы я на время погиб для мира. Но несколько серий посмотреть успел с Леной Бушуевой. 10 двд переписаны и ждут своего часа :)
А на десерт мы вновь встретились с Ириной Жабиной и пошли на четыре буквы - ВДНХ. С журналами особо не погуляешь. Сели там на скамеечке, болтали, ели яблоки. Пока Таня не увидела аттракцион "Кондор". Он ей однажды приснился. Сны - это такая вещь, на которую стоит тратить деньги :)
Глупость, конечно, что мы не взяли с собой фотоаппарат наверх, там очень красиво, но нужна оптика много лучше моей. А так осталось свидетельство нашего "эль кондор паса".
"Кондор" напоминает "Колесо Оборзения": просто медленное кружение на высоте, без резких толчков и эмоций. Спокойная и достойная созерцательность, с высоты которой приятно помахать крылом ждущим тебя внизу.
Ирина тоже сфотографировалась с кондорами. В моей перуанской шляпе. В шляпах и с фооаппаратом в руках за русских нас принимали редко и кричали в спину всякую фигню, чётко считая, что эти "америкосы" всё равно ничего не поймут :)
Последняя фотография за 19 августа. Даже в маленькой бутылочке от энергетика может биться дух межзвёздной ракеты.
(продолжение следует)
Весь абсурд ситуации поездки в Москву состоит в том, что я туда не собирался. Но однажды на очередной студии Олега Бухарова ко мне подошёл Евгений Павлович Алексеев и предложил поехать с его студентами на музейную практику. Я выбил на работе оплачиваемый отпуск под видом повышения квалификации, но только на Москву (посчитал, что в Питере я на музейной практике был в 2005, а по Москве ходил только самостоятельно).
Ближе к дате, вдруг выяснилось, что поездка совпадает с любимой мной "Илья-премией", про что я известил Ирину Бениаминовну и был приглашён. Я посчитал: ну пропущу пару музеев, ничего страшного.
Когда перед самой Москвой познакомился с Татьяной, я понял, что не смогу без неё прожить эту неделю: либо отказываться от Москвы, либо брать с собой. Я ударно заработал денег на билеты на двоих, но минимальную сумму на проживание получил "в конверте" уже в день отъезда.
До последнего мы с Танюшей убеждали себя, что приехали на музейную практику к Алексееву, что мы хотим "духовно расти и обогащаться". Первой на очереди стояла Третьяковская галерея. Зал древнерусского искусства, с дорогой для меня "Троицей" Андрея Рублёва. Одетые по летнему, сразу замёрзли. Я укутывал дрожащую (дражайшую) Таню в свою куртку (в кармане я пронёс фотоаппарат), а сам представлял себя рампом на Тибетском хребте. После великолепной экскурсии по "сокровищнице русской иконописи" нас вывели в тоскливый 18 век. И экскурсию продолжил Евгений Павлович.
Алексеева я обожаю за одну черту: с ним постоянно играешь в "верю-не верю", при чём всегда выходит верю, но интонация, и проскакивающие "не верю" держат тебя в неимоверном напряжении в течении всего его монолога.
Энциклопедия знаний, но на этот раз он коснулся темы, которая мне известна и не интересна, а во вторых: после "холода Средневековья" напомаженный 18 век воспринимался как стихи пролетарских поэтов про дедушку Ленина, заданные в школе к годовщине Октября.
Впрочем, я узнал, что Николай Заболоцкий посвятил стихотворение "Любите живопись, поэты" именно портрету Струйской кисти Рокотова. Рокотов, наверное, единственный русский художник того времени, к которому я отношусь с трепетом. Да, и конкретный портрет работы Боровиковского. Волшебная Лопухина, растиражированная в советское время до уровня "Русской Джоконды". По мне она ничуть не хуже. Первые мои мальчуковые сексуальные фантазии были связаны именно с ней. Жаль, что сфотографировать её не получилось. Бабушка-цербер была не убалтываема, их в Москве муштруют злее, чем в Перми :)
В общем, мы с Танюшей с лекции Алексеева сбежали, сели возле великолепного фонтана, составленного "как бы" из картинных рам, и на этом наша "музейная практика" закончилась.
Много чего произошло с нами в тот день, расскажу только о трёх встречах. Во-первых, чудесная Ольга Юрьевна Ермолаева. Мы зашли к ней в редакцию, где она подарила мне архивный номер за 1999 год с прозой Льва Лосева и подборкой Дениса Новикова, вручила 2 пакета журналов для Алексея Евстратова, Дмитрия Машарыгина, Яниса Грантса (они пока ещё лежат до сих пор в Перми у Светланы, но все доедут когда-нибудь до адресатов, а Евстратов всё сам никак не дойдёт до них) и гонорар Яниса. Вчера я был в Челябинске на концерте Яниса, Янис деньги оставил мне как плату за "службу" во имя его Имени. Душевно попили втроём с Ольгой Юрьевной чай, поговорили об Андрее Юрьевиче Санникове, вспомнили Бориса Борисовича Рыжего.
Для меня, знающего и помнящего "избыточно много", ББР жёстко связан с именем Ермолаевой. Какую бы агиографию не написал бы про него ещё Юрий Викторович Казарин, но появлению "Екатеринбургской иконы" мы обязаны именно ей. Без Ермолаевой поэт бы Рыжий был, а славы бы его не было. От того, какие тебе по жизни встретятся редактора, зависит очень многое. Благодарен Асе Аксёновой за знакомство с ОЮЕ, так внимательно читающей и печатающей мой Урал.
Вчера мне после концерта Яниса Грантса челябинский бард и издатель Олег Синицын сказал, что влиятельнейшая литератор Челябинска Нина Ягодинцева ему сетовала: "Нет на Урале молодых поэтов. Рыжий был единственным". И не переубедить. Потом, мои свердловские друзья, с которыми я в Челябу ездил, подсадив предварительно на стихи Яниса, рассказывали о споре с дочкой преподавательницы филфака пединститута, убеждённой со слов матери: "Кроме Рыжего на Урале поэтов никогда не было". Как последовало дальше: стихов Рыжего дочка никогда не читала, но маме верит.
В том и проблема, что когда появляется веер авторов, то их соотносят, сравнивают, о них спорят, потому их и читают. Когда ставят штамп "единственности" на одном, то в руки его больше не берут: "типа, всё понятно".
Я очень люблю у Бориса Борисовича одно стихотворение, которое могу вспомнить в любом состоянии и любой ситуации. Набираю по памяти:
Осыпаются алые клёны.
Догорают вдали небеса.
Солнцем розовым залиты склоны.
Это я открываю глаза.
Где и с кем, и когда это было?
Только это не я сочинил.
Ты меня никогда не любила.
Это я тебя очень любил.
Сад осенний стоит одиноко.
И к разлуке и к смерти готов.
Это что-то задолго до Блока.
Это мог написать Огарёв.
Это в той допотопной манере,
когда люди сгорали дотла.
Что написано, по крайней мере,
в первых строчках, припомни без зла.
Не смотри на меня виновато.
Я сейчас докурю и усну.
Полусгнившую изгородь ада,
по-мальчишески перемахну.
После уютного кабинета Ольги Юрьевны мы с Таней умудрились заблудиться между памятниками двум поэтам: Пушкину и Маяковскому. Ну, умудрились их спутать :)
Бывает :)
Однако, встретились на Тверской, в МакДональдсе с Алиной Волковой.
Ближайшая подруга Лены Бушуевой она хотела с нами переправить небольшие подарки. Соответственно, мы решили подарить ей только что полученную мою публикацию. А какой журнал без автографа? Прямо на обложке журнала и стал рисовать портрет :)
Вот, художник и модель :)
Красавицы :) Алина передала с нами 2 сезона сериала "Блудливая Калифорния". Дело в том, что однажды я купил все сезоны "Секретных материалов" и смотрел на Фокса Малдера каждодневно; к Дэвиду Духовных у меня очень трепетное отношение. Я люблю его в фильмах "Играя Бога", "Дом Ди". К счастью, у меня сейчас нет видеоплеера, а то бы я на время погиб для мира. Но несколько серий посмотреть успел с Леной Бушуевой. 10 двд переписаны и ждут своего часа :)
А на десерт мы вновь встретились с Ириной Жабиной и пошли на четыре буквы - ВДНХ. С журналами особо не погуляешь. Сели там на скамеечке, болтали, ели яблоки. Пока Таня не увидела аттракцион "Кондор". Он ей однажды приснился. Сны - это такая вещь, на которую стоит тратить деньги :)
Глупость, конечно, что мы не взяли с собой фотоаппарат наверх, там очень красиво, но нужна оптика много лучше моей. А так осталось свидетельство нашего "эль кондор паса".
"Кондор" напоминает "Колесо Оборзения": просто медленное кружение на высоте, без резких толчков и эмоций. Спокойная и достойная созерцательность, с высоты которой приятно помахать крылом ждущим тебя внизу.
Ирина тоже сфотографировалась с кондорами. В моей перуанской шляпе. В шляпах и с фооаппаратом в руках за русских нас принимали редко и кричали в спину всякую фигню, чётко считая, что эти "америкосы" всё равно ничего не поймут :)
Последняя фотография за 19 августа. Даже в маленькой бутылочке от энергетика может биться дух межзвёздной ракеты.
(продолжение следует)