Обобществление и/или национализация: одно и другое (на примере Бриташки)
Забавно, насколько слово "национализация" по разному понимается и представляется людьми (не говоря уже о профессиональных "говорящих головах" и т.п.) Обычно перед внутренним взором возникает какое-нибудь циклопическое здание Госбумпотребводрыбсредмаша и невероятный бюрократический бегемот Росжелдорснабпомрежгостайнпрокат с триллиардом бесполезных сотрудников.
Лейбористы перед выборами-2017 и выборами-2019 специально пытались этот миф разбить: корбинизм как раз изначально был построен на идее "передать управление вниз народу" - и да, если и отнять что-то у частного владельца, то не для управления из Лондона, а для передачи самоуправлению на местах.
Например, Макдоннел в предисловии объяснял, что государству нужно забрать себе стрелки, семафоры и путевую автоматику с рельсами, чтобы английские поезда начали приходить вовремя, а вот сам график движения вполне отдаётся профсоюзам и советам местного самоуправления, т.е. идёт советизация в полном смысле слова.
Не огосударствление, а обобществление.
Советы директоров различных компаний, поставляющих коммунальные услуги, должны были включать в себя группы "стейкхолдеров" - например, жителей обслуживаемого района и сотрудников, обслуживающих инженерные сети.
Банку Англии предписывалось бы выдавать льготные кредиты коллективам сотрудников, желающим выкупить свою фирму у работодателя - преобразовав её, таким образом, в кооператив.
Для экономического восстановления депрессивных регионов Британии лейбористы планировали опереться на систему "автономных экономических районов", рассредоточив и разукрупнив лондонский экономический центр по стране (нам бы такое сделать с Москвой - прим. ППТМ).
В качестве пилотного проекта Project Corbyn ещё до выборов на нескольких городских муниципалитетах опробовал т.н. "престонский 'эксперимент", в ходе которого был остановлено падение уровня жизни и численности населения Престона и иных городов, благодаря разработанному лейбористскими властями плану по дотациям на закупку местных товаров и материалов. Школы закупали местные парты, магазины закупали местные продукты и т.п., жители города открывали свои небольшие производства, на дороги клался местный асфальт, и налоговые средства, полученные с реализации таких программ, оставались в регионах.
Народные собрания вообще были подсмотрены у соседей в Ирландии - там в случае возникновения затруднений у парламента, каждый регион собирал своё «бюро присяжных», состоящее из уважаемых и пожилых представителей городов и посёлков вместе с людьми, выбранными по жребию. Так, например, разрешили больной для католической Ирландии вопрос об абортах.
В самой парламентской партии корбинисты последовательно разбирали по кирпичикам элитарную систему управления и внедряли управление "снизу" - из регионов и ячеек: вводилось массовое голосование, которое определяло, кто займёт посты в исполкоме, это больше не отдавалось на откуп двум-трём сотням жителей Палаты Общин.
Лондонцентричная структура традиционной политики подготавливалась бы к «прямой демократии» и народным сходам: лидеры партии говорили, что для перехода к «всеобщей интернет-демократии» и плановой экономике требуется выиграть трое выборов подряд и потратить 15 лет на мягкую трансформацию Британии.
В каком-то своём упоминании Ленина на митинге Корбин говорил, что позитивно смотрит на опыт большевиков, когда те пробовали сотрудничать с частным капиталом - например, когда в 1918 году рабочие бакинских нефтепромыслов вполне себе полюбовно договорились с бывшими собственниками этих нефтепромыслов и промышленники остались на посту "инженеров" и "управляющих".
Конечно, вся эта синдикалистско-утопистская картинка вытекает из прошлого лейбористской партии, из её опоры на профсоюзы и на анархическое движение, которое как раз противопоставляло в 20-е организованным политическим "элитным" партиям "народное самоуправление" снизу.
Конечно, не факт, что всё это бы хоть как-то заработало, и что у рядового жителя Ноттингемшира было бы желание соучаствовать в определении расписания поездов или определять уровень выбросов из соседней фабрики.
Но вообще само желание построить "движение снизу", наверное, тоже ставит Корбина в один наивный ряд с Альенде - вплоть до допущенных ошибок.
Старательно подготавливавшийся СМИ образ сверхцентрализованной госкаповской "московской антиутопии" со Старшим Братом во главе не имел с реальной программой левых сил ничего общего.
Вопрос - что из программы британских левых можно посчитать полезным для условий отечественной политики (насколько полезен баланс централизации/децентрализации при российских расстояниях и плотности населения?), также остаётся открытым.
Теперь про "увы".
Товарищ Ленин, в отличии от добродушного Джереми выстраивал в партии очень жёсткую вертикаль власти, в противовес меньшевикам, которые тоже тешили себя идеями народности и коллективного руководства.
Отставив в сторону вопросы морали сторон, и их приближённости к первоначальным идеям Маркса, факт заключается в том, что именно Ленин и его "партия нового типа" одержали победу в политической борьбе. Только хорошо организованная и дисциплинированная партия, способная не отвлекаться на внутреннею борьбу, может победить в борьбе внешней, на что в конечном итоге и рассчитана её деятельность. Вместо этого, Корбин пошёл по пути наивных меньшевиков, превратив партию в более свободную, но менее эффективную систему, открытую для внутренних атак в виде подковерных игр и политических интриг.
Пойдя по пути меньшевиков, Корбин, возможно, проявил себя как даже больший марксист, чем Ленин. Но в этом была его, Корбина, ошибка, ибо он поставил идеологию (какой бы хорошей она не была) выше практической (в данном случае политической) целесообразности, что и привело его к краху, низвержению с поста лидера партии и отступлению идеологии корбинизма как такового.
В каком-то смысле даже Борис Джонсон оказался гораздо большим Лениным, чем Джереми, ибо ему удалось собрать вокруг себя лояльную команду, с которой он может вести ту политику, которую он (в меру своего разумения конечно) считает правильной.
Что можно сказать на временных похоронах корбинизма?
Вопрос в том, что в 2011 году о подобном движении и подумать было нельзя, тем более об его относительной успешности. В 2011 году, как подсказывает Алексей Сахнин, из подобных левых был только Хакан Юхолт в Швеции, как дерево, быстро павший под топорами фракционной борьбы.
В 2015 году оно появилось, в 2017 собрало огромную толпу сторонников и сформулировало идеи, в 2019 проиграло, вероятно, в следующем цикле появится синтез «вертикальной» меньшевистской и «горизонтальной» большевистской партий, учитывающий предыдущие ошибки.
Ну и, разумеется, напорется на свои, новые.
Корбин при всём прочем, и при гигантском, невероятном личном магнетизме и обаянии тоже оказался слабым лидером, что-то из разряда "порядочных людей сжирают". Как его не умоляли начать чистки в 2017, когда он после двух лет гражданской войны в партии чуть не выиграл выборы и остановился в 2% от кресла премьера - и имел все полномочия и дикую поддержку, он так и не решился, всё время шёл на какой-то диалог.
Он пытался построить массовое движение, в т.ч. молодых людей, а от них запрос на перераспределение власти, а не вручение её специальным людям, был настолько же велик, насколько и запрос на чисто материальные условия - иначе ему бы не удалось привести 200 000 активистов в уже существовавшую партию в 300 000 человек.
(В России официальная численность КПРФ составляет около 110 000 активистов, и я боюсь представить, сколько там мёртвых душ)
Важный фактор - балласт он не выгонял, давал ему интриговать, но и не переманивал. В итоге очень долгое время опирался на небольшую группу «верных», которая - сюрприз, сюрприз, была верной, но непрофессиональной.
Поэтому и просрала информационную войну, например.
Кир Стармер сейчас его ошибок не повторяет, под любым предлогом убирает старые кадры буквально за три месяца.
Видимо, Корбин надеялся, что во власти начнётся внутренняя драка и он дойдёт, доползёт до новых выборов без расстрелов - и два года так и было, английские тори грызлись и разваливались, и именно поэтому всеми силами внешне держали единство и не допускали новых досрочных выборов.
Вообще, кажется, что он глубоко травмирован событиями 80-х годов, когда от лейбористов отвалились социал-демократы, которые ничего не выиграли, но фактически принесли дважды победу на блюде Тэтчер, поэтому у него как у любого старика в мозгу сидело "держать единую партию любой ценой", так что вряд ли от него можно было ожидать отказа от политики "объявляем радикально левый экономический курс, но оппонентов из центра уговариваем остаться и сесть в почётные кресла".
Ни Корбин, ни кто-то ещё не может подтолкнуть крота истории. В 2015 году предыдущие меры по финансовому давлению на рабочий и средний класс сформировали запрос на массовую радикально левую партию - насколько вообще в Британии можно быть радикальным в рамках электорализма, на грани и за гранью. Не центристскую, а левую - радикально левую, на грани парламентской и уличной политики.
На неё кинули практически всё, что могли, от evil ruskies до антисемитизма. В конце концов, после подвешенных выборов 17 года открыто говорили о военном перевороте, одновременно со статьями, где на удачно слитых фото солдаты расстреливали фото Корбина, и со статьями, где отставники МИ5 говорили, что левый переворот нужно, если что, останавливать военным путём.
Запроса не хватило, чтобы привести к победе, это объективно. (условия не сформировались, тори резко сдали в обрезании расходов на общество, когда пригорело)
Вот вопрос вообще, насколько реалистичны сценарии самоуправления.
Потому что вертикальную партию ленинского типа очень легко докрутить до степени такой, что после прорастания из скорлупы "осаждённого лагеря" вообще вопрос о децентрализации даже и не рассматривался, ни в 50-х, ни в 60-х, ни в 70-х, и все идеи о рабочей демократии протухли.
Лейбористы перед выборами-2017 и выборами-2019 специально пытались этот миф разбить: корбинизм как раз изначально был построен на идее "передать управление вниз народу" - и да, если и отнять что-то у частного владельца, то не для управления из Лондона, а для передачи самоуправлению на местах.
Например, Макдоннел в предисловии объяснял, что государству нужно забрать себе стрелки, семафоры и путевую автоматику с рельсами, чтобы английские поезда начали приходить вовремя, а вот сам график движения вполне отдаётся профсоюзам и советам местного самоуправления, т.е. идёт советизация в полном смысле слова.
Не огосударствление, а обобществление.
Советы директоров различных компаний, поставляющих коммунальные услуги, должны были включать в себя группы "стейкхолдеров" - например, жителей обслуживаемого района и сотрудников, обслуживающих инженерные сети.
Банку Англии предписывалось бы выдавать льготные кредиты коллективам сотрудников, желающим выкупить свою фирму у работодателя - преобразовав её, таким образом, в кооператив.
Для экономического восстановления депрессивных регионов Британии лейбористы планировали опереться на систему "автономных экономических районов", рассредоточив и разукрупнив лондонский экономический центр по стране (нам бы такое сделать с Москвой - прим. ППТМ).
В качестве пилотного проекта Project Corbyn ещё до выборов на нескольких городских муниципалитетах опробовал т.н. "престонский 'эксперимент", в ходе которого был остановлено падение уровня жизни и численности населения Престона и иных городов, благодаря разработанному лейбористскими властями плану по дотациям на закупку местных товаров и материалов. Школы закупали местные парты, магазины закупали местные продукты и т.п., жители города открывали свои небольшие производства, на дороги клался местный асфальт, и налоговые средства, полученные с реализации таких программ, оставались в регионах.
Народные собрания вообще были подсмотрены у соседей в Ирландии - там в случае возникновения затруднений у парламента, каждый регион собирал своё «бюро присяжных», состоящее из уважаемых и пожилых представителей городов и посёлков вместе с людьми, выбранными по жребию. Так, например, разрешили больной для католической Ирландии вопрос об абортах.
В самой парламентской партии корбинисты последовательно разбирали по кирпичикам элитарную систему управления и внедряли управление "снизу" - из регионов и ячеек: вводилось массовое голосование, которое определяло, кто займёт посты в исполкоме, это больше не отдавалось на откуп двум-трём сотням жителей Палаты Общин.
Лондонцентричная структура традиционной политики подготавливалась бы к «прямой демократии» и народным сходам: лидеры партии говорили, что для перехода к «всеобщей интернет-демократии» и плановой экономике требуется выиграть трое выборов подряд и потратить 15 лет на мягкую трансформацию Британии.
В каком-то своём упоминании Ленина на митинге Корбин говорил, что позитивно смотрит на опыт большевиков, когда те пробовали сотрудничать с частным капиталом - например, когда в 1918 году рабочие бакинских нефтепромыслов вполне себе полюбовно договорились с бывшими собственниками этих нефтепромыслов и промышленники остались на посту "инженеров" и "управляющих".
Конечно, вся эта синдикалистско-утопистская картинка вытекает из прошлого лейбористской партии, из её опоры на профсоюзы и на анархическое движение, которое как раз противопоставляло в 20-е организованным политическим "элитным" партиям "народное самоуправление" снизу.
Конечно, не факт, что всё это бы хоть как-то заработало, и что у рядового жителя Ноттингемшира было бы желание соучаствовать в определении расписания поездов или определять уровень выбросов из соседней фабрики.
Но вообще само желание построить "движение снизу", наверное, тоже ставит Корбина в один наивный ряд с Альенде - вплоть до допущенных ошибок.
Старательно подготавливавшийся СМИ образ сверхцентрализованной госкаповской "московской антиутопии" со Старшим Братом во главе не имел с реальной программой левых сил ничего общего.
Вопрос - что из программы британских левых можно посчитать полезным для условий отечественной политики (насколько полезен баланс централизации/децентрализации при российских расстояниях и плотности населения?), также остаётся открытым.
Теперь про "увы".
Товарищ Ленин, в отличии от добродушного Джереми выстраивал в партии очень жёсткую вертикаль власти, в противовес меньшевикам, которые тоже тешили себя идеями народности и коллективного руководства.
Отставив в сторону вопросы морали сторон, и их приближённости к первоначальным идеям Маркса, факт заключается в том, что именно Ленин и его "партия нового типа" одержали победу в политической борьбе. Только хорошо организованная и дисциплинированная партия, способная не отвлекаться на внутреннею борьбу, может победить в борьбе внешней, на что в конечном итоге и рассчитана её деятельность. Вместо этого, Корбин пошёл по пути наивных меньшевиков, превратив партию в более свободную, но менее эффективную систему, открытую для внутренних атак в виде подковерных игр и политических интриг.
Пойдя по пути меньшевиков, Корбин, возможно, проявил себя как даже больший марксист, чем Ленин. Но в этом была его, Корбина, ошибка, ибо он поставил идеологию (какой бы хорошей она не была) выше практической (в данном случае политической) целесообразности, что и привело его к краху, низвержению с поста лидера партии и отступлению идеологии корбинизма как такового.
В каком-то смысле даже Борис Джонсон оказался гораздо большим Лениным, чем Джереми, ибо ему удалось собрать вокруг себя лояльную команду, с которой он может вести ту политику, которую он (в меру своего разумения конечно) считает правильной.
Что можно сказать на временных похоронах корбинизма?
Вопрос в том, что в 2011 году о подобном движении и подумать было нельзя, тем более об его относительной успешности. В 2011 году, как подсказывает Алексей Сахнин, из подобных левых был только Хакан Юхолт в Швеции, как дерево, быстро павший под топорами фракционной борьбы.
В 2015 году оно появилось, в 2017 собрало огромную толпу сторонников и сформулировало идеи, в 2019 проиграло, вероятно, в следующем цикле появится синтез «вертикальной» меньшевистской и «горизонтальной» большевистской партий, учитывающий предыдущие ошибки.
Ну и, разумеется, напорется на свои, новые.
Корбин при всём прочем, и при гигантском, невероятном личном магнетизме и обаянии тоже оказался слабым лидером, что-то из разряда "порядочных людей сжирают". Как его не умоляли начать чистки в 2017, когда он после двух лет гражданской войны в партии чуть не выиграл выборы и остановился в 2% от кресла премьера - и имел все полномочия и дикую поддержку, он так и не решился, всё время шёл на какой-то диалог.
Он пытался построить массовое движение, в т.ч. молодых людей, а от них запрос на перераспределение власти, а не вручение её специальным людям, был настолько же велик, насколько и запрос на чисто материальные условия - иначе ему бы не удалось привести 200 000 активистов в уже существовавшую партию в 300 000 человек.
(В России официальная численность КПРФ составляет около 110 000 активистов, и я боюсь представить, сколько там мёртвых душ)
Важный фактор - балласт он не выгонял, давал ему интриговать, но и не переманивал. В итоге очень долгое время опирался на небольшую группу «верных», которая - сюрприз, сюрприз, была верной, но непрофессиональной.
Поэтому и просрала информационную войну, например.
Кир Стармер сейчас его ошибок не повторяет, под любым предлогом убирает старые кадры буквально за три месяца.
Видимо, Корбин надеялся, что во власти начнётся внутренняя драка и он дойдёт, доползёт до новых выборов без расстрелов - и два года так и было, английские тори грызлись и разваливались, и именно поэтому всеми силами внешне держали единство и не допускали новых досрочных выборов.
Вообще, кажется, что он глубоко травмирован событиями 80-х годов, когда от лейбористов отвалились социал-демократы, которые ничего не выиграли, но фактически принесли дважды победу на блюде Тэтчер, поэтому у него как у любого старика в мозгу сидело "держать единую партию любой ценой", так что вряд ли от него можно было ожидать отказа от политики "объявляем радикально левый экономический курс, но оппонентов из центра уговариваем остаться и сесть в почётные кресла".
Ни Корбин, ни кто-то ещё не может подтолкнуть крота истории. В 2015 году предыдущие меры по финансовому давлению на рабочий и средний класс сформировали запрос на массовую радикально левую партию - насколько вообще в Британии можно быть радикальным в рамках электорализма, на грани и за гранью. Не центристскую, а левую - радикально левую, на грани парламентской и уличной политики.
На неё кинули практически всё, что могли, от evil ruskies до антисемитизма. В конце концов, после подвешенных выборов 17 года открыто говорили о военном перевороте, одновременно со статьями, где на удачно слитых фото солдаты расстреливали фото Корбина, и со статьями, где отставники МИ5 говорили, что левый переворот нужно, если что, останавливать военным путём.
Запроса не хватило, чтобы привести к победе, это объективно. (условия не сформировались, тори резко сдали в обрезании расходов на общество, когда пригорело)
Вот вопрос вообще, насколько реалистичны сценарии самоуправления.
Потому что вертикальную партию ленинского типа очень легко докрутить до степени такой, что после прорастания из скорлупы "осаждённого лагеря" вообще вопрос о децентрализации даже и не рассматривался, ни в 50-х, ни в 60-х, ни в 70-х, и все идеи о рабочей демократии протухли.