про Кафку и тишину
Все романы Кафки это беседы без конца. Это поиск выхода, поиск света, попытка преодоление бездны, попытка справиться с безысходностью и отчаянием. Без бога, без религии, при полном погружении в небытийность существования. Когда читаешь Кьеркегора ("Афоризмы эстетика"), поражает глубина той бездны, что открывается человеку, если он решает пойти до конца. Но в своем самокопании Кафка поднялся до небес, выше небес и... Вот тут ответы разнятся. Кто-то считает, что он нашел выход, а кто-то не соглашается с этим. Он боролся с пустотой, боролся обивая о бетонные стены этого тупого мира все свои перья, пытался взлететь, тогда как крылья были подрезаны еще во времена эллинов. Все его творчество как вопль по утерянному чувству свободы. Все его новеллы и миниатюры - это песни, попытка сочинить песни. Надрывные, сломленные слова. Звуки, который затухают еще в начале. Песнь с выключенным голосом. Захлебывающая интонация и затем долгое молчание. То, что в "Процессе" есть концовка - ничего не значит. Роман был не закончен. Это набор эпизодов в жизни героя. Роман "Америка" был не закончен. Роман "Замок" был не закончен. Что было с Кафкой в те минуты, когда он писал? Знал ли он, осознавал ли он, что он не может дописать, не имеет права в этом мире, мире без логики, без идеи, без смысла, который открывался ему с каждой каплей из крана в соседней комнате (звук от падения которой мешал писать ему), оформлять, заканчивать, оттачивать свои формы?
Когда я думаю о всех его попытках даже написать идеальное предложение (он написал его, оно есть в "Дневнике": та самая идеальная фраза про человека, подошедшего к окну и открывшего его) мне представляется человечек на шумной площади. Человечек что-то кричит людям, но они его не слышат. То ли у них в ушах плеер, то ли у человека сорван голос, то ли шум подавляет его вопли, то ли стены зданий поглощают звуки. Он жестикулирует, топчет ногами со смехом и яростью и не может ничего сказать. Все, я уверен, все произведения Кафки - это попытки что-то сказать. Сказать новое, точное, опровергающее пустоту, абсурд и ничто. Что ему мешало это сделать? Его тоскливый быт? Его женщины (см. "Письма")? Слова и синтаксис, словоформы, исчерпавшие себя еще во времена Горация? Может, Кафка первым понял, что наш язык исчерпал себя в попытках назвать неназываемое (нет, вру, первым был Артюр Рембо)? Произошла инфляция смыслов, инфляция созданий миров? Язык умер?
Вот так. Только остаток ноты после шумного концерта. И тишина.