Страна 404. 09
Только номера и стихи. Не пугайтесь, не мои :)
Просто текстом, без имен и комментариев.
Полный список был мной скопирован до, потому здесь можно увидеть также и то, что было снято с конкурса после.
Но поезд уходит, исправлять некогда. Да и зачем?! :)
http://stihi.lv/firsttour-2016/33579-polnyj-spisok-proizvedenij-kubka-mira-2016.html
* * * * *
217
РЭП ЛЕЧЕБНОГО ШОППИНГА
снилось, будто бы примеряю крылья:
магазин специальный рядом с домом открыли,
не пеняю на зеркало в полосатой раме,
что кривы вон те, со стабилизаторами,
пренебрегаю модными электронными -
серо-стальными с красными элеронами,
отвергаю ручной работы бумажные расписные
и портативные шёлковые, в четыре раза складные,
не прельщаюсь белыми-пушистыми-утеплёнными,
брезгую перепончатыми защитно-зелёными,
надеваю в итоге помятые крылья,
побитые молью, покрытые пылью,
левое с поломанным пером маховым -
но пускай они в таком состоянии аховом,
пусть немодные, мятые и смешные,
пусть не выдержат сильной воздушной струи,
зато привычные и родные.
свои.
* * * * *
218
НАРЕЗАЯ КРУГИ
<ад - это другие>
Ж.-П.С.
ад или другой
не твоя вина
не твоей рукой
кровь отворена
разошелся шов
перетянут жгут
людям хорошо
люди шины жгут
людям нужен ад
сколько ни ругай
ты не виноват
что нависла гарь
и не виноват
что разит мочой
но куда ж ты в ад
со своей свечой?
пламя-язычок
жечь глаголом? жги!!!!!
а другим? молчок
нарезать круги
- - - - - - - - - - - - -
ты в своем бреду стал силен и храбр
на любом аду возведешь ты храм
и повалят смены толпой в ады
кто из них посмеет просить воды?
* * * * *
219
* * * * *
220
БАШМАЧНИК
Насквозь, целиком -
до последней надломленной ветки,
оторванной пуговицы,
дырочек на сукне -
прошлое
входит в печаль мою
башмачником бедным,
шьёт из обрезков куклу,
выставляет в окне.
Кукла смеётся,
дерево машет руками,
смешно говорит, объясняет, живу зачем,
вдоль линии горизонта протяжно плывёт лугами
к далёкой реке -
и куклу несёт на плече.
Смеётся башмачник, раздвигает колючие травы -
осоку, репейник, мокрый куриный цвет.
Печаль неподвижна, ей нечего делать в странах,
где нет башмачника и куклы его нет .
Суконное счастье, куда же ты улетело?..
не слышит, не отвечает
и только смотрит из-под руки -
Бог знает куда!..
а что ещё можно делать
в городе, где больше не шьют башмаки.
* * * * *
221
ТРИПЛЕТ
Снами вечность заговаривает с нами.
Вещи яви этой тёмны или вещи -
смыслы лицедействуют, сбивая с мысли.
Я/ сны не угадываю. Не ясны,
у/же, ниже знаки те - и нет уже.
Зорок тот, кто необдуманный зарок
и обдумать и исполнить мог.
Ни к чему глядеть глаза в глаза
там, где не увидишь ни аза.
* * * * *
222
СТИХИ ПОД АККОРД Dm6 (ДИ-ЭМ-СИКС)
Н.К.
Лад стихов этих слышу лишь в музыке рифм ре-минора.
Синусоиды строчек твоих - плач из мира иного.
Вверх и вниз, без каких-либо рамок бегут и без хорды.
Романтична мутация слога в моём секстаккорде.
Ре-минор-секстаккорд не устойчив, как шлюпка на волнах,
Как стихи, что так мечутся, воздух зарядом наполнив,
Что рванули ко мне, покидая нейтральные воды.
Строки длинные - громы, короткие - громоотводы.
Я бы пел те стихи бесконечным клокочущим рондо!
И прослыл бы таким... 'не в себе', дурачком всенародным.
Я - напротив 'в себе', и стихи, словно вечную мантру,
Распеваю, как древним пришельцам поэт-питекантроп.
А шестая ступень - как вопрос, в вечном поиске звука!
Кто сказал, что творить - это просто, простите, наука?
В строгость точных наук здесь вмешался и гуманитарий.
Стихотворцы, творя, в подпространствах каких-то летают.
Рефрен:
"Без манер времена", - ре-минор мне твердит. "Nevermore!"
Времена криминальных разборок, бессмысленных ссор.
Вылезайте на свет из темниц социальных и нор.
И куда же меня заведёт секстаккорд-ре-минор?
Навернусь, не вернусь, не вернусь, nevermore, never... more
* * * * *
223
ВОДА
кто-то с неба на нас плюёт
это дождь или град не ясно
отправляясь в какой полёт
мы пытались понять напрасно
эту память ушедших волн
эту совесть летящих капель
кто скажи изобрел закон
и какой каплевед прошляпил
собираясь летит игла
не сбиваясь и не сбываясь
наши чаянья и дела
об отчаянье разбиваясь
не находят себе угла
высекая на стёклах луж
мчась то рысью
а то галопом
злой морзянкой: ты-мне-не-муж
смайлы будущего потопа
он придёт
он уже пришёл
ток его вовек не заглушишь
муж не муж
что теперь-то уж
коль небесный покой нарушен
если с неба как из ведра
и уже ни унять ни выжать
если из моего ребра
гордо ты отказалась выжить
если падая навсегда
и мешаясь с землёй и глиной
тайно мерно неодолимо
становилась тобой вода
* * * * *
224
ПРОЕЗДНОЙ
Я не купил на эту жизнь билет,
И высадил меня проклятый контролёр.
Иду обратно. Вдруг смотрю - конверт.
Он никому не нужен. Я его и спёр.
Меня в тюрьму? За что? За воровство?
Даёт судья посмертный почему-то срок.
Судье я намекаю на родство.
Но он и глух, и слеп, и глуп. Пропал намёк.
Вокруг верёвки шея. Я вишу.
Сейчас палач вернется - у него обед, -
У палача я в долг немного попрошу:
Хочу купить на свою смерть билет.
* * * * *
225
МЕГАЛОМАНИАКАЛЬНОЕ ТРАНСАТЛАНТИЧЕСКОЕ
Пройдя через чистилище таможни,
Я полечу в края больших простуд.
Небесный флот - почти что Высший Суд-
Дарует эту чудную возможность.
Пилот пробормотал в усы: "На взлет!".
Я сматываю облако на палец,
Над миром мефистофельно лечу,
Чужим крылом по воздуху черчу.
Бесплатную повязку на глаза
С привычною небрежностью напялив,
Я погружаю землю в темноту.
Спи, материк, и не противься сну.
Покажется халявной благодатью
Весь этот мир, в котором мы не вместе,
И лягут спать в Мадриде и Триесте
(Не знаю, что сказать им).
Придешь ли ты, готовая помочь,
Веселая от страха стюардесса,
Когда своей тележкой прошуршишь?
(А там, внизу, невидимый Париж
Ворочается в состояньи стресса.)
Я директивно объявляю ночь
Земле, воде, знакомым, незнакомым.
И будет сон мой лих и окаян,
И тихо ужаснется океан,
Захлебываясь дремой.
Свет выключен. Не плачьте по нему.
Впервые я решение приму,
Которое вы отменить не вправе,
И смежат веки Лондон и Рейкьявик,
Щекой во тьму.
* * * * *
226
НАЧАЛЬНИК
Любимый начальник - не человек, а глиста,
И не умеет досчитать до ста.
Только регламенты, только формальности,
Не стоит ходить-умолять: "пожалуйста".
Точно играет всегда с листа,
И совесть, как вата, стерильно чиста -
Такие люди не знают жалости.
Судьба за пазухой берегла.
Как тыква, его голова кругла.
Нет в мягких извилинах ни одного угла
И даже крохотного заусенца.
Ему уготована роль хвоста
И, как хвост осла,
Жизнь-карьера проста.
Он не ведает добра и зла,
И спит в кабинете сном младенца.
Привык подолгу подбирать слова,
Как будто они по земле разбросаны.
Не хотят построиться: ать-два,
Прорастают меж плитами,
Как трава.
Схвинутым Янусом глядит
Голова:
Наверх улыбчива, а к нам сердитая -
Особенно, если мы с вопросами.
Подумав, не ответит на любой вопрос.
Любимый цвет - красный,
А знак - отрицательный.
Но он мечтал в пятом классе
Долететь до звёзд,
Стать командиром полка и писателем.
* * * * *
227
ФРАКТАЛ
За двадцать с лишним канувших веков
Кресты как будто стали тяжелее,
А высота назначенных голгоф
Перекрывает мерки Иудеи.
И всякий раз, когда клюёт копьё
Прямым ударом снизу в подреберье,
Сознание, срываясь в забытьё,
Всё реже в непредвиденное верит.
В то, что, вернувшись в образе ином,
Я изменю в сложившемся хоть что-то,
Ведь сколь бы ни был сведущ агроном -
Пшеницу не взрастить среди болота.
Ведь даже избегая лобных мест,
От звуков казни уши не закроешь,
И где-то вновь сколачивают крест
Для наспех сотворенного героя.
А вместо лика - собранный фрактал
Кромсает тело веры на проценты,
И в мире не придумано лекал,
Чтоб закруглить края его сегментов.
Но как бы ни усердствовал язык,
Поднаторевший в лести повсеместно,
Я не настоль, увы, ещё велик,
Чтоб умереть - и больше не воскреснуть.
* * * * *
228
СЕМЕЙНАЯ ИСТОРИЯ
Она красавица, Мадонна
И мать двоих его детей.
Она - оплот родного дома,
Душой открыта для гостей.
А он с утра до ночи пашет,
Пока жена готовит яд
В кастрюльке из-под детской каши
Который месяц (год!) подряд...
Отраву всякий раз глотая,
Добавку в мисочку кладёт
Всё тот же несравненный Зая,
Баран, Роднуся, Идиот.
* * * * *
229
НАЧИНАТЬ НИКОГДА НЕ ПОЗДНО?
Вот бы вся память ушла через фистулу -
клетка за клеткой, комок за комком!
Что б ни случилось - тебе однофигственно.
Хлорка - Атлантика. Койка - паром.
Только в таком недвусмысленном случае
табула раса возможна как план:
вылез из недр мастодонтова чучела -
и поскакал по степи, как кулан.
Солнце над далью сочится белёсое,
магму цедя сквозь попутный самум,
и землероек отдельные особи
дарят безмолвию фоновый шум.
Как говорится, засунь и не вытащи
душу из этой звенящей струи -
помнящую только белые вытрешки
там, где помалкивали соловьи.
Мир со своими гражданскими войнами -
это как шахматы или лапта.
В капсуле света, как заяц непойманный,
флешка твоя послужная чиста.
Нету отличий канона от ереси.
Прежние разве что север и юг.
Сколько длиной электродов ни меряйся -
будет 5:0 в пользу рейда фелюг.
...Верится через калтык, что учёные
изобретут очищающий чип.
Чавкнул - и не понимаешь, о чём это
радиозомби в палате ворчит.
Скальпелем, лазером, крововливанием -
как-то б решился заветный вопрос!
Ведь ничего не даёт тот реланиум,
если с анамнезом криво срослось...
* * * * *
230
НАТЮРМОРТ В ИНТЕРЬЕРЕ
И комната доподлинно пуста,
Но шторы распахнуть не хватит силы,
А пальцем ткнешь - польется темнота,
Как водкой разведенные чернила,
Затопит все - огни и голоса.
Закрой глаза, не поминая черта,
Но чуть откроешь, возникает сам
Пейзаж, что оказался натюрмортом.
Скопленья книг в зевающих шкафах
И фото в тонкой рамке деревянной,
Как ссылка на картонный артефакт,
Потерянный, а значит, безымянный.
Из всех томов ты выберешь один -
Не трогай тот, где Гоголь прячет Вия.
Бумажный мир дымится впереди
И призраками делится своими.
Но строчки, слипшись, плотно неясны,
А образ чем светлей, тем бесполезней.
И Мандельштамма вирусные сны
Не вылечат закадровой болезни -
Ты одинок, как незабитый гвоздь,
И гибнет звук в прерывистом дыханьи.
Лишь лунный блик нащупывает ось
Сквозь заоконный призрак мирозданья.
* * * * *
231
РУССКАЯ ТОСКА
По ком опять звонят колокола?
Куда тебя кривая завезла,
пока несла - галопом по европам?
Потёк, как свечка. Выгорев на треть,
успеть прижиться-сбыться-догореть...
Ведь от себя бежишь, не от Потопа.
Здесь филин-ветер ухает в трубе,
и печка в покосившейся избе
страдает астматической одышкой.
Как чадно в церкви! (Копоть от грехов).
Какая тишь! (До первых петухов).
Часы твои пробили сорок с лишком.
Листаешь дни, городишь огород.
Где ни живи, народ везде народ.
И время каплей воска застывает.
Отцовским <Беломором> пахнет дом.
Сойдёшь с крыльца - черёмуха кругом.
И мама у калитки, как живая...
(вот-вот продолжит давний разговор).
В висках стучит диагноз-приговор -
неутолима и неизлечима
хроническая русская тоска.
Плывут-бегут-мелькают облака.
Звонят колокола. И пахнет дымом.
* * * * *
232
СРАЗУ ВСЁ
Шмелю в полёте всё едино:
Пыльцой припудренный слегка,
То видит общую картину,
То зёв отдельного цветка.
Но сразу всё узреть - куда там!
Отнюдь не каждый эрудит
Сумеет враз представить атом
И вещь, в которой он зашит.
А насекомому - тем паче!
Ему, конечно, всё равно.
Ему плевать - на чьей он даче
И кто принёс сюда бревно;
И кто за ширмою растений
Крадётся весело в очках;
И дела нет до смысла тени
От пионерского сачка.
* * * * *
233
СОРОК ВОСЕМЬ
неразменная монета грусть-тоска
застревает в горле комом
бьётся жилкой у виска
ты печалишься о ком
мне говорят
сорок восемь долгих месяцев подряд
бьётся вьюга дождь стучится ли в окно
просыпаюсь сразу думаю о нём
как он с кем он почему опять молчит
пустотой в кармане брякают ключи
постучит в окно синица будет весть
от тоски лекарство верю я что есть
шёпот в спальне губы руки и глаза
снежных крошек за окошком полоса
мандарины поцелуи ель в углу
вместо поезда я б выбрала метлу
но увы всё это сказки чушь и вздор
будет поезд синеглаз плечист и скор
будет встреча будет нежность будет ночь
слово в слово мне всё это напророчь
предсказательница муза будь добра
лёгким взмахом лебединого пера
* * * * *
234
ЛАБИРИНТ
О тебе - только радостно и светло,
совершишь ли набег на твоё село,
где по склонам стада овечек
пробегают и тянут вечер -
влажный, ласковый и густой,
он туманных настелит мостов
и поманит "ау-ау!"
Промахнёшься - летишь в траву.
Море близко. Картина другая:
шоколадная девочка Айя,
моет камушки, как алмазы,
носит папе, а маме - ни разу.
Айя, Айя, маленькое лето.
Наброски на салфетках разного цвета
в придорожном кафе
у города Фэ.
***
Над тобой теперь карлсоновый базар -
беззастенчивый, жёсткий и зоркий.
И подумаешь: лучше б один Икар
окрылился однажды на зорьке.
И тебе стало б радостно и светло,
наплевать, что вокруг безнадёга.
Все проходят. И сколько уже прошло
в лабиринты молчащего Бога.
* * * * *
235
ХРОНИКИ ДЕМОНА (СОХРАНЕНА ОРФОГРАФИЯ ПЕРВОИСТОЧНИКА)
Однажды,ПролетаяМимо-МаршрутомНеисповедимым-ПланетыСИменемЗемля,
ДоСлёзРасчувствовалсяЯ.СГодамиСталСентиментален,БродитьУзорамиПроталин
ЗвалаВиолончельДуши-ВМирахВозвышенныхИВши,ВСравненииСИзвечнойСтужей,
ИнойРазВыглядятНеХужеВРядуВрачующихПримет:ВшиИзлечимы,Вечность-Нет!..
Ну,Словом,СнизилсяИ,КрыльевНеуязвимымЗдешнейПылиУглёмПоНебуПрочертив,
ПредсталОкругеВоПлоти.О,КаковоЖеУдивленье!-НеНеолит,НеВозрожденье,
НеХаньДинастия,НеЦинь,НоТакЖеБренностиПтенцыГниющееЗерноЭпохи
КлюютБезПродыху,ИПлохи,ТебеСкажу,ЧитательМой,ИмЗвукиМузыкиДругой!..
КТомуЖТоМилоеПернатствоЧислаТревожитсяТринадцатьИСвятоДумает,ЧтоСвет
Им,Дурням,ДаденДляПобед...
ИВот,ИзвилинамиУлиц,ЯШёл,КакПрелестямиБлу?дницГаремныйЕвнух,ВСотыйРаз
НадеясьРазглядетьАлмазСредиНеродственныхСубстанцийВстречаемыхДорогой
Агнцев.НоВЛучшемСлучаеСтеклоРекоюСмертноюНесло,ИНеСКемБылоНиОВечном,
НиПеремолвитьсяСловечком(ПрохожийМысльюНалегке)ХотяБНаБродскомЯзыке!..
ВсегдаНеЗнаешь,ЧтоНаудишьВЗатиненномБолотцеБудущ,НоЗдесь,БолтаясьНа
Блесне,ВсёБылоЯсногоЯсней:Нет,НеСпасут,КакРимлянГуси,ИхВсеРелигии,Искусства,
ИРостТропическийНаукНеРазорвётПорочныйКруг,ВКоторомАтомТочитАтом,
ИШорохГрезитБытьНабатом,ЕдваОтскребшисьОтЗемли,АТля-БытьПафоснееТли...
НеДобавлялиДляЭстетаНиКаплиСвежестиСюжету-КакВстарь,ПодХрамовыГрибы
СлепаяИноходьТолпы,ДоспехиСтен,ПовозокЛаки,НаНебоВывшиеСобаки,
ФонарныхБисерыОгней...ИЧто-то,ЖившееВоМне,СВечернимОстывалоКамнем,
ИКСердцу,МелочьюКарманнойПозвякиваяВоровски,ЛаскалисьНочиГолоски.
ЯШёлВдольСумерекИДумалПроЭтотОбречённыйУгол,ПоОбразу-ПодобьюЛюд
ГдеЛишьПриправоюДляБлюдСлужилРазгульностямиТрапез,КакБудтоВишенка
ИльКаперс,СмакуемыйНаВсякийВкус.АПослеСуетыТехУз,ЗемнойКореВползаяВПоры,
ИзСуммыМукКвадратныйКореньЕмуСудьбоюИзвлекать,ПокаНеПозовётКровать,
ГдеСляжетВСонИльЗаЛюбови,ВзыскуяВПовтореньиНовиИПрославляяНебеса
ЗаГорстьЖитейскогоОвса.АУтромЗапряжётсяВПробки-ОпятьНевольничеюТропкой
ДеньскоеПолеПерейти.Эх,БлизокЛиКонецПути?..
ТакШёл,ЧернейСебяМрачнея,ВсемуУзретомуНичейный,КакСтарыйЛотерейныйФант,
ЗарытыйВременемВСервант.ИВзглядМойГасОтЭтойБыли,ИЗаПлечамиНылиКрылья,
ИСтарушенцияЛунаВсходилаДевичьиЮна.
* * * * *
236
ЭЛЕГИЯ № 572684
Лишь демоны способны созерцать -
Без черных линз - лучи прямые Солнца
И порче неподвластные сердца
Тех, кто вселенской прихотью спасется
В который раз - и страх перед лицом
Судьбы смешон и смысла не имеет:
Пусть красота твоя - всего лишь сон,
Я вновь и вновь склоняюсь перед нею.
Так память о грядущем создает
Подспорье для сегодняшней надежды -
И вновь напоминает мне полет
Твой смех, который - равно как и прежде -
Обогащает жизни полотно
Стремлением парить как можно выше:
Так Люцифер, низвергнутый на дно,
По звукам этим путь обратный ищет.
* * * * *
237
ПАСЬЯНС
Над россыпями букв, синонимов и смыслов
Который день подряд играюсь в <позабыть>.
Кичливый паучок на ниточке повиснув,
Таращится на то, что звалось раньше - быт.
Разруха в голове, парадные подъезды,
Вокзалы городов, и Бах, и Бог, и боль...
Я - тонкий рваный нерв, я - волосок от бездны.
Я - тест на немоту, помноженный на ноль.
Возможно, тороплюсь раскладывать устало,
Витиеватый смысл взаимных парафраз.
Поверишь, я тебя до одури кричала,
Интимно - исподволь, публично - напоказ.
А ты, как ты.
Опять в порывах безупречен,
Сплошной широкий жест, добряк и балагур.
Но выбежать к тебе распахнутой навстречу
Сегодня не смогу и завтра не смогу.
О слове <никогда> лишь выдохну с натяжкой.
Его практиковать неволят с хрипотцой.
И щурится пасьянс раскиданных бумажек,
Рассматривая то, что раньше было мной.
* * * * *
238
ЭННЕАДА
Н.С.
1.
Плывёт реки протяжный вздох
и воздух прян от духа сосен.
А год до жути высокосен
и застаёт друзей врасплох.
И, словно маятник, стуча,
год между нами чертит прочерк:
смерть вырабатывает почерк
читабельней, чем у врача.
2.
Вода баюкает волною
пустое небо и тростник,
и леса дрогнувший двойник
откосы тянет за собою.
Качается остывший шар
звезды на опалённых дюнах
и на сосновых бьются струнах
огни, как низовой пожар.
3.
Сухой тростник. И стороною -
тропа на опустелый пляж.
Ложится ранней сединою
туман на утренний пейзаж.
И тихо так, что вёсла гулко
роняют капли и река,
как музыкальная шкатулка,
звучит от лёгкого гребка.
4.
Зарницы вскинулся всполох
и ветер обжигает ивы.
Здесь скоро будут дни дождливы
и осень будет царь и бог.
Рука касается сосны
и вздрагивает лес в ознобе,
как будто он уже в сугробе
и в снежные впадает сны.
5.
Скажи, за что был этот день
с его спокойствием и негой,
и неба облачная лень
над васильковою Онегой?
Чуть слышный отзвук комара,
как точка в совершенстве лета,
где комариная игра
озёрным выдохом согрета.
6.
Все эти отзвуки и тени,
весь этот горний/дольный мир,
соперниками на арене
вдруг замерли, прервав турнир:
дрожа, сминая надпространство,
качнулись ножницы в руке
и Парок нежное тиранство,
как перхоть - на воротнике.
7.
Кот, утонувший в своей лени,
качается на ряби сна.
Что знают о кошачьем дзене
людские эти племена?
Зеленоглазый бог полёвок,
в глубокий погружаясь сон,
сминает лапой изголовок,
как небо парусом Ясон.
8.
В окне вздохнувшая сирень
качнулась и легла на раму.
Как будто бы закрыла рану
фиалковая полутень.
Уходит день за поворот
реки и тянет в сетке солнце,
и свет вечерний бьёт в оконце,
и звёзды встали у ворот.
9.
Плывёт реки протяжный вздох,
вода баюкает волною
сухой тростник и стороною
зарницы вскинулся всполох.
Скажи, за что был этот день,
все эти отзвуки и тени,
кот, утонувший в своей лени,
в окне вздохнувшая сирень?
* * * * *
239
ГОРОД ТАЛЛИН
Я хотела Рима, а может, Кубы,
Я ждала тепла - дождалась огня.
Слово Таллин похолодило губы,
Город Таллин - это не про меня.
Инквизитор прячет под капюшоном
Взгляд, который будет в моей строке...
Город Таллин смотрит насторожённо,
Слово Таллин тает на языке.
Он не хочет суетности новаций,
Недоверчив и напряжённо тих...
Слову Таллин хочется рифмоваться,
Город Таллин - это оживший стих.
Ничего, что тучи его свинцовы,
Ничего, что правда его - вода...
Только раз увидев его лицо, вы
Вероятно, влюбитесь навсегда.
Он молчит, как будто не ждал визита,
И, листву задумчиво вороша,
Он готов, как истинный инквизитор,
Испытать, а есть ли у вас душа.
Не хочу неаполей и британий,
Не дышу ни танцами, ни гульбой -
Слово Таллин встало комком в гортани,
Город Таллин - это про нас с тобой.
* * * * *
240
ЛАБЗА
<Полю, полю снежок, где мой женишок, там собака взлай.>
Девичьи гаданья
Художник, зная силуэта тени, наложит бархат на искусный стан,
а кем ты был и с теми ли, ни с теми - узнаешь, если,
все же, станешь
star.
Под кошачьего блюза гаммы,
занавесок цветную бязь
Невский видел любовь и драмы,
не однажды - в пролетке даму
провожал и встречал.
Лабаз
голосил о горячем чае,
на растяжках под Рождество
жаждал денег, свободы чаял,
поносил на чем свет Его -
пусть за нравственность отвечает.
Дня не прожил без склок и драки,
был разодран напополам
и теперь, где зимуют раки -
под корягой при свете рамп,
подыхает от асфиксии -
выхлопных крутобедрых рож
верноподданный пес,
в России
в список вхож, а в канон не вхож.
Полюбить не заставишь силой.
Видит виды дворец Аничков.
Александровский - за спиной.
В пришлом веке не нужно спичек,
нет пролеток, собачий вой.
Все оплачено, выдан счет.
Тот же носик и губы те же,
и надменнее глаза нет:
неизвестная -
взгляда скрежет
и тоски неизменный след.
Девке маком сидеть - не чет.
Наносное - землей на лицах, даже если не пить с лица
и в колодезной мари слиться с переливами в звонницах...
Погоняет коня возница.
* * * * *
241
СОЖГИ
Для других
Не даёшь поблажек, свои прощая долги.
Но у тех, кто выше толпы, проблемы решают две пустельги.
Отключая сердце, беги -
На вокзал.
Педагоги мощностью в сотни Шахерезад
В городах, которые, так уж заведено, не верят слезам,
Отводить научат глаза -
Не смотри.
Заслонись штампованным ликом модного шри,
Лабиринтом образов в странных текстах, уютным миром внутри.
В города играть до зари -
Привыкай.
Одиссей, уймись: не найдёшь на всех Навсикай!
В холодильник брошен сама не знаешь зачем украденный Кай.
Пустельга с ответом? Пускай...
И сожги.
* * * * *
242
ПРОВИНЦИАЛЬНЫЙ РОМАНС
Забытый Богом город, лес и речка,
Гостиницы высокое крылечко -
Пейзаж, в который просится овечка.
Свершив свои великие дела,
Ты был бы рад проститься с краем света,
Но не добыл обратного билета, -
Ни лошади, ни лодки, ни весла.
Вотще - аллегорические жесты,
Рассказы про Хабаровск. В ритме presto
Здесь не живут. Ну что ж, подобно местным,
Гляди, как, выпив солнце из ручья
И ни к кому особенно не ластясь,
Гуляет псина шариковой масти -
С ошейником, но, видимо, ничья.
На вес наживки ценящие слово,
Беседуют три верных рыболова,
Чья жизнь вполне прекрасна и без клёва:
Их диспут о размерах поплавка
Основан сплошь на прецедентном праве.
Шуршит под каблуком нездешний гравий.
Дворняжий взгляд опаслив, но лукав.
Замешанный на чистом перламутре,
Водоворот свои бормочет сутры.
Восточное улыбчивое утро
Торгует апельсинами с колёс,
В живой реке горит вода живая,
И луковица солнца вызывает
Поток немотивированных слёз.
Глядишь на дивный свет в девичьих лицах.
Захочешь вдруг остаться и жениться.
Подумаешь: ну что тебе столица?
Скажи, на кой тебе всё это чёрт,
За сколько тетрадрахм ты бьёшься насмерть?
Подумаешь... Вздохнёшь, проверишь паспорт
И вызовешь такси в аэропорт.
* * * * *
243
РАННИЙ СНЕГ
В листопадных прядях
видна седина земли.
Астры, наложницы октября,
так и не отцвели.
Тёплое слово <июль>
подержишь на языке -
смысл его растает,
пройдёт, как след от Пирке.
Бомжеватый шиповник
невольно притянет взгляд -
полуголый,
драгоценные лалы на нём горят.
Наберёшь богатства -
всё помнётся в горсти.
Кукушонок лета,
не думай о нём, прости.
В эту ясную, настную пору
неторопливей свет,
сокровенней слова,
остранённей взоры.
День прозрачен,
будто пустой стакан.
Как будто можно
расслышать издалека
весть благую.
Не этого ли просил?
Соло слуха -
только хватило б сил
дотянуться,
быть наравне...
Точно фрески Джотто
светлы минуты.
Ради выхода твоего
из нигредо, душевной смуты -
в этой памяти
в этом возрасте,
в этой стране.
* * * * *
244
ФИЛИН
<...Он жил у нас в подвале, словно тихий филин без крыльев...>
Воровка книг (The Book Thief)
Город
стальными дождями
распилен
на подземелья, ходы, катакомбы.
Мальчик-еврей, обескрыленный филин,
любит февраль и летящие бомбы.
Чёрные тени в оконных провалах
машут сбежавшим - и Аде, и Франку.
Души хоронятся в тихих подвалах.
Мальчик летит в обезлюдевший Франкфурт,
бродит по улицам, веруя, ибо
<будут последние первыми>. Он бы
мог закричать, но боится.
<Спаси, Бо, -
шепчет, - меня
и упавшие бомбы>.
* * * * *
Просто текстом, без имен и комментариев.
Полный список был мной скопирован до, потому здесь можно увидеть также и то, что было снято с конкурса после.
Но поезд уходит, исправлять некогда. Да и зачем?! :)
http://stihi.lv/firsttour-2016/33579-polnyj-spisok-proizvedenij-kubka-mira-2016.html
* * * * *
217
РЭП ЛЕЧЕБНОГО ШОППИНГА
снилось, будто бы примеряю крылья:
магазин специальный рядом с домом открыли,
не пеняю на зеркало в полосатой раме,
что кривы вон те, со стабилизаторами,
пренебрегаю модными электронными -
серо-стальными с красными элеронами,
отвергаю ручной работы бумажные расписные
и портативные шёлковые, в четыре раза складные,
не прельщаюсь белыми-пушистыми-утеплёнными,
брезгую перепончатыми защитно-зелёными,
надеваю в итоге помятые крылья,
побитые молью, покрытые пылью,
левое с поломанным пером маховым -
но пускай они в таком состоянии аховом,
пусть немодные, мятые и смешные,
пусть не выдержат сильной воздушной струи,
зато привычные и родные.
свои.
* * * * *
218
НАРЕЗАЯ КРУГИ
<ад - это другие>
Ж.-П.С.
ад или другой
не твоя вина
не твоей рукой
кровь отворена
разошелся шов
перетянут жгут
людям хорошо
люди шины жгут
людям нужен ад
сколько ни ругай
ты не виноват
что нависла гарь
и не виноват
что разит мочой
но куда ж ты в ад
со своей свечой?
пламя-язычок
жечь глаголом? жги!!!!!
а другим? молчок
нарезать круги
- - - - - - - - - - - - -
ты в своем бреду стал силен и храбр
на любом аду возведешь ты храм
и повалят смены толпой в ады
кто из них посмеет просить воды?
* * * * *
219
* * * * *
220
БАШМАЧНИК
Насквозь, целиком -
до последней надломленной ветки,
оторванной пуговицы,
дырочек на сукне -
прошлое
входит в печаль мою
башмачником бедным,
шьёт из обрезков куклу,
выставляет в окне.
Кукла смеётся,
дерево машет руками,
смешно говорит, объясняет, живу зачем,
вдоль линии горизонта протяжно плывёт лугами
к далёкой реке -
и куклу несёт на плече.
Смеётся башмачник, раздвигает колючие травы -
осоку, репейник, мокрый куриный цвет.
Печаль неподвижна, ей нечего делать в странах,
где нет башмачника и куклы его нет .
Суконное счастье, куда же ты улетело?..
не слышит, не отвечает
и только смотрит из-под руки -
Бог знает куда!..
а что ещё можно делать
в городе, где больше не шьют башмаки.
* * * * *
221
ТРИПЛЕТ
Снами вечность заговаривает с нами.
Вещи яви этой тёмны или вещи -
смыслы лицедействуют, сбивая с мысли.
Я/ сны не угадываю. Не ясны,
у/же, ниже знаки те - и нет уже.
Зорок тот, кто необдуманный зарок
и обдумать и исполнить мог.
Ни к чему глядеть глаза в глаза
там, где не увидишь ни аза.
* * * * *
222
СТИХИ ПОД АККОРД Dm6 (ДИ-ЭМ-СИКС)
Н.К.
Лад стихов этих слышу лишь в музыке рифм ре-минора.
Синусоиды строчек твоих - плач из мира иного.
Вверх и вниз, без каких-либо рамок бегут и без хорды.
Романтична мутация слога в моём секстаккорде.
Ре-минор-секстаккорд не устойчив, как шлюпка на волнах,
Как стихи, что так мечутся, воздух зарядом наполнив,
Что рванули ко мне, покидая нейтральные воды.
Строки длинные - громы, короткие - громоотводы.
Я бы пел те стихи бесконечным клокочущим рондо!
И прослыл бы таким... 'не в себе', дурачком всенародным.
Я - напротив 'в себе', и стихи, словно вечную мантру,
Распеваю, как древним пришельцам поэт-питекантроп.
А шестая ступень - как вопрос, в вечном поиске звука!
Кто сказал, что творить - это просто, простите, наука?
В строгость точных наук здесь вмешался и гуманитарий.
Стихотворцы, творя, в подпространствах каких-то летают.
Рефрен:
"Без манер времена", - ре-минор мне твердит. "Nevermore!"
Времена криминальных разборок, бессмысленных ссор.
Вылезайте на свет из темниц социальных и нор.
И куда же меня заведёт секстаккорд-ре-минор?
Навернусь, не вернусь, не вернусь, nevermore, never... more
* * * * *
223
ВОДА
кто-то с неба на нас плюёт
это дождь или град не ясно
отправляясь в какой полёт
мы пытались понять напрасно
эту память ушедших волн
эту совесть летящих капель
кто скажи изобрел закон
и какой каплевед прошляпил
собираясь летит игла
не сбиваясь и не сбываясь
наши чаянья и дела
об отчаянье разбиваясь
не находят себе угла
высекая на стёклах луж
мчась то рысью
а то галопом
злой морзянкой: ты-мне-не-муж
смайлы будущего потопа
он придёт
он уже пришёл
ток его вовек не заглушишь
муж не муж
что теперь-то уж
коль небесный покой нарушен
если с неба как из ведра
и уже ни унять ни выжать
если из моего ребра
гордо ты отказалась выжить
если падая навсегда
и мешаясь с землёй и глиной
тайно мерно неодолимо
становилась тобой вода
* * * * *
224
ПРОЕЗДНОЙ
Я не купил на эту жизнь билет,
И высадил меня проклятый контролёр.
Иду обратно. Вдруг смотрю - конверт.
Он никому не нужен. Я его и спёр.
Меня в тюрьму? За что? За воровство?
Даёт судья посмертный почему-то срок.
Судье я намекаю на родство.
Но он и глух, и слеп, и глуп. Пропал намёк.
Вокруг верёвки шея. Я вишу.
Сейчас палач вернется - у него обед, -
У палача я в долг немного попрошу:
Хочу купить на свою смерть билет.
* * * * *
225
МЕГАЛОМАНИАКАЛЬНОЕ ТРАНСАТЛАНТИЧЕСКОЕ
Пройдя через чистилище таможни,
Я полечу в края больших простуд.
Небесный флот - почти что Высший Суд-
Дарует эту чудную возможность.
Пилот пробормотал в усы: "На взлет!".
Я сматываю облако на палец,
Над миром мефистофельно лечу,
Чужим крылом по воздуху черчу.
Бесплатную повязку на глаза
С привычною небрежностью напялив,
Я погружаю землю в темноту.
Спи, материк, и не противься сну.
Покажется халявной благодатью
Весь этот мир, в котором мы не вместе,
И лягут спать в Мадриде и Триесте
(Не знаю, что сказать им).
Придешь ли ты, готовая помочь,
Веселая от страха стюардесса,
Когда своей тележкой прошуршишь?
(А там, внизу, невидимый Париж
Ворочается в состояньи стресса.)
Я директивно объявляю ночь
Земле, воде, знакомым, незнакомым.
И будет сон мой лих и окаян,
И тихо ужаснется океан,
Захлебываясь дремой.
Свет выключен. Не плачьте по нему.
Впервые я решение приму,
Которое вы отменить не вправе,
И смежат веки Лондон и Рейкьявик,
Щекой во тьму.
* * * * *
226
НАЧАЛЬНИК
Любимый начальник - не человек, а глиста,
И не умеет досчитать до ста.
Только регламенты, только формальности,
Не стоит ходить-умолять: "пожалуйста".
Точно играет всегда с листа,
И совесть, как вата, стерильно чиста -
Такие люди не знают жалости.
Судьба за пазухой берегла.
Как тыква, его голова кругла.
Нет в мягких извилинах ни одного угла
И даже крохотного заусенца.
Ему уготована роль хвоста
И, как хвост осла,
Жизнь-карьера проста.
Он не ведает добра и зла,
И спит в кабинете сном младенца.
Привык подолгу подбирать слова,
Как будто они по земле разбросаны.
Не хотят построиться: ать-два,
Прорастают меж плитами,
Как трава.
Схвинутым Янусом глядит
Голова:
Наверх улыбчива, а к нам сердитая -
Особенно, если мы с вопросами.
Подумав, не ответит на любой вопрос.
Любимый цвет - красный,
А знак - отрицательный.
Но он мечтал в пятом классе
Долететь до звёзд,
Стать командиром полка и писателем.
* * * * *
227
ФРАКТАЛ
За двадцать с лишним канувших веков
Кресты как будто стали тяжелее,
А высота назначенных голгоф
Перекрывает мерки Иудеи.
И всякий раз, когда клюёт копьё
Прямым ударом снизу в подреберье,
Сознание, срываясь в забытьё,
Всё реже в непредвиденное верит.
В то, что, вернувшись в образе ином,
Я изменю в сложившемся хоть что-то,
Ведь сколь бы ни был сведущ агроном -
Пшеницу не взрастить среди болота.
Ведь даже избегая лобных мест,
От звуков казни уши не закроешь,
И где-то вновь сколачивают крест
Для наспех сотворенного героя.
А вместо лика - собранный фрактал
Кромсает тело веры на проценты,
И в мире не придумано лекал,
Чтоб закруглить края его сегментов.
Но как бы ни усердствовал язык,
Поднаторевший в лести повсеместно,
Я не настоль, увы, ещё велик,
Чтоб умереть - и больше не воскреснуть.
* * * * *
228
СЕМЕЙНАЯ ИСТОРИЯ
Она красавица, Мадонна
И мать двоих его детей.
Она - оплот родного дома,
Душой открыта для гостей.
А он с утра до ночи пашет,
Пока жена готовит яд
В кастрюльке из-под детской каши
Который месяц (год!) подряд...
Отраву всякий раз глотая,
Добавку в мисочку кладёт
Всё тот же несравненный Зая,
Баран, Роднуся, Идиот.
* * * * *
229
НАЧИНАТЬ НИКОГДА НЕ ПОЗДНО?
Вот бы вся память ушла через фистулу -
клетка за клеткой, комок за комком!
Что б ни случилось - тебе однофигственно.
Хлорка - Атлантика. Койка - паром.
Только в таком недвусмысленном случае
табула раса возможна как план:
вылез из недр мастодонтова чучела -
и поскакал по степи, как кулан.
Солнце над далью сочится белёсое,
магму цедя сквозь попутный самум,
и землероек отдельные особи
дарят безмолвию фоновый шум.
Как говорится, засунь и не вытащи
душу из этой звенящей струи -
помнящую только белые вытрешки
там, где помалкивали соловьи.
Мир со своими гражданскими войнами -
это как шахматы или лапта.
В капсуле света, как заяц непойманный,
флешка твоя послужная чиста.
Нету отличий канона от ереси.
Прежние разве что север и юг.
Сколько длиной электродов ни меряйся -
будет 5:0 в пользу рейда фелюг.
...Верится через калтык, что учёные
изобретут очищающий чип.
Чавкнул - и не понимаешь, о чём это
радиозомби в палате ворчит.
Скальпелем, лазером, крововливанием -
как-то б решился заветный вопрос!
Ведь ничего не даёт тот реланиум,
если с анамнезом криво срослось...
* * * * *
230
НАТЮРМОРТ В ИНТЕРЬЕРЕ
И комната доподлинно пуста,
Но шторы распахнуть не хватит силы,
А пальцем ткнешь - польется темнота,
Как водкой разведенные чернила,
Затопит все - огни и голоса.
Закрой глаза, не поминая черта,
Но чуть откроешь, возникает сам
Пейзаж, что оказался натюрмортом.
Скопленья книг в зевающих шкафах
И фото в тонкой рамке деревянной,
Как ссылка на картонный артефакт,
Потерянный, а значит, безымянный.
Из всех томов ты выберешь один -
Не трогай тот, где Гоголь прячет Вия.
Бумажный мир дымится впереди
И призраками делится своими.
Но строчки, слипшись, плотно неясны,
А образ чем светлей, тем бесполезней.
И Мандельштамма вирусные сны
Не вылечат закадровой болезни -
Ты одинок, как незабитый гвоздь,
И гибнет звук в прерывистом дыханьи.
Лишь лунный блик нащупывает ось
Сквозь заоконный призрак мирозданья.
* * * * *
231
РУССКАЯ ТОСКА
По ком опять звонят колокола?
Куда тебя кривая завезла,
пока несла - галопом по европам?
Потёк, как свечка. Выгорев на треть,
успеть прижиться-сбыться-догореть...
Ведь от себя бежишь, не от Потопа.
Здесь филин-ветер ухает в трубе,
и печка в покосившейся избе
страдает астматической одышкой.
Как чадно в церкви! (Копоть от грехов).
Какая тишь! (До первых петухов).
Часы твои пробили сорок с лишком.
Листаешь дни, городишь огород.
Где ни живи, народ везде народ.
И время каплей воска застывает.
Отцовским <Беломором> пахнет дом.
Сойдёшь с крыльца - черёмуха кругом.
И мама у калитки, как живая...
(вот-вот продолжит давний разговор).
В висках стучит диагноз-приговор -
неутолима и неизлечима
хроническая русская тоска.
Плывут-бегут-мелькают облака.
Звонят колокола. И пахнет дымом.
* * * * *
232
СРАЗУ ВСЁ
Шмелю в полёте всё едино:
Пыльцой припудренный слегка,
То видит общую картину,
То зёв отдельного цветка.
Но сразу всё узреть - куда там!
Отнюдь не каждый эрудит
Сумеет враз представить атом
И вещь, в которой он зашит.
А насекомому - тем паче!
Ему, конечно, всё равно.
Ему плевать - на чьей он даче
И кто принёс сюда бревно;
И кто за ширмою растений
Крадётся весело в очках;
И дела нет до смысла тени
От пионерского сачка.
* * * * *
233
СОРОК ВОСЕМЬ
неразменная монета грусть-тоска
застревает в горле комом
бьётся жилкой у виска
ты печалишься о ком
мне говорят
сорок восемь долгих месяцев подряд
бьётся вьюга дождь стучится ли в окно
просыпаюсь сразу думаю о нём
как он с кем он почему опять молчит
пустотой в кармане брякают ключи
постучит в окно синица будет весть
от тоски лекарство верю я что есть
шёпот в спальне губы руки и глаза
снежных крошек за окошком полоса
мандарины поцелуи ель в углу
вместо поезда я б выбрала метлу
но увы всё это сказки чушь и вздор
будет поезд синеглаз плечист и скор
будет встреча будет нежность будет ночь
слово в слово мне всё это напророчь
предсказательница муза будь добра
лёгким взмахом лебединого пера
* * * * *
234
ЛАБИРИНТ
О тебе - только радостно и светло,
совершишь ли набег на твоё село,
где по склонам стада овечек
пробегают и тянут вечер -
влажный, ласковый и густой,
он туманных настелит мостов
и поманит "ау-ау!"
Промахнёшься - летишь в траву.
Море близко. Картина другая:
шоколадная девочка Айя,
моет камушки, как алмазы,
носит папе, а маме - ни разу.
Айя, Айя, маленькое лето.
Наброски на салфетках разного цвета
в придорожном кафе
у города Фэ.
***
Над тобой теперь карлсоновый базар -
беззастенчивый, жёсткий и зоркий.
И подумаешь: лучше б один Икар
окрылился однажды на зорьке.
И тебе стало б радостно и светло,
наплевать, что вокруг безнадёга.
Все проходят. И сколько уже прошло
в лабиринты молчащего Бога.
* * * * *
235
ХРОНИКИ ДЕМОНА (СОХРАНЕНА ОРФОГРАФИЯ ПЕРВОИСТОЧНИКА)
Однажды,ПролетаяМимо-МаршрутомНеисповедимым-ПланетыСИменемЗемля,
ДоСлёзРасчувствовалсяЯ.СГодамиСталСентиментален,БродитьУзорамиПроталин
ЗвалаВиолончельДуши-ВМирахВозвышенныхИВши,ВСравненииСИзвечнойСтужей,
ИнойРазВыглядятНеХужеВРядуВрачующихПримет:ВшиИзлечимы,Вечность-Нет!..
Ну,Словом,СнизилсяИ,КрыльевНеуязвимымЗдешнейПылиУглёмПоНебуПрочертив,
ПредсталОкругеВоПлоти.О,КаковоЖеУдивленье!-НеНеолит,НеВозрожденье,
НеХаньДинастия,НеЦинь,НоТакЖеБренностиПтенцыГниющееЗерноЭпохи
КлюютБезПродыху,ИПлохи,ТебеСкажу,ЧитательМой,ИмЗвукиМузыкиДругой!..
КТомуЖТоМилоеПернатствоЧислаТревожитсяТринадцатьИСвятоДумает,ЧтоСвет
Им,Дурням,ДаденДляПобед...
ИВот,ИзвилинамиУлиц,ЯШёл,КакПрелестямиБлу?дницГаремныйЕвнух,ВСотыйРаз
НадеясьРазглядетьАлмазСредиНеродственныхСубстанцийВстречаемыхДорогой
Агнцев.НоВЛучшемСлучаеСтеклоРекоюСмертноюНесло,ИНеСКемБылоНиОВечном,
НиПеремолвитьсяСловечком(ПрохожийМысльюНалегке)ХотяБНаБродскомЯзыке!..
ВсегдаНеЗнаешь,ЧтоНаудишьВЗатиненномБолотцеБудущ,НоЗдесь,БолтаясьНа
Блесне,ВсёБылоЯсногоЯсней:Нет,НеСпасут,КакРимлянГуси,ИхВсеРелигии,Искусства,
ИРостТропическийНаукНеРазорвётПорочныйКруг,ВКоторомАтомТочитАтом,
ИШорохГрезитБытьНабатом,ЕдваОтскребшисьОтЗемли,АТля-БытьПафоснееТли...
НеДобавлялиДляЭстетаНиКаплиСвежестиСюжету-КакВстарь,ПодХрамовыГрибы
СлепаяИноходьТолпы,ДоспехиСтен,ПовозокЛаки,НаНебоВывшиеСобаки,
ФонарныхБисерыОгней...ИЧто-то,ЖившееВоМне,СВечернимОстывалоКамнем,
ИКСердцу,МелочьюКарманнойПозвякиваяВоровски,ЛаскалисьНочиГолоски.
ЯШёлВдольСумерекИДумалПроЭтотОбречённыйУгол,ПоОбразу-ПодобьюЛюд
ГдеЛишьПриправоюДляБлюдСлужилРазгульностямиТрапез,КакБудтоВишенка
ИльКаперс,СмакуемыйНаВсякийВкус.АПослеСуетыТехУз,ЗемнойКореВползаяВПоры,
ИзСуммыМукКвадратныйКореньЕмуСудьбоюИзвлекать,ПокаНеПозовётКровать,
ГдеСляжетВСонИльЗаЛюбови,ВзыскуяВПовтореньиНовиИПрославляяНебеса
ЗаГорстьЖитейскогоОвса.АУтромЗапряжётсяВПробки-ОпятьНевольничеюТропкой
ДеньскоеПолеПерейти.Эх,БлизокЛиКонецПути?..
ТакШёл,ЧернейСебяМрачнея,ВсемуУзретомуНичейный,КакСтарыйЛотерейныйФант,
ЗарытыйВременемВСервант.ИВзглядМойГасОтЭтойБыли,ИЗаПлечамиНылиКрылья,
ИСтарушенцияЛунаВсходилаДевичьиЮна.
* * * * *
236
ЭЛЕГИЯ № 572684
Лишь демоны способны созерцать -
Без черных линз - лучи прямые Солнца
И порче неподвластные сердца
Тех, кто вселенской прихотью спасется
В который раз - и страх перед лицом
Судьбы смешон и смысла не имеет:
Пусть красота твоя - всего лишь сон,
Я вновь и вновь склоняюсь перед нею.
Так память о грядущем создает
Подспорье для сегодняшней надежды -
И вновь напоминает мне полет
Твой смех, который - равно как и прежде -
Обогащает жизни полотно
Стремлением парить как можно выше:
Так Люцифер, низвергнутый на дно,
По звукам этим путь обратный ищет.
* * * * *
237
ПАСЬЯНС
Над россыпями букв, синонимов и смыслов
Который день подряд играюсь в <позабыть>.
Кичливый паучок на ниточке повиснув,
Таращится на то, что звалось раньше - быт.
Разруха в голове, парадные подъезды,
Вокзалы городов, и Бах, и Бог, и боль...
Я - тонкий рваный нерв, я - волосок от бездны.
Я - тест на немоту, помноженный на ноль.
Возможно, тороплюсь раскладывать устало,
Витиеватый смысл взаимных парафраз.
Поверишь, я тебя до одури кричала,
Интимно - исподволь, публично - напоказ.
А ты, как ты.
Опять в порывах безупречен,
Сплошной широкий жест, добряк и балагур.
Но выбежать к тебе распахнутой навстречу
Сегодня не смогу и завтра не смогу.
О слове <никогда> лишь выдохну с натяжкой.
Его практиковать неволят с хрипотцой.
И щурится пасьянс раскиданных бумажек,
Рассматривая то, что раньше было мной.
* * * * *
238
ЭННЕАДА
Н.С.
1.
Плывёт реки протяжный вздох
и воздух прян от духа сосен.
А год до жути высокосен
и застаёт друзей врасплох.
И, словно маятник, стуча,
год между нами чертит прочерк:
смерть вырабатывает почерк
читабельней, чем у врача.
2.
Вода баюкает волною
пустое небо и тростник,
и леса дрогнувший двойник
откосы тянет за собою.
Качается остывший шар
звезды на опалённых дюнах
и на сосновых бьются струнах
огни, как низовой пожар.
3.
Сухой тростник. И стороною -
тропа на опустелый пляж.
Ложится ранней сединою
туман на утренний пейзаж.
И тихо так, что вёсла гулко
роняют капли и река,
как музыкальная шкатулка,
звучит от лёгкого гребка.
4.
Зарницы вскинулся всполох
и ветер обжигает ивы.
Здесь скоро будут дни дождливы
и осень будет царь и бог.
Рука касается сосны
и вздрагивает лес в ознобе,
как будто он уже в сугробе
и в снежные впадает сны.
5.
Скажи, за что был этот день
с его спокойствием и негой,
и неба облачная лень
над васильковою Онегой?
Чуть слышный отзвук комара,
как точка в совершенстве лета,
где комариная игра
озёрным выдохом согрета.
6.
Все эти отзвуки и тени,
весь этот горний/дольный мир,
соперниками на арене
вдруг замерли, прервав турнир:
дрожа, сминая надпространство,
качнулись ножницы в руке
и Парок нежное тиранство,
как перхоть - на воротнике.
7.
Кот, утонувший в своей лени,
качается на ряби сна.
Что знают о кошачьем дзене
людские эти племена?
Зеленоглазый бог полёвок,
в глубокий погружаясь сон,
сминает лапой изголовок,
как небо парусом Ясон.
8.
В окне вздохнувшая сирень
качнулась и легла на раму.
Как будто бы закрыла рану
фиалковая полутень.
Уходит день за поворот
реки и тянет в сетке солнце,
и свет вечерний бьёт в оконце,
и звёзды встали у ворот.
9.
Плывёт реки протяжный вздох,
вода баюкает волною
сухой тростник и стороною
зарницы вскинулся всполох.
Скажи, за что был этот день,
все эти отзвуки и тени,
кот, утонувший в своей лени,
в окне вздохнувшая сирень?
* * * * *
239
ГОРОД ТАЛЛИН
Я хотела Рима, а может, Кубы,
Я ждала тепла - дождалась огня.
Слово Таллин похолодило губы,
Город Таллин - это не про меня.
Инквизитор прячет под капюшоном
Взгляд, который будет в моей строке...
Город Таллин смотрит насторожённо,
Слово Таллин тает на языке.
Он не хочет суетности новаций,
Недоверчив и напряжённо тих...
Слову Таллин хочется рифмоваться,
Город Таллин - это оживший стих.
Ничего, что тучи его свинцовы,
Ничего, что правда его - вода...
Только раз увидев его лицо, вы
Вероятно, влюбитесь навсегда.
Он молчит, как будто не ждал визита,
И, листву задумчиво вороша,
Он готов, как истинный инквизитор,
Испытать, а есть ли у вас душа.
Не хочу неаполей и британий,
Не дышу ни танцами, ни гульбой -
Слово Таллин встало комком в гортани,
Город Таллин - это про нас с тобой.
* * * * *
240
ЛАБЗА
<Полю, полю снежок, где мой женишок, там собака взлай.>
Девичьи гаданья
Художник, зная силуэта тени, наложит бархат на искусный стан,
а кем ты был и с теми ли, ни с теми - узнаешь, если,
все же, станешь
star.
Под кошачьего блюза гаммы,
занавесок цветную бязь
Невский видел любовь и драмы,
не однажды - в пролетке даму
провожал и встречал.
Лабаз
голосил о горячем чае,
на растяжках под Рождество
жаждал денег, свободы чаял,
поносил на чем свет Его -
пусть за нравственность отвечает.
Дня не прожил без склок и драки,
был разодран напополам
и теперь, где зимуют раки -
под корягой при свете рамп,
подыхает от асфиксии -
выхлопных крутобедрых рож
верноподданный пес,
в России
в список вхож, а в канон не вхож.
Полюбить не заставишь силой.
Видит виды дворец Аничков.
Александровский - за спиной.
В пришлом веке не нужно спичек,
нет пролеток, собачий вой.
Все оплачено, выдан счет.
Тот же носик и губы те же,
и надменнее глаза нет:
неизвестная -
взгляда скрежет
и тоски неизменный след.
Девке маком сидеть - не чет.
Наносное - землей на лицах, даже если не пить с лица
и в колодезной мари слиться с переливами в звонницах...
Погоняет коня возница.
* * * * *
241
СОЖГИ
Для других
Не даёшь поблажек, свои прощая долги.
Но у тех, кто выше толпы, проблемы решают две пустельги.
Отключая сердце, беги -
На вокзал.
Педагоги мощностью в сотни Шахерезад
В городах, которые, так уж заведено, не верят слезам,
Отводить научат глаза -
Не смотри.
Заслонись штампованным ликом модного шри,
Лабиринтом образов в странных текстах, уютным миром внутри.
В города играть до зари -
Привыкай.
Одиссей, уймись: не найдёшь на всех Навсикай!
В холодильник брошен сама не знаешь зачем украденный Кай.
Пустельга с ответом? Пускай...
И сожги.
* * * * *
242
ПРОВИНЦИАЛЬНЫЙ РОМАНС
Забытый Богом город, лес и речка,
Гостиницы высокое крылечко -
Пейзаж, в который просится овечка.
Свершив свои великие дела,
Ты был бы рад проститься с краем света,
Но не добыл обратного билета, -
Ни лошади, ни лодки, ни весла.
Вотще - аллегорические жесты,
Рассказы про Хабаровск. В ритме presto
Здесь не живут. Ну что ж, подобно местным,
Гляди, как, выпив солнце из ручья
И ни к кому особенно не ластясь,
Гуляет псина шариковой масти -
С ошейником, но, видимо, ничья.
На вес наживки ценящие слово,
Беседуют три верных рыболова,
Чья жизнь вполне прекрасна и без клёва:
Их диспут о размерах поплавка
Основан сплошь на прецедентном праве.
Шуршит под каблуком нездешний гравий.
Дворняжий взгляд опаслив, но лукав.
Замешанный на чистом перламутре,
Водоворот свои бормочет сутры.
Восточное улыбчивое утро
Торгует апельсинами с колёс,
В живой реке горит вода живая,
И луковица солнца вызывает
Поток немотивированных слёз.
Глядишь на дивный свет в девичьих лицах.
Захочешь вдруг остаться и жениться.
Подумаешь: ну что тебе столица?
Скажи, на кой тебе всё это чёрт,
За сколько тетрадрахм ты бьёшься насмерть?
Подумаешь... Вздохнёшь, проверишь паспорт
И вызовешь такси в аэропорт.
* * * * *
243
РАННИЙ СНЕГ
В листопадных прядях
видна седина земли.
Астры, наложницы октября,
так и не отцвели.
Тёплое слово <июль>
подержишь на языке -
смысл его растает,
пройдёт, как след от Пирке.
Бомжеватый шиповник
невольно притянет взгляд -
полуголый,
драгоценные лалы на нём горят.
Наберёшь богатства -
всё помнётся в горсти.
Кукушонок лета,
не думай о нём, прости.
В эту ясную, настную пору
неторопливей свет,
сокровенней слова,
остранённей взоры.
День прозрачен,
будто пустой стакан.
Как будто можно
расслышать издалека
весть благую.
Не этого ли просил?
Соло слуха -
только хватило б сил
дотянуться,
быть наравне...
Точно фрески Джотто
светлы минуты.
Ради выхода твоего
из нигредо, душевной смуты -
в этой памяти
в этом возрасте,
в этой стране.
* * * * *
244
ФИЛИН
<...Он жил у нас в подвале, словно тихий филин без крыльев...>
Воровка книг (The Book Thief)
Город
стальными дождями
распилен
на подземелья, ходы, катакомбы.
Мальчик-еврей, обескрыленный филин,
любит февраль и летящие бомбы.
Чёрные тени в оконных провалах
машут сбежавшим - и Аде, и Франку.
Души хоронятся в тихих подвалах.
Мальчик летит в обезлюдевший Франкфурт,
бродит по улицам, веруя, ибо
<будут последние первыми>. Он бы
мог закричать, но боится.
<Спаси, Бо, -
шепчет, - меня
и упавшие бомбы>.
* * * * *