Домой.
Море ласковое, как кот. Откидываешься назад, затылку холодно и приятно, его гладят солёные мягкие руки.
Глаза жжёт.
Буёк привязан поросшей водорослями веревкой к бетонной плите внизу. Цепляешься руками за поплавок, ногами за канат, висишь, невесомость заканчивается где-то в пяти метрах ниже, там рыбы и трава.
Крит - это горы, оливковые рощи и белоснежные церкви. Крошечные, с одним-двумя колоколами, выбеленные в основном, хотя иногда и в натуральный камень.
Дедушки выходят на улицы в 6.30 утра и занимают места в кафешках у дорог, где сидят до самой ночи.
Мальчишки прыгают в море с чужой яхты, пока на ней нет хозяина.
Си-не-ва.
Сегодня спустились облака и обняли горы. Навалились всем весом. Потемнело.
Мы были на вершине горы, но облака уже прошли. Нас только раз зацепило лёгким дождём. Видели первый за лето критский дождь.
Колокола звенят в семь вечера и в 12 утра с копейками.
Солнце выжигает все шрамы. Одни становятся темнее, те, которые с осени, когда я нервничала и царапала себя сама. "Дура", - говорит Лост. "Не совсем", - говорю я.
Я же не со зла. Я даже не помню особо.
Другие, наоборот, белеют, те, которых четыре точки от кошачьих клыков. Лет десять они со мной.
Десять лет прошло! Невероятно.
Сгорела в последний день. Волосы будто поседели. Стали седовато-фиолетовыми. Серебрянные нити в ярком цвете.
А у Лоста тоже седина. Настоящая. На затылке. Прядками.
Мама просила привезти ей любой камень или ракушку, которые я сама найду. Я перебирала полпляжа на Санторини, потому что у нас тут песок и трава, и не нашла ничего лучше ровного черного обсидиана.
Пусть будет вулканический камушек.
Белые церкви с голубыми куполами - обман. Разрушенная сказка.
Мы завтра летим домой, и я счастлива. Море - это хорошо. Здесь лучшее море, которое я видела вообще. Действительно лучшее. Но я так соскучилась по Москве. Хочу есть нормальную еду, мечтать от старбаксе, потому что ем нормальную еду. Хочу домой. И снова хотеть дороги - хочу. И рисовать, и писать - хочу. Читаьь стихотворения хочу. Август - пора добраться до лошади.
Завтра отстрадать аэропорт - и все.
И я чувствую осень, моё первое августа - сегодня. Здесь и сейчас.
Люблю это.
Глаза жжёт.
Буёк привязан поросшей водорослями веревкой к бетонной плите внизу. Цепляешься руками за поплавок, ногами за канат, висишь, невесомость заканчивается где-то в пяти метрах ниже, там рыбы и трава.
Крит - это горы, оливковые рощи и белоснежные церкви. Крошечные, с одним-двумя колоколами, выбеленные в основном, хотя иногда и в натуральный камень.
Дедушки выходят на улицы в 6.30 утра и занимают места в кафешках у дорог, где сидят до самой ночи.
Мальчишки прыгают в море с чужой яхты, пока на ней нет хозяина.
Си-не-ва.
Сегодня спустились облака и обняли горы. Навалились всем весом. Потемнело.
Мы были на вершине горы, но облака уже прошли. Нас только раз зацепило лёгким дождём. Видели первый за лето критский дождь.
Колокола звенят в семь вечера и в 12 утра с копейками.
Солнце выжигает все шрамы. Одни становятся темнее, те, которые с осени, когда я нервничала и царапала себя сама. "Дура", - говорит Лост. "Не совсем", - говорю я.
Я же не со зла. Я даже не помню особо.
Другие, наоборот, белеют, те, которых четыре точки от кошачьих клыков. Лет десять они со мной.
Десять лет прошло! Невероятно.
Сгорела в последний день. Волосы будто поседели. Стали седовато-фиолетовыми. Серебрянные нити в ярком цвете.
А у Лоста тоже седина. Настоящая. На затылке. Прядками.
Мама просила привезти ей любой камень или ракушку, которые я сама найду. Я перебирала полпляжа на Санторини, потому что у нас тут песок и трава, и не нашла ничего лучше ровного черного обсидиана.
Пусть будет вулканический камушек.
Белые церкви с голубыми куполами - обман. Разрушенная сказка.
Мы завтра летим домой, и я счастлива. Море - это хорошо. Здесь лучшее море, которое я видела вообще. Действительно лучшее. Но я так соскучилась по Москве. Хочу есть нормальную еду, мечтать от старбаксе, потому что ем нормальную еду. Хочу домой. И снова хотеть дороги - хочу. И рисовать, и писать - хочу. Читаьь стихотворения хочу. Август - пора добраться до лошади.
Завтра отстрадать аэропорт - и все.
И я чувствую осень, моё первое августа - сегодня. Здесь и сейчас.
Люблю это.