Свой хлеб и хлеб чужой
Я закрываю глаза и поднимаюсь выше, туда, где вьются серебристыми ниточками судьбы живущих. Мерцающее полотно, что знаешь ты о мире?
Вижу я дороги и тропинки, что манят страждующего путника. Вижу тех, что склонились у родника, но так и не смогли напиться досыта. Вижу тех, что укрылись в (лесной) дубраве, но так и не убереглись от зимнего ветра. Вижу тех, что стоптали ноги в кровь, но так и не нашли своего пути. И судьба каждого из них что судьба всех. Примером другим.
Сюда я прихожу мудрости житейные послушать да уму-разуму поучиться. Говорит мне полотно о всяком: где о людях, где о настоящем, где об искусстве житейском, а где и обо всём срау.
Вспыхнула звёздочка, как огонёчком пальнуло по узору, и тут же потухла. Вижу я давние времена, когда собирали люди плоды, ягоды и корешки для пропитания да охотились. Смотрели зорко, чтобы ягода или корешок съедобны были. Выбирали тоже, чтобы вкусно да красиво было. Ну да нужда у них такая имелась. И охотники шли на запах, где зверь притаился, значит, искали. Людей много уже, а звери-птицы всё дальше в леса и от людей уходят. Вот уже и ягоды рядом с людьми не растут - что же расти будет, коли корешки все людьми повыдерганы?
Время пришло, вскрылась во сне человеку тайность колосящейся травушки. С тех пор и пошли люди еду себе сами выращивать. Что посеят, то и пожнут. Коли пропустил сев, так и не дождёшься хлеба-то. В нём, в хлебе-то, видишь ли, душа человеческая раскрывается - как на ладони сердце видно. Если человек хороший да радушный, то и хлеб у него ровно дышит, а худой человек да до чужого хлеба охоч, так и свой хлеб у него серый да черствый, - всё ж к чужому добру такой человек тянется. Бывало, предложат ему, что сами едят, а он и нос ворочает - ему, дескать, не по нутру хлеб такой кушать - подавай ему только лучших сортов.
Только знает мудрая хозяйка, что только свой хлеб человеку всем хорош - память в нём да уважение. А в чужом хлебе - чужая память да уважение чужое, а это не каждому по вкусу. Да раз нет своего, так и у других побираться по краюшке и придется такому человеку. Зря тайность-то хлебная ему вскрылась - так до сих пор охотником до чужого добра ходит, а где что не так - нос ворочает. Нет счастья у такого в жизни, нет душевного тепла да покою, разве что шторки у себя на домишко чистые повесит - пусть, мол, люди смотрят, как у меня всё хорошо да ладно складывается. А как обед приходит, так и опять в люди - за хлебом.
Вижу я дороги и тропинки, что манят страждующего путника. Вижу тех, что склонились у родника, но так и не смогли напиться досыта. Вижу тех, что укрылись в (лесной) дубраве, но так и не убереглись от зимнего ветра. Вижу тех, что стоптали ноги в кровь, но так и не нашли своего пути. И судьба каждого из них что судьба всех. Примером другим.
Сюда я прихожу мудрости житейные послушать да уму-разуму поучиться. Говорит мне полотно о всяком: где о людях, где о настоящем, где об искусстве житейском, а где и обо всём срау.
Вспыхнула звёздочка, как огонёчком пальнуло по узору, и тут же потухла. Вижу я давние времена, когда собирали люди плоды, ягоды и корешки для пропитания да охотились. Смотрели зорко, чтобы ягода или корешок съедобны были. Выбирали тоже, чтобы вкусно да красиво было. Ну да нужда у них такая имелась. И охотники шли на запах, где зверь притаился, значит, искали. Людей много уже, а звери-птицы всё дальше в леса и от людей уходят. Вот уже и ягоды рядом с людьми не растут - что же расти будет, коли корешки все людьми повыдерганы?
Время пришло, вскрылась во сне человеку тайность колосящейся травушки. С тех пор и пошли люди еду себе сами выращивать. Что посеят, то и пожнут. Коли пропустил сев, так и не дождёшься хлеба-то. В нём, в хлебе-то, видишь ли, душа человеческая раскрывается - как на ладони сердце видно. Если человек хороший да радушный, то и хлеб у него ровно дышит, а худой человек да до чужого хлеба охоч, так и свой хлеб у него серый да черствый, - всё ж к чужому добру такой человек тянется. Бывало, предложат ему, что сами едят, а он и нос ворочает - ему, дескать, не по нутру хлеб такой кушать - подавай ему только лучших сортов.
Только знает мудрая хозяйка, что только свой хлеб человеку всем хорош - память в нём да уважение. А в чужом хлебе - чужая память да уважение чужое, а это не каждому по вкусу. Да раз нет своего, так и у других побираться по краюшке и придется такому человеку. Зря тайность-то хлебная ему вскрылась - так до сих пор охотником до чужого добра ходит, а где что не так - нос ворочает. Нет счастья у такого в жизни, нет душевного тепла да покою, разве что шторки у себя на домишко чистые повесит - пусть, мол, люди смотрят, как у меня всё хорошо да ладно складывается. А как обед приходит, так и опять в люди - за хлебом.