Валдайские сказки
На Валдайском форуме Владимир Путин выдал очередной перл. На вопрос, в чём он видит причины конфликта между Россией и Западом, он ответил:
"Вы знаете, если посмотреть на рассуждения наших мыслителей, философов, представителей классической русской литературы, то они видят причины разногласий между Россией и Западом в целом, в широком смысле этого слова в разнице мировоззрений. И отчасти они правы. В основе российского мировоззрения лежит представление о добре и зле, о высших силах, божественное начало. В основе западного мышления - я не хочу, чтобы это прозвучало как‑то неловко, но всё‑таки в основе лежит интерес, прагматичность, прагматика".
Эта фраза очень ловко выстроена. Вначале Путин говорит вполне безобидную вещь - действительно, многие русские мыслители фиксировали различность мировоззрений русских и европейцев. Также как они фиксировали, например, вполне очевидную самобытность русской и других национальных культур. Но далеко не все русские мыслители из этой разности культур и мировоззрений выводили непременную враждебность России и Европы. Враждебность феномен политический, она рождается из столкновения прагматических интересов господствующих классов, а вовсе не из разности культур и мировоззрений подчинённых этим классам народов. Чем Шекспир враждебен Пушкину, а Бетховен - Чайковскому? Ничем, они есть моменты единого движения человеческой культуры, независимо от своих национальных принадлежностей или даже политических взглядов. Но Путин пытается объяснять конфликтность именно мировоззренческим и культурным факторами, их принципиальной антагонистичностью, ссылаясь при этом на "русских мыслителей". И далее он пытается определить сущность этого различия мировоззрений русского (российского) и западного человека, причём, делает это так, будто такого мнения придерживались едва ли не все русские мыслители, философы и писатели. Во всяком случае, из контекста это следует, и невнимательный слушатель это именно так и воспримет. И вот Путин утверждает, что в основе российского мировоззрения лежат представления о добре и зле, высших силах, божественное начало, а в основе западного мировоззрения лежит прагматизм. Не будем подробно останавливаться на прояснении того, что же такое "российское мировоззрение", чем оно определяется (штампом в паспорте?) и кто из русских писателей употреблял этот термин. Очевидно, что подразумеваются все подданные РФ и им всем приписывается одинаковое мировоззрение, для которого характерно изначально правильное представление о добре и зле, о высших силах и самое главное - в основе этого всеобщего для граждан РФ мировоззрения лежит божественное начало. Дело даже не в том, что само по себе такое заявление, приписывающее одной нации, причём, весьма эфемерной - российской, некую божественную избранность, формирует в представителях этой нации болезненное чувство национального эгоизма; и если национальный лидер делает подобные заявления, он должен отдавать себе в этом отчёт. Дело в другом - делая такие заявления, не надо ссылаться на «русских мыслителей и представителей классической русской литературы», потому что далеко не все из них придерживались такой вульгарной формы патриотизма. Приведу только два примера: философ Владимир Соловьёв и писатель Лев Толстой. Оба резко негативно относились к подобным формам государственного патриотизма, подпитывающего извращённое чувство национальной исключительности. Вот что писал Соловьёв в 1888 году по поводу подобных сомнительных способов поднятия народного духа:
«В настоящее время, при искусственном возбуждении в русском обществе грубо эгоистических инстинктов и стремлений, а также вследствие некоторых особых исторических условий, духовное развитие России задержано и глубоко извращено, национальная жизнь находится в подавленном, болезненном состоянии и требует коренного исцеления».
А это слова Толстого из его знаменитой, написанной спустя 12 лет, статьи «Патриотизм и правительство»:
«Мне уже несколько раз приходилось высказывать мысль о том, что патриотизм есть в наше время чувство неестественное, неразумное, вредное, причиняющее большую долю тех бедствий, от которых страдает человечество, и что поэтому чувство это не должно быть воспитываемо, как это делается теперь, -- а напротив, подавляемо и уничтожаемо всеми зависящими от разумных людей средствами».
Конечно, можно не соглашаться с авторами этих строк, можно, как это принято сегодня делать, обвинять их в отсутствии любви к Родине и даже во враждебности к России (хотя по отношению к Толстому, добровольно отправившемуся на оборону Севастополя, такая позиция выглядит весьма экстравагантной). Но уж точно нельзя игнорировать мнения таких крупных фигур в русской культуре касательно проблемы патриотизма. Поэтому, думаю, не следует представлять дело так, будто в русской мысли по этому вопросу царило единомыслие, и совсем уж невежливо пытаться подкреплять свои чрезвычайно сомнительные идеологические поделки авторитетом «русских мыслителей и представителей классической русской литературы».
Примечательно, что почти сразу после того, как президент таким не вполне честным образом обозначил божественную исключительность российской нации, он обрушился с критикой на всякое проявление мессианства в политике:
"Я, к сожалению, не могу воздержаться от определённой критики, но когда в основе сегодняшней политики лежит некое мессианство и исключительность, то нам сложно вести диалог в таком формате".
Как же так - только что вы объявили российскую нацию носителем божественного начала в противовес прагматичному бездуховному Западу и тут же критикуете мессианство и исключительность в политическом дискурсе?
Но и это ещё не всё. Самое поразительное это то, как Путин закончил валдайскую беседу: отвечая на вопрос иранского политика А.Лариджани по поводу ситуации в Сирии, президент Путин сказал:
"Договариваться надо, в конечном итоге всё‑таки прагматизм должен победить".
Почему же победить должно не божественное начало, лежащее в основе российского мировоззрения, а прагматизм, присущий западному мышлению? Эта последняя фраза президента заставляет задуматься об основах его собственного мировоззрения.