15 января 1944-го года
из дневников
Сергей Голубев, пожарный, 47 лет, заместитель начальника Управления пожарной охраны, Ленинград:
15 января.
Начался новый год. Есть уверенность, что он принесет нам победу. Сегодня на нашем фронте началось наступление Красной Армии. Утром в 9 часов 20 минут началась артиллерийская подготовка. Сотни, а может и тысячи орудий интенсивно стреляют в сторону врага. Воздух содрогался, в городе звенели стекла. Отовсюду из дворов появились желтые дымки пороховых газов. Я был на вышках техникума и 14-й ВГПК. Куда ни взглянешь, видны длинные языки пламени, которые изрыгали жерла дальнобойных пушек. Стоял невероятный грохот, который ранее мы не слышали. Стрельба длилась более двух часов, потом в течение шести часов то утихала, то возобновлялась. Передний край «обрабатывали» наши штурмовики. Артиллерия противника почти не отвечала. В воздухе появились восемь «юнкерсов», которые сбросили на окраинах города бомбы и обстреляли наши позиции из пулеметов. Неужели это начало конца? О, как мы все желаем окончания блокады!
Был в техникуме. Туда заходил М.П. Блейхман. Он в звании полковника. Приехал за некоторыми вещами. Собирается переезжать в Москву.
Вера Инбер, поэт, 53 года, Ленинград:
15 января.
Полдень. С раннего утра в воздухе сплошной гул еще невиданной силы. Это бьет наша морская артиллерия. Говорят, в районе Ораниенбаума.
Гул не утихает. Мне сказали, что мы «обрабатываем его передний край».
Что-то будет? Неужели и сейчас не удастся? Но все верят, что будет хорошо. У всех совсем особые лица.
Утром, как всегда в критические минуты, явился профессор Г. - «просто так», от переполняющих его чувств…
Надо сесть писать!
Ох, бьют! Ну, и бьют!.. И. Д. уже поговаривает, что мне необходимо будет побывать в Пушкине тотчас же после его освобождения. (Ох, бьют!)
Давид Самойлов, поэт, 23 года, солдат запасного полка (после ранения и госпиталя), Горький )Нижний Новгород):
15 января.
Вчера приятная болтовня с Нестеровским, томящимся от тоски в грязной комнате при типографии.
Есть кое-какие надежды на фронт. Да будет!
Холода. Неожиданные после гнилого начала зимы. Молочный, туманный день.
Сергей Голубев, пожарный, 47 лет, заместитель начальника Управления пожарной охраны, Ленинград:
15 января.
Начался новый год. Есть уверенность, что он принесет нам победу. Сегодня на нашем фронте началось наступление Красной Армии. Утром в 9 часов 20 минут началась артиллерийская подготовка. Сотни, а может и тысячи орудий интенсивно стреляют в сторону врага. Воздух содрогался, в городе звенели стекла. Отовсюду из дворов появились желтые дымки пороховых газов. Я был на вышках техникума и 14-й ВГПК. Куда ни взглянешь, видны длинные языки пламени, которые изрыгали жерла дальнобойных пушек. Стоял невероятный грохот, который ранее мы не слышали. Стрельба длилась более двух часов, потом в течение шести часов то утихала, то возобновлялась. Передний край «обрабатывали» наши штурмовики. Артиллерия противника почти не отвечала. В воздухе появились восемь «юнкерсов», которые сбросили на окраинах города бомбы и обстреляли наши позиции из пулеметов. Неужели это начало конца? О, как мы все желаем окончания блокады!
Был в техникуме. Туда заходил М.П. Блейхман. Он в звании полковника. Приехал за некоторыми вещами. Собирается переезжать в Москву.
Вера Инбер, поэт, 53 года, Ленинград:
15 января.
Полдень. С раннего утра в воздухе сплошной гул еще невиданной силы. Это бьет наша морская артиллерия. Говорят, в районе Ораниенбаума.
Гул не утихает. Мне сказали, что мы «обрабатываем его передний край».
Что-то будет? Неужели и сейчас не удастся? Но все верят, что будет хорошо. У всех совсем особые лица.
Утром, как всегда в критические минуты, явился профессор Г. - «просто так», от переполняющих его чувств…
Надо сесть писать!
Ох, бьют! Ну, и бьют!.. И. Д. уже поговаривает, что мне необходимо будет побывать в Пушкине тотчас же после его освобождения. (Ох, бьют!)
Давид Самойлов, поэт, 23 года, солдат запасного полка (после ранения и госпиталя), Горький )Нижний Новгород):
15 января.
Вчера приятная болтовня с Нестеровским, томящимся от тоски в грязной комнате при типографии.
Есть кое-какие надежды на фронт. Да будет!
Холода. Неожиданные после гнилого начала зимы. Молочный, туманный день.