11 ноября. Лидия Чуковская
из записок об Анне Ахматовой за 1962-ой год
11 ноября 62. Анна Андреевна снова у Ники. Когда я пришла, она лежала, укрытая пледом, но скоро поднялась и весь вечер была веселая, деятельная, щедрая…
Во-первых, она прочитала мне свои воспоминания о Мандельштаме. (Они, к сожалению, беднее, чем ее память о нем.)
Во-вторых, прочла мне набросок рецензии на книгу Тарковского. (Рецензия Анны Андреевны на книгу Арсения Тарковского «Перед снегом» была принята и подготовлена к печати в журнале «Новые книги», но при жизни Ахматовой света не увидела. Рецензия опубликована Никой Глен лишь через много лет).
В-третьих, попросила меня прочесть наизусть стихотворение «И вот, наперекор тому, / Что смерть глядит в глаза» и нашла, что запомненный мною вариант сильнее того, который запомнен ею.
В-четвертых, - и в главных! - показала мне те строфы, которые раньше заменялись в «Поэме» точками - показала их вписанными, наконец, ее рукой! Так как мой экземпляр был у меня с собою - я сию же минуту переписала их к себе: она позволила.
Да, «мы растили детей для плахи, для застенка и для тюрьмы», а теперь новые дети растут, видно, не для плахи, если эти строки можно повторять и записывать… А - печатать? Пока не увижу эти строфы напечатанными, до тех пор и не узнаю, для чего растут нынешние дети… Анна Андреевна ведь и не предложила их пока в «Новый мир», а «Новый мир» и без них уже колеблется, печатать ли «Поэму» вообще?
Поглядим.
В соседней комнате Ника стучала на машинке. Анна Андреевна объяснила мне, что с помощью Ники она составляет новую книгу: туда войдут стихи тридцатых годов и отрывки из «Реквиема».
Книга будет называться «Бег времени» .(Этот сборник сильно отличался от того «Бега времени», который вышел в свет в 1965 году. В нем было двенадцать стихотворных циклов, поэма «Путем всея земли» и тогдашний вариант «Поэмы без героя». Отличался он от всех сборников Ахматовой почти совершенным отсутствием стихов из ее первых книг. Подзаголовок «Седьмая книга». Никаких «Четок», «Anno Domini», «Подорожника», «Белой стаи» - любовные стихи задвинуты на второй план. Открывается книга четверостишием 1961 года «Что́ войны, что́ чума…». В сборник введены и отрывки из «Реквиема», и «Венок мертвым», и антисталинские стихи тридцатых годов. Шел 62-й, еще «оттепельный», еще солженицынский год. Ахматова хотела предстать перед читателем в своем истинном, не замурованном в десятые годы, виде. Сборник был уничтожен Н. Лесючевским с помощью Е. Книпович).
- Может быть, лучше - «Сожженная тетрадь»? - предложила я.
- Цензура не пропустит, - сказала Анна Андреевна.
Потом заговорила о Мандельштаме, припомнила, что термин «внутренние эмигранты» пустили в ход относительно нее и Мандельштама - Брики.
- Знаменитый салон должен был бы называться иначе, слово совсем на другую букву. И половина посетителей - следователи. Всемогущий Агранов был Лилиным очередным любовником. Он, по Лилиной просьбе, не пустил Маяковского в Париж, к Яковлевой, и Маяковский застрелился.
11 ноября 62. Анна Андреевна снова у Ники. Когда я пришла, она лежала, укрытая пледом, но скоро поднялась и весь вечер была веселая, деятельная, щедрая…
Во-первых, она прочитала мне свои воспоминания о Мандельштаме. (Они, к сожалению, беднее, чем ее память о нем.)
Во-вторых, прочла мне набросок рецензии на книгу Тарковского. (Рецензия Анны Андреевны на книгу Арсения Тарковского «Перед снегом» была принята и подготовлена к печати в журнале «Новые книги», но при жизни Ахматовой света не увидела. Рецензия опубликована Никой Глен лишь через много лет).
В-третьих, попросила меня прочесть наизусть стихотворение «И вот, наперекор тому, / Что смерть глядит в глаза» и нашла, что запомненный мною вариант сильнее того, который запомнен ею.
В-четвертых, - и в главных! - показала мне те строфы, которые раньше заменялись в «Поэме» точками - показала их вписанными, наконец, ее рукой! Так как мой экземпляр был у меня с собою - я сию же минуту переписала их к себе: она позволила.
Да, «мы растили детей для плахи, для застенка и для тюрьмы», а теперь новые дети растут, видно, не для плахи, если эти строки можно повторять и записывать… А - печатать? Пока не увижу эти строфы напечатанными, до тех пор и не узнаю, для чего растут нынешние дети… Анна Андреевна ведь и не предложила их пока в «Новый мир», а «Новый мир» и без них уже колеблется, печатать ли «Поэму» вообще?
Поглядим.
В соседней комнате Ника стучала на машинке. Анна Андреевна объяснила мне, что с помощью Ники она составляет новую книгу: туда войдут стихи тридцатых годов и отрывки из «Реквиема».
Книга будет называться «Бег времени» .(Этот сборник сильно отличался от того «Бега времени», который вышел в свет в 1965 году. В нем было двенадцать стихотворных циклов, поэма «Путем всея земли» и тогдашний вариант «Поэмы без героя». Отличался он от всех сборников Ахматовой почти совершенным отсутствием стихов из ее первых книг. Подзаголовок «Седьмая книга». Никаких «Четок», «Anno Domini», «Подорожника», «Белой стаи» - любовные стихи задвинуты на второй план. Открывается книга четверостишием 1961 года «Что́ войны, что́ чума…». В сборник введены и отрывки из «Реквиема», и «Венок мертвым», и антисталинские стихи тридцатых годов. Шел 62-й, еще «оттепельный», еще солженицынский год. Ахматова хотела предстать перед читателем в своем истинном, не замурованном в десятые годы, виде. Сборник был уничтожен Н. Лесючевским с помощью Е. Книпович).
- Может быть, лучше - «Сожженная тетрадь»? - предложила я.
- Цензура не пропустит, - сказала Анна Андреевна.
Потом заговорила о Мандельштаме, припомнила, что термин «внутренние эмигранты» пустили в ход относительно нее и Мандельштама - Брики.
- Знаменитый салон должен был бы называться иначе, слово совсем на другую букву. И половина посетителей - следователи. Всемогущий Агранов был Лилиным очередным любовником. Он, по Лилиной просьбе, не пустил Маяковского в Париж, к Яковлевой, и Маяковский застрелился.