29 сентября 1918-го года
из дневников
Юрий Готье, историк, академик, 45 лет, директор Румянцевского музея, Москва:
29 сентября.
Большевистские газеты все-таки пропечатали вчерашнее французское радио, за исключением ответа Franchet d’Esperey , дело заварилось не на шутку, во что оно только отольется? Заседание старого бедного комитета Музея 12-го года: решали, что делать дальше, так как большевики желают имущество Музея перевести из одних помещений в другие; судьба комитета и самого Музея находится в руках г-жи Троцкой, Грабаря и какого-то невозможного Ятманова; жаль было смотреть на сонм бывших генералов и сановников, членов комитета: кн. Одоевский-Маслов в скверном пиджаке, кн. Щербатов в рваном френче, ободранные генералы Афанасьев, Петров, Яковлев, Воронцов-Вельяминов; А. А. Бахрушин в поддевке и косоворотке и т. д. - бывшие люди и бывшее дело.
Алексей Орешников, эксперт по нумизматике, 63 года, ответственный сотрудник Исторического музея, Москва:
29 сентября. Вчера принял 5 граммов аспирина, недомогание прошло. Весь день сидел дома; начал писать воспоминание об И.И. Толстом, напишу ли, не знаю; не люблю таких статей. Днем заходил А.А. Карзинкин, через неделю его выселяют из квартиры. Сегодня случайно узнал, что с неделю назад дочь Татьяны (старшей дочери) Анна вышла за авиатора Бруни*. По Москве ходил вчера слух, что Мец взят у немцев
* - Бруни Николай Александрович (1891-1938) - муж Анны Александровны, внучки Орешникова, дочери Т.А. Полиевктовой, сын архитектора А.А. Бруни, племянник художника Н.А. Бруни. Родился в С.-Петербурге, окончил Тенишевское училище (1909), посещал «Цех поэтов», публиковал стихи в «Гиперборее» и других периодических изданиях. Учился в Петербургской консерватории по классу рояля. С началом Первой мировой войны добровольцем пошел на фронт в санитары, затем окончил авиационные курсы при Петроградском политехническом институте и лётную школу в Севастополе, получил звание военного летчика, служил в 3-м армейском авиационном отряде, получил три солдатских георгиевских креста, был произведен в прапорщики. Осенью 1917 г. получил ранение. Приехав в Москву, женился на А.А. Полиевктовой. В 1918 г. поступил на службу командиром 1-го авиационного отряда ВВС РККА. В следующем году был комиссован по состоянию здоровья, в Харькове рукоположен в диаконы, затем в священники. В 1921 г. с семьей переехал в Москву, спасаясь от голода. После смерти Блока отслужил по нему панихиду в церкви Николы на Песках на Арбате. По рассказам очевидцев, начал ее с чтения стихотворения «Девушка пела в церковном хоре...». Летом 1922 г. получил место священника в Козельске, в конце 1924 г. - в Клину. После закрытия храма переехал с семьей в Москву, безуспешно искал прихода, занимался кустарным ремеслом. С 1929 г. поселился в Немчиновке, поступил на работу в Научно-испытательный институт ВВС РККА переводчиком, затем работал в ЦАГИ им. Н.Е. Жуковского, Институте гражданской авиации, преподавал в МАИ (профессор, 1933), разработал новую кинематическую схему автомата перекоса несущего винта вертолета. В 1934 г. сопровождал в качестве гида и переводчика известного французского летчика Жана Пуатисса. 9 декабря 1934 г. был арестован как «французский шпион», в марте 1935 г. осужден на 5 лет лагерей. Отбывал наказание в лагере поселка Ухта Коми АССР. Год спустя был осужден повторно на 10 лет ИТЛ. В 1937 г., находясь в лагере, соорудил памятник Пушкину из гипса, кирпича и досок (в 1999 г. воссоздан в бронзе). В ноябре 1937 г. арестован по обвинению в «контрреволюционной агитации», 21 декабря тройкой УНКВД Архангельской области приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 29 января 1938 г.
Михаил Пришвин, пиисатель, 45 лет, Елец, Орловской губернии:
29 сентября. Толстой, тяжеловесно кокетничая какой-то слоновой силой, выкроил из Евангелия непереваримую кувалду, в которой Иоанново Слово называется «разумением».
«Несть бо власти, аще от Бога» нужно понимать не так, что всякая власть от Бога, а что истинная власть может происходить лишь от Бога; или что отношения людей между собою определяются отношением их к Богу.
При описании жизни моей на хуторе нужно ввести зарытую в землю четверть спирта, как она с 50 р. доходит до 1250 р. и больше, и как у владельца, которого все больше и больше разоряют, остается одна надежда на зарытую четверть. (Между тем, от нее, может быть, осталось только разбитое стекло...)
<На полях: Четверть (дошла до 6000р.)> <позднейшая приписка: сейчас в 1922 году в Январе около миллиона>
Второй образ - «Синий» - ловкий, услужливый лакей, которому ничего не стоит сжечь хлеб, даже убить человека, лишь бы кому-то услужить и самому вывернуться; и в то же время он скорее мил, во всяком случае, не ужасен: коммунистов называет «куманьками».
Заливай, гончий здоровенный пес, страдает половым бессилием, он спит с Зорькой в соломе, даже не пытаясь ее удовлетворить, а возле соломы полный двор кобелей: стоят с высунутыми языками, не смея вступить в единоборство с захватчиком и не в состоянии объединиться, потому что каждому хочется захватить Зорьку только для себя.
Так Россия теперь лежит, охраняемая здоровенным и беспомощным кобелем, а вокруг стоит, высунув языки, «буржуазия».
Не забыть, что после изображения мною большевистских зверств Семашко сказал:
- Совершается большое дело.
Большевики, большое дело и т. д., большой план; творец истинно большого дела не тешится его большевизмом.
Была такая тишина в Семиверхах, мы стояли с Петей у дуба и вслушивались, что это гудит: не то жук, не то молотилка, не то праздничный звон из невидимого города. Почему-то не хочется думать о местах наших встреч, но зато как представишь возможность сейчас вновь тут вместе быть, то вся храмина пустыни, и земля, и небо, и тишина получают свой единственный смысл: «Вот из-за чего всё». Мало того, все прошлые полузабытые восторги в природе соединяются, и как бы открывается огромный запас накопленного золотого богатства. Вокруг всё золотые листья - золото жизни моей! и красная кровь на золоте, везде золото и кровь на золоте, все богатство золотого осеннего во мне открылось. «Золото, золото, кровь на золоте», - твержу я...
Странно гулять в этих чужих интимных парках, куда раньше нельзя было войти без согласия их хозяев, чувствуешь себя как нотариус в раздумии между делом изучения семейных архивов... В то же время за кустом, на корточках отдающий естественную дань природе, маленькими серыми глазками из-под козырька солдатской фуражки холодно смотрит на вас «победитель»: вы для него существо ненавистной, презираемой, подлежащей истреблению породы. Погадив возле каменной плиты, где схоронен знаменитый призовой конь, он отправляется по аллее редких голубых сосен к барскому дому с наклейкой от Комитета бедноты. Он, маленький, неуклюжий, нос прыщиком, весь как осенний зарощенный крючковатый огурец и весь кричит и топорщится. Это хозяин-победитель, вечером после заседания комитета бедноты, с гармоньей и полбутылкой спирта с девицами пройдет он по этим интимным аллеям.
Когда делается какая-нибудь сельскохозяйственная работа, то всегда находится один мужичонка, который ничего не делает, а выкрикивает, например: «Поддай, поддай, заводи пелену» и всякий вздор, который не имеет накакого разумного значения и в то же время в условиях вашей работы необходим. Такой мужичонка называется Далдон.
Ефросинья Павловна ненавидит меня по причине того, что не может добиться от меня той любви, которой ей хочется. Только в ее несчастии-страдании пробуждается во мне к ней нежность, и в эти минуты мне кажется, что я люблю ее и всегда любил.
Юрий Готье, историк, академик, 45 лет, директор Румянцевского музея, Москва:
29 сентября.
Большевистские газеты все-таки пропечатали вчерашнее французское радио, за исключением ответа Franchet d’Esperey , дело заварилось не на шутку, во что оно только отольется? Заседание старого бедного комитета Музея 12-го года: решали, что делать дальше, так как большевики желают имущество Музея перевести из одних помещений в другие; судьба комитета и самого Музея находится в руках г-жи Троцкой, Грабаря и какого-то невозможного Ятманова; жаль было смотреть на сонм бывших генералов и сановников, членов комитета: кн. Одоевский-Маслов в скверном пиджаке, кн. Щербатов в рваном френче, ободранные генералы Афанасьев, Петров, Яковлев, Воронцов-Вельяминов; А. А. Бахрушин в поддевке и косоворотке и т. д. - бывшие люди и бывшее дело.
Алексей Орешников, эксперт по нумизматике, 63 года, ответственный сотрудник Исторического музея, Москва:
29 сентября. Вчера принял 5 граммов аспирина, недомогание прошло. Весь день сидел дома; начал писать воспоминание об И.И. Толстом, напишу ли, не знаю; не люблю таких статей. Днем заходил А.А. Карзинкин, через неделю его выселяют из квартиры. Сегодня случайно узнал, что с неделю назад дочь Татьяны (старшей дочери) Анна вышла за авиатора Бруни*. По Москве ходил вчера слух, что Мец взят у немцев
* - Бруни Николай Александрович (1891-1938) - муж Анны Александровны, внучки Орешникова, дочери Т.А. Полиевктовой, сын архитектора А.А. Бруни, племянник художника Н.А. Бруни. Родился в С.-Петербурге, окончил Тенишевское училище (1909), посещал «Цех поэтов», публиковал стихи в «Гиперборее» и других периодических изданиях. Учился в Петербургской консерватории по классу рояля. С началом Первой мировой войны добровольцем пошел на фронт в санитары, затем окончил авиационные курсы при Петроградском политехническом институте и лётную школу в Севастополе, получил звание военного летчика, служил в 3-м армейском авиационном отряде, получил три солдатских георгиевских креста, был произведен в прапорщики. Осенью 1917 г. получил ранение. Приехав в Москву, женился на А.А. Полиевктовой. В 1918 г. поступил на службу командиром 1-го авиационного отряда ВВС РККА. В следующем году был комиссован по состоянию здоровья, в Харькове рукоположен в диаконы, затем в священники. В 1921 г. с семьей переехал в Москву, спасаясь от голода. После смерти Блока отслужил по нему панихиду в церкви Николы на Песках на Арбате. По рассказам очевидцев, начал ее с чтения стихотворения «Девушка пела в церковном хоре...». Летом 1922 г. получил место священника в Козельске, в конце 1924 г. - в Клину. После закрытия храма переехал с семьей в Москву, безуспешно искал прихода, занимался кустарным ремеслом. С 1929 г. поселился в Немчиновке, поступил на работу в Научно-испытательный институт ВВС РККА переводчиком, затем работал в ЦАГИ им. Н.Е. Жуковского, Институте гражданской авиации, преподавал в МАИ (профессор, 1933), разработал новую кинематическую схему автомата перекоса несущего винта вертолета. В 1934 г. сопровождал в качестве гида и переводчика известного французского летчика Жана Пуатисса. 9 декабря 1934 г. был арестован как «французский шпион», в марте 1935 г. осужден на 5 лет лагерей. Отбывал наказание в лагере поселка Ухта Коми АССР. Год спустя был осужден повторно на 10 лет ИТЛ. В 1937 г., находясь в лагере, соорудил памятник Пушкину из гипса, кирпича и досок (в 1999 г. воссоздан в бронзе). В ноябре 1937 г. арестован по обвинению в «контрреволюционной агитации», 21 декабря тройкой УНКВД Архангельской области приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 29 января 1938 г.
Михаил Пришвин, пиисатель, 45 лет, Елец, Орловской губернии:
29 сентября. Толстой, тяжеловесно кокетничая какой-то слоновой силой, выкроил из Евангелия непереваримую кувалду, в которой Иоанново Слово называется «разумением».
«Несть бо власти, аще от Бога» нужно понимать не так, что всякая власть от Бога, а что истинная власть может происходить лишь от Бога; или что отношения людей между собою определяются отношением их к Богу.
При описании жизни моей на хуторе нужно ввести зарытую в землю четверть спирта, как она с 50 р. доходит до 1250 р. и больше, и как у владельца, которого все больше и больше разоряют, остается одна надежда на зарытую четверть. (Между тем, от нее, может быть, осталось только разбитое стекло...)
<На полях: Четверть (дошла до 6000р.)> <позднейшая приписка: сейчас в 1922 году в Январе около миллиона>
Второй образ - «Синий» - ловкий, услужливый лакей, которому ничего не стоит сжечь хлеб, даже убить человека, лишь бы кому-то услужить и самому вывернуться; и в то же время он скорее мил, во всяком случае, не ужасен: коммунистов называет «куманьками».
Заливай, гончий здоровенный пес, страдает половым бессилием, он спит с Зорькой в соломе, даже не пытаясь ее удовлетворить, а возле соломы полный двор кобелей: стоят с высунутыми языками, не смея вступить в единоборство с захватчиком и не в состоянии объединиться, потому что каждому хочется захватить Зорьку только для себя.
Так Россия теперь лежит, охраняемая здоровенным и беспомощным кобелем, а вокруг стоит, высунув языки, «буржуазия».
Не забыть, что после изображения мною большевистских зверств Семашко сказал:
- Совершается большое дело.
Большевики, большое дело и т. д., большой план; творец истинно большого дела не тешится его большевизмом.
Была такая тишина в Семиверхах, мы стояли с Петей у дуба и вслушивались, что это гудит: не то жук, не то молотилка, не то праздничный звон из невидимого города. Почему-то не хочется думать о местах наших встреч, но зато как представишь возможность сейчас вновь тут вместе быть, то вся храмина пустыни, и земля, и небо, и тишина получают свой единственный смысл: «Вот из-за чего всё». Мало того, все прошлые полузабытые восторги в природе соединяются, и как бы открывается огромный запас накопленного золотого богатства. Вокруг всё золотые листья - золото жизни моей! и красная кровь на золоте, везде золото и кровь на золоте, все богатство золотого осеннего во мне открылось. «Золото, золото, кровь на золоте», - твержу я...
Странно гулять в этих чужих интимных парках, куда раньше нельзя было войти без согласия их хозяев, чувствуешь себя как нотариус в раздумии между делом изучения семейных архивов... В то же время за кустом, на корточках отдающий естественную дань природе, маленькими серыми глазками из-под козырька солдатской фуражки холодно смотрит на вас «победитель»: вы для него существо ненавистной, презираемой, подлежащей истреблению породы. Погадив возле каменной плиты, где схоронен знаменитый призовой конь, он отправляется по аллее редких голубых сосен к барскому дому с наклейкой от Комитета бедноты. Он, маленький, неуклюжий, нос прыщиком, весь как осенний зарощенный крючковатый огурец и весь кричит и топорщится. Это хозяин-победитель, вечером после заседания комитета бедноты, с гармоньей и полбутылкой спирта с девицами пройдет он по этим интимным аллеям.
Когда делается какая-нибудь сельскохозяйственная работа, то всегда находится один мужичонка, который ничего не делает, а выкрикивает, например: «Поддай, поддай, заводи пелену» и всякий вздор, который не имеет накакого разумного значения и в то же время в условиях вашей работы необходим. Такой мужичонка называется Далдон.
Ефросинья Павловна ненавидит меня по причине того, что не может добиться от меня той любви, которой ей хочется. Только в ее несчастии-страдании пробуждается во мне к ней нежность, и в эти минуты мне кажется, что я люблю ее и всегда любил.