26 июня 1918-го
из дневников
Юрий Готье, историк, академик, 44 года, директор Румянцевского музея, Тверская губерния (на даче):
26 июня.
Была Александра] Пав[ловна], дьяконица; также перемена миросозерцания; вспоминала все, что я говорил в прошлом году, и говорила, что я оказался прав; из ее рассказов можно было бы усмотреть, что в крестьянах, действительно, совершается поворот; но ведь он может быть только медленным и сам по себе, не направляемый силой независимой и сильной, ни к чему не приведет; крестьяне говорят, что старое правительство было лучше, но ведь и оно было плохим, да и никто его не вернет. Приезжали из деревни Завражье за дисковой бороной, которая теперь «принадлежит народу». Из нее уже оказались вывинченными несколько винтов; вот последствие передачи инвентаря народу - он весь изломается и никто не будет его чинить, ибо чинить может только хозяин. Вечером смотрели, как бывший батарейный командир и жена его коллеги - Куторга и Лена Репман - возили навоз и складывали его в кучки; если в этом заключается цель социальной революции, то она достигнута. Но хуже всего здесь в Весьегонском уезде положение несчастного Гриши Шварца: человек, над воспитанием которого дрожали, но который уже давно вместо блестящей гвардейской карьеры пошел по стезе алкоголизма - живет в избе, в деревне рядом с центральным имением своих предков, куда его не пустили даже «на квартиру». Потомок уездных магнатов превратился в Иова на гноище, а в имении сидит совдеп.
Юрий Готье, историк, академик, 44 года, директор Румянцевского музея, Тверская губерния (на даче):
26 июня.
Была Александра] Пав[ловна], дьяконица; также перемена миросозерцания; вспоминала все, что я говорил в прошлом году, и говорила, что я оказался прав; из ее рассказов можно было бы усмотреть, что в крестьянах, действительно, совершается поворот; но ведь он может быть только медленным и сам по себе, не направляемый силой независимой и сильной, ни к чему не приведет; крестьяне говорят, что старое правительство было лучше, но ведь и оно было плохим, да и никто его не вернет. Приезжали из деревни Завражье за дисковой бороной, которая теперь «принадлежит народу». Из нее уже оказались вывинченными несколько винтов; вот последствие передачи инвентаря народу - он весь изломается и никто не будет его чинить, ибо чинить может только хозяин. Вечером смотрели, как бывший батарейный командир и жена его коллеги - Куторга и Лена Репман - возили навоз и складывали его в кучки; если в этом заключается цель социальной революции, то она достигнута. Но хуже всего здесь в Весьегонском уезде положение несчастного Гриши Шварца: человек, над воспитанием которого дрожали, но который уже давно вместо блестящей гвардейской карьеры пошел по стезе алкоголизма - живет в избе, в деревне рядом с центральным имением своих предков, куда его не пустили даже «на квартиру». Потомок уездных магнатов превратился в Иова на гноище, а в имении сидит совдеп.