22 мая. Сергей Прокофьев
из дневника 1933 года о поездке по советскому Кавказу:
Сергей Прокофьев, композитор, 42 года:
22 мая.
Встали в пять, чтобы ехать на автомобиле по Военно-Грузинской дороге. Нам настоятельно наказывали не опаздывать, но автомобиля не оказалось: куча переговоров, неприятностей. Только в девять его подали. А затем два часа (да, два часа) ездили всюду по городу за бензином. Наконец в одиннадцать выехали на хорошем восьмицилиндровом «Форде», открытом. Первая часть дороги умеренно гористая, очень хороши Мцхеты. Затем большая горная дорога и Душет. Затем пропасть, Арагва. После перевала остановились у Нарзанного источника, замечательного по вкусу, лучше Кисловодского. Самое интересное - Дарьяльское ущелье, это действительно unique, и по величественности, и по рисунку и поверхности гор. Едем через Осетию и Пташка собирает в платочек родную землю для Фатьмы Ханум. Затем туман и Владикавказ. Из солнца попадаем в дождь, который не покидает нас целую неделю. Владикавказ - скверный городишко, как и в 1916 году. В гостинице «Интурист», которой принадлежит автомобиль, в котором мы приехали, я делаю заявление об утренней неисправности. Директор, немец, говорит, что он уже двух шофёров выставил, но они неисправимы. Ездят русские шофёры хотя и ловко, но не берегут машины и не соблюдают правил, которые так строго требуются за границей: не гудят на поворотах, срезают по левой стороне - я возмущался. Уезжаем до Беслана (час езды в местном поезде, в купе для интуристов, грязном, жёстком, но и на том спасибо). В Беслане два часа ожидания. Вечер, внутри вонь, устраиваемся на вещах на платформе. Сидение это полезно: многого насмотрелись: и беспризорные, и нищие, и больные, и воришки; посадки в переполненные поезда, крики младенцев и матерей, лезут на крыши - ад. Наконец приходит наш поезд, куча вещей, два носильщика, узкая, запруженная народом платформа между двумя поездами. Кучи устремившихся путешественников. Нашли наш международный вагон. Но свободно ли наше купе, оплаченное от Тифлиса? Вдруг перепутали или уступили важному лицу? Но купе цело, к тому же сияет отделкой и чистотой. Из дичи и воя попадаем в культурные условия. Даже совестно. И очень полезно, чтобы ясно осознать то неравенство, которое ещё существует на шестнадцатом году коммунизма
Сергей Прокофьев, композитор, 42 года:
22 мая.
Встали в пять, чтобы ехать на автомобиле по Военно-Грузинской дороге. Нам настоятельно наказывали не опаздывать, но автомобиля не оказалось: куча переговоров, неприятностей. Только в девять его подали. А затем два часа (да, два часа) ездили всюду по городу за бензином. Наконец в одиннадцать выехали на хорошем восьмицилиндровом «Форде», открытом. Первая часть дороги умеренно гористая, очень хороши Мцхеты. Затем большая горная дорога и Душет. Затем пропасть, Арагва. После перевала остановились у Нарзанного источника, замечательного по вкусу, лучше Кисловодского. Самое интересное - Дарьяльское ущелье, это действительно unique, и по величественности, и по рисунку и поверхности гор. Едем через Осетию и Пташка собирает в платочек родную землю для Фатьмы Ханум. Затем туман и Владикавказ. Из солнца попадаем в дождь, который не покидает нас целую неделю. Владикавказ - скверный городишко, как и в 1916 году. В гостинице «Интурист», которой принадлежит автомобиль, в котором мы приехали, я делаю заявление об утренней неисправности. Директор, немец, говорит, что он уже двух шофёров выставил, но они неисправимы. Ездят русские шофёры хотя и ловко, но не берегут машины и не соблюдают правил, которые так строго требуются за границей: не гудят на поворотах, срезают по левой стороне - я возмущался. Уезжаем до Беслана (час езды в местном поезде, в купе для интуристов, грязном, жёстком, но и на том спасибо). В Беслане два часа ожидания. Вечер, внутри вонь, устраиваемся на вещах на платформе. Сидение это полезно: многого насмотрелись: и беспризорные, и нищие, и больные, и воришки; посадки в переполненные поезда, крики младенцев и матерей, лезут на крыши - ад. Наконец приходит наш поезд, куча вещей, два носильщика, узкая, запруженная народом платформа между двумя поездами. Кучи устремившихся путешественников. Нашли наш международный вагон. Но свободно ли наше купе, оплаченное от Тифлиса? Вдруг перепутали или уступили важному лицу? Но купе цело, к тому же сияет отделкой и чистотой. Из дичи и воя попадаем в культурные условия. Даже совестно. И очень полезно, чтобы ясно осознать то неравенство, которое ещё существует на шестнадцатом году коммунизма