20 апреля. Сергей Петров
стихи разных лет
ПАСТУШОНОК
Как облака, корова за коровой
ползут по улице, увешаны росой.
А бестолковый мир большеголовый
расставил ноги и стоит босой.
До пупа чуть доходит рубашонка.
Он всё забыл. Его давно влекут
божественная дудка пастушонка
и всем селом врученный кнут.
И стадо, хмарной нависая массой,
вступает в тихую страну ракит.
А белобрысый мир, сопливый и чумазый,
не чует ног, что искривил рахит.
Земля на двух ногах! Ребяческий колоссец!
Homunculus! Уродец дорогой!
... Колосья тощие чересполосиц,
колодец черствый с тухлою водой.
Огромный глобус в страшной золотухе,
в коростах гор, в парше материков.
... Видать, ошиблись бабки-повитухи
и не сбылись надежды стариков!
Ребячий мир! Ты сядешь на карачки.
Одни глаза чисты, как легкие ручьи.
Но всё равно люблю твои болячки,
чесотку нежную, и сыпь, и лишаи.
На корточках и без порток, старея,
ты с завистью следишь за пастухом
в последней деревушке Эмпирея,
в углу медвежьем, на лугу сухом.
Земля накрыта скатертью столовой,
и много соли - только хлеба нет.
И вот, озябнув, мир большеголовый
испуганно глядит на белый свет.
7 ноября 1940 - 20 апреля 1948
***
Ночь с обманным запахом лимона
и луной занудной желтизны.
Ты, как ночь, не знаешь угомона
и дерёшь на клочья сны.
Рамона!
Ты изогнута, как стон,
Рамона!
В танго воткнутый чарльстон.
Рамона!
Ночь, как призрак старого романса,
на гитаре трогает струну.
Только знаешь, милая, не майся,
лучше выжми в чай луну!
Рамона!
Пьяный трепет кабаков,
Рамона!
Ты сто рук и сто боков.
Рамона!
А роман твой не горит.
Ночь - как чай с лимоном.
Ах, едрит твою Мадрид
и Тулу с Лиссабоном!
20 апреля 1973
***
Мы с тобой - как две поры осенних,
поздняя и ранняя пора.
Ты еще бываешь в воскресеньях,
ты еще живёшь на новосельях.
А меня с утра дерут ветра,
обдирают догола,
добираясь до ствола
помыслами топора.
Ты ещё раскидываешь ветки,
нежная наряженная ложь.
От последней радостной расцветки,
будто бы от вражеской разведки,
иногда тебя бросает в дрожь.
Слабая голубка,
бледная улыбка.
Отчего так зыбко
в сероглазьи вновь?
Отчего пахнула
ты, как ночью любка?
Отчего махнула
по коленям юбка
и сломались губы?
Ах ты, Любка, Любка,
ах ты, Люба, Люба,
Любушка, Любовь!
20 апреля 1973
ПАСТУШОНОК
Как облака, корова за коровой
ползут по улице, увешаны росой.
А бестолковый мир большеголовый
расставил ноги и стоит босой.
До пупа чуть доходит рубашонка.
Он всё забыл. Его давно влекут
божественная дудка пастушонка
и всем селом врученный кнут.
И стадо, хмарной нависая массой,
вступает в тихую страну ракит.
А белобрысый мир, сопливый и чумазый,
не чует ног, что искривил рахит.
Земля на двух ногах! Ребяческий колоссец!
Homunculus! Уродец дорогой!
... Колосья тощие чересполосиц,
колодец черствый с тухлою водой.
Огромный глобус в страшной золотухе,
в коростах гор, в парше материков.
... Видать, ошиблись бабки-повитухи
и не сбылись надежды стариков!
Ребячий мир! Ты сядешь на карачки.
Одни глаза чисты, как легкие ручьи.
Но всё равно люблю твои болячки,
чесотку нежную, и сыпь, и лишаи.
На корточках и без порток, старея,
ты с завистью следишь за пастухом
в последней деревушке Эмпирея,
в углу медвежьем, на лугу сухом.
Земля накрыта скатертью столовой,
и много соли - только хлеба нет.
И вот, озябнув, мир большеголовый
испуганно глядит на белый свет.
7 ноября 1940 - 20 апреля 1948
***
Ночь с обманным запахом лимона
и луной занудной желтизны.
Ты, как ночь, не знаешь угомона
и дерёшь на клочья сны.
Рамона!
Ты изогнута, как стон,
Рамона!
В танго воткнутый чарльстон.
Рамона!
Ночь, как призрак старого романса,
на гитаре трогает струну.
Только знаешь, милая, не майся,
лучше выжми в чай луну!
Рамона!
Пьяный трепет кабаков,
Рамона!
Ты сто рук и сто боков.
Рамона!
А роман твой не горит.
Ночь - как чай с лимоном.
Ах, едрит твою Мадрид
и Тулу с Лиссабоном!
20 апреля 1973
***
Мы с тобой - как две поры осенних,
поздняя и ранняя пора.
Ты еще бываешь в воскресеньях,
ты еще живёшь на новосельях.
А меня с утра дерут ветра,
обдирают догола,
добираясь до ствола
помыслами топора.
Ты ещё раскидываешь ветки,
нежная наряженная ложь.
От последней радостной расцветки,
будто бы от вражеской разведки,
иногда тебя бросает в дрожь.
Слабая голубка,
бледная улыбка.
Отчего так зыбко
в сероглазьи вновь?
Отчего пахнула
ты, как ночью любка?
Отчего махнула
по коленям юбка
и сломались губы?
Ах ты, Любка, Любка,
ах ты, Люба, Люба,
Любушка, Любовь!
20 апреля 1973