20 апреля 1943-го года
их дневников
Иван Майский, дипломат, 59 лет, посол СССР в Англии, Лондон:
20 апреля.
В Москве очень заинтересовались сообщениями Идена о его беседах во время визита в Америку. Просили меня передать Идену благодарность совпра за данную им информацию, а мне предложили составить подробную запись бесед. Наши готовы также обсуждать вопросы о воздушных сообщениях после войны, заявляют, что примут участие в международной организации таких сообщений
Александр Витковский, электромонтажник, 32 года, командир взвода связи, Украина, Луганская область:
20 апреля. Нижний Нагольчик
Сады буйно цветут. Гора - ковер.
Артналеты, перестрелки. Усиленный поиск разведчиков: узнать замысел противника. Наши пытаются взять «языка», но противник осторожен - передний край освещает ракетами, каждая кочка на учете. Сверху «давят». Разведчики несут большие потери.
Связисты спят днем. Ночью, особенно на рассвете, можно ожидать нападения. Закон обороны. Владимир Рубан, родом из Полтавской области, с приходом на Украину повеселел - скоро освободим и его края.
Иван Гоменюк из Винницкой области, прибыл недавно, побывал в плену, опытный, но очень скрытный.
Иван Кулик, ему за 40, но подвижный, исключительно честный, побывал в окружении.
Николай Николаев из Астрахани, был в плену, скрытный, подхалим.
Дмитрий Макеев, сибиряк, кадровый, был в окружении, попал в «плен» к казачке в глухом хуторе Ростовской области, смел, душевный, исполнительный. Многие завидуют его остроумию и находчивости.
Младший лейтенант Михаил Журавлев в полк пришел пулеметчиком, но судьба сделала связистом и хорошим командиром. Под Сталинградом командование дважды посылало в тыл. Проникли на 40 километров, не ввязываясь в бой. Добыли очень ценные сведения. По пути назад схватили румына. Шли ночью, днем отсиживались. На дневке прилег отдохнуть, уснули и оба помощника. Румын сбежал. О румыне умолчали - наказали бы.
Прибыл новый командир полка майор Мамонтов. Ознакомился и с моим взводом, расположенным в стороне, под горой в нише.
Николай Каманин, лётчик, 34 года, генерал-майор, командир штурмового авиакорпуса, Калининская (Тверская) область:
20 апреля.
Все полки интенсивно летали с молодыми лётчиками. В 11.05 в 671 шап (командир майор Ищенко) произошла катастрофа. При выводе из пикирования отвалилась левая плоскость (лётчик командир звена старшина Пикаев и воздушный стрелок Литвинов погибли). Наблюдением с земли точно установлено: угол пикирования был не более 25-30°, резких эволюций, раскрутки винта и превышения скорости не зафиксировано. Катастрофа произошла при первом заходе на бомбометание - без стрельбы. Вместе с генералами Байдуковым и Лешуковым был на месте катастрофы. Расследованием установлена недоброкачественность металла лонжеронов и наличие трещин узла заднего лонжерона. Это уже вторая катастрофа самолётов Ил-2 по этой причине. Временно пикирование запретил. Приказал снимать плоскости со всех самолётов Ил-2 (200 самолётов) и тщательно осмотреть все узлы. Осмотром 13 самолётов 212 шад обнаружены трещины и дефекты узлов ещё на 2 самолётах. Послал генерала Лешукова в Москву для доклада главному инженеру ВВС генералу Репину и главному конструктору самолётов Ил-2 генералу Ильюшину всех материалов о состоянии самолётов-штурмовиков.
Всеволод Вишневский, писатель, 42 года, политработник, Ленинград:
20 апреля.
Проглянуло солнце...
Числа 15-го была попытка немецкого десанта захватить остров Лавансаари. Отбита балтийцами...
Состоялась четырехдневная встреча Гитлера и Муссолини (седьмая за время войны). В официальном коммюнике указано и на то, что «опасность угрожает с востока и с запада». (Да, война у порога Италии; Германию бомбят насквозь...) На встрече присутствовали видные германские юристы. Готовят «Статут Европы» (?)...
Ольга Берггольц, поэт, 32 года, Ленинград:
20/IV-43.
Конечно, тревога с зенитной пальбой. О, я так хочу домой! К Коле, на Троицкую, 7. Вот в этой тетрадке у меня его два портрета, - он на них страшный, совсем не красивый, у него лицо эпилептика и приговоренного. Я была сегодня на юбилее части п/п Зубанова, - оказалось, что это «цирики», конвойные войска. М<ожет> б<ыть>, среди них был и тот «малютка», - мужик с опухшим от пьянства лицом, что водил нас в тюрьме гулять. Секретарь ихнего комсомола спрашивал меня: «Скажите, Макогоненко ваш муж, а как же вы пишете в поэме, что Ваш муж умер?» И я, уже выпивши, стала говорить ИМ - всё: как я любила Колю, как мы не хотели бежать из Л<енингра>да, как я мучусь этим теперь. Я выпила там и опьянела, но, кажется, лишнего не болтала все же; потом меня повезли домой, но т. к. у меня сильно кружилась голова, то я попросила завезти меня к Мариным, там у них часа два поспала, потом пришла домой, Юра очень ворчал и ворчит, - ведь сегодня год со дня моего возвращения в Л<енингра>д, и, когда он начал ворчать, я вдруг с ужасом поняла, что - нет, нет, я не дома. Коленька бы и слова не сказал, - ну, что в самом деле, чего такого я сделала - ну, выпила маленечко, так что? А этот - сердится - «сегодня наш день», - так разве не все дни впереди - «наши»? разве перед нами не вся жизнь? И я заплакала от отчаяния, потому что захотела домой, к Коле. Нет, не у себя я живу! За что же меня ругают? Я хочу домой! И, внутренне произнеся это, я вспомнила, как твердила эту же фразу, когда мне вдруг показалось, что Коля разлюбил меня из-за В<иктора> Б<еспамятнова>, и я уехала в Детское, к больной Ирочке, и в отчаянии твердила - «я хочу домой», -т. к. он был моим единственным домом. Вот, теперь его нет у меня. Я люблю Юру нежно и исступленно, непрестанно ревнуя его, но зачем, зачем он бранит меня за такие мелочи?..
Я ХОЧУ ДОМОЙ, Я ХОЧУ домой. Тревога, о, если б меня убило сегодня!!
Георгий Эфрон, сын Марины Цветаевой, 18 лет, Ташкент:
20 апреля.
Уже 4й день (завтра - 4й) ухожу утром, чтобы не досаждала молочница со своим долгом (вернее, с моим долгом). Сегодня утром голодал изрядно, т.к. съел только обед в детстоловой (к 13 ч. 00), а он только раздражает аппетит. А за хлебом, который кончался, было слишком много народа. Зашел ко мне Горский, с ним гуляли в парке им. Горького, болтали. Дал ему читать Блока (однотомник); он зайдет в субботу, постарается достать № 11 «Интерлита» за 1942й г. - там есть роман Синклера «Зубы дракона» - и что-нибудь Достоевского. Он - славный парень, умный и, вероятно, с будущим. Вступает в комсомол, хочет сделать военную карьеру. Сегодня - письмо от Али. Встает она в 5 часов утра, работы много, одета плохо (судя по описанию) и все же бодра и такая же, как была. Очень мне ее жалко - что за поганая игра судьбы! В школу не пошел. Был на базаре (одолжил у Горского десятку; за 8 р. купил пиалу «винегрета» - кислой капусты и кусочков вареной свеклы, который съел по дороге). Обед из Союза - суп (борщ) и два блинчика. Таких блинчиков я бы съел штук 10-15; что мне 2 штуки? Мне кажется, что есть я могу буквально целый день. Вечером я взял на послезавтра хлеб; съел его за чтением «Успеха». По возвращении с главпочтамта меня трижды настиг ливень; я был без галош и без ватника. Завтра математика и две физики; день неважный: могут спросить и по тому, и по другому предмету. Как мне надоели эти проклятые точные науки! И вообще, все ужасно надоело и наскучило. Кстати, скандал с поляками. Дело в том, что они запросили Международный Красный Крест произвести расследование о расстрелянных польских военнопленных. Немцы обвиняют русских, а русские - немцев в этом расстреле. Немцы говорят, что мы в 1940м г. расстреляли значительную часть польских военнопленных в Смоленской области. А мы говорим, что после отступления советских войск в 1941м г. из Смоленской области польские военнопленные, находящиеся на строительных работах, попали под власть гитлеровцев, которые их и расстреляли. Польское Министерство национальной обороны опубликовало заявление о запросе Международного <Красного> Креста явно под влиянием немецкого коммюнике. Нам это явно не пришлось по душе, и вчера «Правда» разразилась статьей под красноречивым заглавием «Польские сотрудники Гитлера». Сегодня - сообщение ТАСС, в котором говорится, что эта статья полностью отражает «мнение советских руководящих кругов» и что заявление ген. Сикорского не только не улучшает, а ухудшает дело, т.к. подтверждает заявление Министерства национальной обороны и свидетельствует о значительном влиянии прогитлеровских элементов в польском министерстве. Кроме того, сообщение ТАСС прямо высказывает предположение о предварительном сговоре немцев с их прогитлеровскими агентами в «министерских кругах г. Сикорского». Если сопоставить это с антисоветской кампанией, ведомой частью польской эмиграции, и с разговорами о «санитарном кордоне», то станет ясно, что в этом отношении çа sent diablement. Это все из-за территорий, отторгнутых СССР у Польши, и которые некоторые круги хотят вернуть обратно Польше; отчасти действует и боязнь коммунизма. В Тунисе интенсивность боев пала; вероятно, войска держав оси сильно укрепились в горной местности. Сегодня довольно основательно вымылся. Идет дождь; это меня не устраивает. Все никак не могу поговорить с кем следует о карточке на апрель в детраспред. Денег из Москвы нет. Новый налет на Специю.
Георгий Князев, историк-архивист, 56 лет, ответственный работник Архива АН СССР, ленинградец в эвакуации в Казахстане (Боровое):
20 апреля. Дивное утро. Солнце еще раннее, застенчивое. Ласкающие лучи. Свежий ветерок, бодрящий, «душеподъемный». Поднялся на гору позади нашего дома. Вот и «пик», когда-то высоко еще поднимавшийся, а теперь обвалившийся. Уютная каменная площадка с широким видом на еще замерзшее озеро внизу, на синие горы за ним. Вьется тропинка. Вот крутой спуск. С трудом преодолеваю его, но почему-то так бодро и радостно на душе. И вдруг вспоминаю - где я! Плывут одна за другой мысли. Вот изрешеченный бомбами и снарядами Ленинград. Газеты сообщают, что в ночь с 4 на 5 апреля был большой налет вражеских самолетов. Нашим зенитчикам и истребителям удалось сбить 42 самолета... Сколько же их налетело! И в прошлом году был массовый налет с 4 на 5 апреля, тогда в пасхальную ночь. Как мы тогда удивились тому, что остались целы. Незабываемая ночь. И сколько было их пережито нами, сколько переживается другими.
И темные мысли неожиданно прибежали откуда-то. Вот февраль, сколько надежд на полный разгром нахлынувших [на] нас механических орд. Каждое утро бодро по радио разносились слова: «В последний час». Все воспрянули духом. И на плечах солдат и офицеров заблестели, заискрились новые знаки различия и чести - погоны. Сталин - великий маршал; Сталинград. Ростов. Курск. Харьков... Уж близок Днепр с Киевом. И вдруг март. Тон сводок другой. Умолчания... И наконец, сообщение о вторичной катастрофе Харькова, за ним Белгорода. Еще несколько усилий на Центральном и Западном фронтах. И все остановилось. Опять инициатива перешла в руки врага. Конец войны опять в совершенном тупике, ничего не видно. 21 месяц войны, величайшего напряжения сил, разорения, потерь людьми... Предстоят еще и еще испытания. Враг напрягает все свои силы, может быть, последние; но и мы напрягаем все свои силы, возможно, тоже последние. Происходит чудовищное взаимоуничтожение народов русского, немецкого, украинского, румынского, белорусского, венгерского, казахского, итальянского, финского и многих других... И главнейшие участники этой бойни - русские, сбрасывая с себя насевших гитлеровских немцев, страдают и теряют больше всех. Англичане и американцы почти в стороне от эта чудовищных кровавых мясорубок, они ведут войну с малыми потерями и должны быть довольны тем, что живая сила сохраняется, а силы врага и «союзника», который, по существу, для нш тоже враг, только с другой стороны, уничтожаются, их армии и народ обессиливают.
Вчера мы слушали здесь доклад полковника Фадеева о международном положении. Ничего он особенного не сказал. Надо готовиться к новым испытаниям. Немцы набирают большие последние резервы. Точнее, их должны поставить вассалы. Одна Румыния - до 26 дивизий; всего не менее 50-60 дивизий чуть ли не из всех стран Европы. Докладчик очень спокойно взвесил положение наше и врага к марту 1943 года и констатировал, что Германия в настоящее время гораздо слабее, чем в 1941 году, а мы сильнее. Поэтому говорить о завоевании СССР теперь не приходится. О конце войны докладчик ничего не говорил. Конца ведь войны не видно...
И вот в это прекрасное свежее утро, бродя по горным дорожкам, я видел пред собою не только красоту природы, но и ее кровавые провалы... Кто-нибудь будет наслаждаться впоследствии красотою полностью, а наша мысль и чувство отравлены.
Вечером луна. Полная, серебряная, в здешнем прозрачном воздухе изумительно яркая, почти ослепляющая своим металлическим блеском. Здесь много военной молодежи, тоскующих молодых девушек и женщин - жен фронтовиков. И, конечно, много парочек. Возможно, что некоторые из полувдов и «прирабатывают», более молодые, не находящие себе мужей, просто флиртуют. Одна из дочерей живущего здесь академика, девица в возрасте, очень томится своей девственностью. Сегодня, даже не стесняясь, крепко-крепко целовалась с каким-то молодым красноармейцем или офицером у крыльца, при луне... Ну, она хоть молодая. Кровь играет. Природа знает тут, что делает. Смерть многих покосила, нужна новая поросль. Но вот я встречаю часто и другую женщину, в возрасте за 30-35 лет, в обществе высокого военного с золотыми погонами со звездой, т. е. с генералом. В лесу они не стесняются. Он очень ухаживает за ней. Она не красива, но не потеряла прежней миловидности и для мужчины притягательна... Женщина с опытом, знает как действовать на мужчину. У нее сын, хороший мальчик лет 11-ти. Осенью они эвакуировались из Ленинграда, где погибали; мать ее умерла от истощения в дороге. Сама она была худая, желтая, сморщенная, словно высохшая булка. Теперь все забыто; сама она раздобрела, округлились ее бедра, и глаза стали такие масляные...
Генерал, по-видимому, в угаре. Я видел их днем. А вечером, при луне, они, наверное, уж совсем не стесняются. Вряд ли тут со стороны ее бескорыстное увлечение... Ну, бог с ней. Имени ее не записываю. Не нужно. Не как судья, а как бытописатель я подмечаю это. И еще один маленький бытовой факт. Все в нашем академическом коллективе очень заинтересованы, [а] некоторые очень шокированы тем обстоятельством, что здешний один член-корреспондент, т. е. академик 2-го разряда, бросает свою жену и сходится с другой женщиной - «старой девушкой», по-видимому, страстно мечтающей освободиться от мук своей вынужденной девственности. Ему 71 год... Ей за 35. Имен их тоже не называю. Не нужно. Не в имени дело. Назвать - на сплетню будет похоже. Они пользуются всевозможными уловками для свиданий. Наверное, в эти весенние дни полное, сытое, раздобревшее тело с увядающей молодостью очень тревожит немолодую девушку. Она все вспыхивает, и за обедом и чаем в столовой у нее бывают такие странные глаза «пьяной вакханки». Но никакой поэзии, ничего не вижу я, кроме животного инстинкта. И даже не оправдываемого желанием иметь ребенка. Ну на что способен такой 71-летний козел! Просто неприкрытая физиология у нее и «бес в ребре» у него. Жена плачет и всем «по секрету» рассказывает, что он ее выгоняет.
И эта же луна глядит сейчас на кровавые поля Украины, Смоленщины... Сколько миллионов людей молодых, полных сил, с тоской глядят на нее. Некоторым вспоминается семья, любимая жена, ребенок, другим оставленная невеста, окрашенный в поэтический ореол образ славной ласковой женщины, у которой в каждой складочке платья столько уюта и трепетного счастья. Горнист где-то заливается, выливает свою душу в звуках - «словно плачет душа»... И где-то вдали ухают пушки. Нажимает враг. Зарево поднимается за освещенным луной лесом. Утром в бой... Кто знает, придется ли увидеть еще эту луну... Тоскует душа. «И для чего, бог весть, ты жил, и ненавидел, и любил».
11 часов. Погасло электричество. Вышел в вестибюль, где яркий меч луны воткнули через громадное окно на лестнице в противоположную стену. Еще покрытое льдом озеро сверкает, как серебряная чаша. В темной столовой две фигурки видны у окна. Это два подростка в том возрасте, когда «девочка уже не ребенок, а девушка еще как девочка», две подруги, дочери академиков, прижались друг к другу и смотрят на луну. Им не хочется спать. Трудно заснуть в таком сиянии молодому расцветающему существу...
Сколько убитых, искалеченных, потерявшихся без вести, сколько крови, слез, страданий. Но все забывается. И все ужасы забудутся... А вот луна будет будить юные сердца и звать куда-то, томить чем-то, заставлять снова и снова повторять то, что называется кругом жизни. И так без конца.
Попались мне стихи. Неплохие. На ту же тему, о которой я только что задумался, - о любви на войне. Они так и называются - «На войне».
Мне хочется назвать
тебя женой
за то, что бесконечны
дни разлуки,
что слишком многим,
кто сейчас со мной,
должны глаза закрыть
чужие руки.
За то, что ты правдивою
Была,
Любить мне не давала
Обещанья,
И в первый раз, что любишь.
Солгала
В последний час солдатского
Прощанья.
Кем стала ты? Своей
Или чужой?
Отсюда сердцем мне не дотянуться...
Прости, что я зову тебя
Женой,
По праву тех, кто может
Не вернуться.
ПРИМЕЧАНИЕ
***
Мне хочется назвать тебя женой
За то, что так другие не назвали,
Что в старый дом мой, сломанный войной,
Ты снова гостьей явишься едва ли.
За то, что я желал тебе и зла,
За то, что редко ты меня жалела,
За то, что, просьб не ждя моих, пришла
Ко мне в ту ночь, когда сама хотела.
Мне хочется назвать тебя женой
Не для того, чтоб всем сказать об этом,
Не потому, что ты давно со мной,
По всем досужим сплетням и приметам.
Твоей я не тщеславлюсь красотой,
Ни громким именем, что ты носила,
С меня довольно нежной, тайной, той,
Что в дом ко мне неслышно приходила.
Сравнятся в славе смертью имена,
И красота, как станция, минует,
И, постарев, владелица одна
Себя к своим портретам приревнует.
Мне хочется назвать тебя женой
За то, что бесконечны дни разлуки,
Что слишком многим, кто сейчас со мной,
Должны глаза закрыть чужие руки.
За то, что ты правдивою была,
Любить мне не давала обещанья
И в первый раз, что любишь,- солгала
В последний час солдатского прощанья.
Кем стала ты? Моей или чужой?
Отсюда сердцем мне не дотянуться...
Прости, что я зову тебя женой
По праву тех, кто может не вернуться.
1941, Константин Симонов.
Писатель Юрий Олеша, эвакуированный в Ашхабад, тоже сделал в этот день запись в дневнике, но очень объемная и уже есть в моем журнале, кому интересно, можно с нею здесь:
(7) 20 апреля. Неужели пойдет дождь? - Каждый день творения. Блог Владимира Азарта - ЖЖ (livejournal.com)
Иван Майский, дипломат, 59 лет, посол СССР в Англии, Лондон:
20 апреля.
В Москве очень заинтересовались сообщениями Идена о его беседах во время визита в Америку. Просили меня передать Идену благодарность совпра за данную им информацию, а мне предложили составить подробную запись бесед. Наши готовы также обсуждать вопросы о воздушных сообщениях после войны, заявляют, что примут участие в международной организации таких сообщений
Александр Витковский, электромонтажник, 32 года, командир взвода связи, Украина, Луганская область:
20 апреля. Нижний Нагольчик
Сады буйно цветут. Гора - ковер.
Артналеты, перестрелки. Усиленный поиск разведчиков: узнать замысел противника. Наши пытаются взять «языка», но противник осторожен - передний край освещает ракетами, каждая кочка на учете. Сверху «давят». Разведчики несут большие потери.
Связисты спят днем. Ночью, особенно на рассвете, можно ожидать нападения. Закон обороны. Владимир Рубан, родом из Полтавской области, с приходом на Украину повеселел - скоро освободим и его края.
Иван Гоменюк из Винницкой области, прибыл недавно, побывал в плену, опытный, но очень скрытный.
Иван Кулик, ему за 40, но подвижный, исключительно честный, побывал в окружении.
Николай Николаев из Астрахани, был в плену, скрытный, подхалим.
Дмитрий Макеев, сибиряк, кадровый, был в окружении, попал в «плен» к казачке в глухом хуторе Ростовской области, смел, душевный, исполнительный. Многие завидуют его остроумию и находчивости.
Младший лейтенант Михаил Журавлев в полк пришел пулеметчиком, но судьба сделала связистом и хорошим командиром. Под Сталинградом командование дважды посылало в тыл. Проникли на 40 километров, не ввязываясь в бой. Добыли очень ценные сведения. По пути назад схватили румына. Шли ночью, днем отсиживались. На дневке прилег отдохнуть, уснули и оба помощника. Румын сбежал. О румыне умолчали - наказали бы.
Прибыл новый командир полка майор Мамонтов. Ознакомился и с моим взводом, расположенным в стороне, под горой в нише.
Николай Каманин, лётчик, 34 года, генерал-майор, командир штурмового авиакорпуса, Калининская (Тверская) область:
20 апреля.
Все полки интенсивно летали с молодыми лётчиками. В 11.05 в 671 шап (командир майор Ищенко) произошла катастрофа. При выводе из пикирования отвалилась левая плоскость (лётчик командир звена старшина Пикаев и воздушный стрелок Литвинов погибли). Наблюдением с земли точно установлено: угол пикирования был не более 25-30°, резких эволюций, раскрутки винта и превышения скорости не зафиксировано. Катастрофа произошла при первом заходе на бомбометание - без стрельбы. Вместе с генералами Байдуковым и Лешуковым был на месте катастрофы. Расследованием установлена недоброкачественность металла лонжеронов и наличие трещин узла заднего лонжерона. Это уже вторая катастрофа самолётов Ил-2 по этой причине. Временно пикирование запретил. Приказал снимать плоскости со всех самолётов Ил-2 (200 самолётов) и тщательно осмотреть все узлы. Осмотром 13 самолётов 212 шад обнаружены трещины и дефекты узлов ещё на 2 самолётах. Послал генерала Лешукова в Москву для доклада главному инженеру ВВС генералу Репину и главному конструктору самолётов Ил-2 генералу Ильюшину всех материалов о состоянии самолётов-штурмовиков.
Всеволод Вишневский, писатель, 42 года, политработник, Ленинград:
20 апреля.
Проглянуло солнце...
Числа 15-го была попытка немецкого десанта захватить остров Лавансаари. Отбита балтийцами...
Состоялась четырехдневная встреча Гитлера и Муссолини (седьмая за время войны). В официальном коммюнике указано и на то, что «опасность угрожает с востока и с запада». (Да, война у порога Италии; Германию бомбят насквозь...) На встрече присутствовали видные германские юристы. Готовят «Статут Европы» (?)...
Ольга Берггольц, поэт, 32 года, Ленинград:
20/IV-43.
Конечно, тревога с зенитной пальбой. О, я так хочу домой! К Коле, на Троицкую, 7. Вот в этой тетрадке у меня его два портрета, - он на них страшный, совсем не красивый, у него лицо эпилептика и приговоренного. Я была сегодня на юбилее части п/п Зубанова, - оказалось, что это «цирики», конвойные войска. М<ожет> б<ыть>, среди них был и тот «малютка», - мужик с опухшим от пьянства лицом, что водил нас в тюрьме гулять. Секретарь ихнего комсомола спрашивал меня: «Скажите, Макогоненко ваш муж, а как же вы пишете в поэме, что Ваш муж умер?» И я, уже выпивши, стала говорить ИМ - всё: как я любила Колю, как мы не хотели бежать из Л<енингра>да, как я мучусь этим теперь. Я выпила там и опьянела, но, кажется, лишнего не болтала все же; потом меня повезли домой, но т. к. у меня сильно кружилась голова, то я попросила завезти меня к Мариным, там у них часа два поспала, потом пришла домой, Юра очень ворчал и ворчит, - ведь сегодня год со дня моего возвращения в Л<енингра>д, и, когда он начал ворчать, я вдруг с ужасом поняла, что - нет, нет, я не дома. Коленька бы и слова не сказал, - ну, что в самом деле, чего такого я сделала - ну, выпила маленечко, так что? А этот - сердится - «сегодня наш день», - так разве не все дни впереди - «наши»? разве перед нами не вся жизнь? И я заплакала от отчаяния, потому что захотела домой, к Коле. Нет, не у себя я живу! За что же меня ругают? Я хочу домой! И, внутренне произнеся это, я вспомнила, как твердила эту же фразу, когда мне вдруг показалось, что Коля разлюбил меня из-за В<иктора> Б<еспамятнова>, и я уехала в Детское, к больной Ирочке, и в отчаянии твердила - «я хочу домой», -т. к. он был моим единственным домом. Вот, теперь его нет у меня. Я люблю Юру нежно и исступленно, непрестанно ревнуя его, но зачем, зачем он бранит меня за такие мелочи?..
Я ХОЧУ ДОМОЙ, Я ХОЧУ домой. Тревога, о, если б меня убило сегодня!!
Георгий Эфрон, сын Марины Цветаевой, 18 лет, Ташкент:
20 апреля.
Уже 4й день (завтра - 4й) ухожу утром, чтобы не досаждала молочница со своим долгом (вернее, с моим долгом). Сегодня утром голодал изрядно, т.к. съел только обед в детстоловой (к 13 ч. 00), а он только раздражает аппетит. А за хлебом, который кончался, было слишком много народа. Зашел ко мне Горский, с ним гуляли в парке им. Горького, болтали. Дал ему читать Блока (однотомник); он зайдет в субботу, постарается достать № 11 «Интерлита» за 1942й г. - там есть роман Синклера «Зубы дракона» - и что-нибудь Достоевского. Он - славный парень, умный и, вероятно, с будущим. Вступает в комсомол, хочет сделать военную карьеру. Сегодня - письмо от Али. Встает она в 5 часов утра, работы много, одета плохо (судя по описанию) и все же бодра и такая же, как была. Очень мне ее жалко - что за поганая игра судьбы! В школу не пошел. Был на базаре (одолжил у Горского десятку; за 8 р. купил пиалу «винегрета» - кислой капусты и кусочков вареной свеклы, который съел по дороге). Обед из Союза - суп (борщ) и два блинчика. Таких блинчиков я бы съел штук 10-15; что мне 2 штуки? Мне кажется, что есть я могу буквально целый день. Вечером я взял на послезавтра хлеб; съел его за чтением «Успеха». По возвращении с главпочтамта меня трижды настиг ливень; я был без галош и без ватника. Завтра математика и две физики; день неважный: могут спросить и по тому, и по другому предмету. Как мне надоели эти проклятые точные науки! И вообще, все ужасно надоело и наскучило. Кстати, скандал с поляками. Дело в том, что они запросили Международный Красный Крест произвести расследование о расстрелянных польских военнопленных. Немцы обвиняют русских, а русские - немцев в этом расстреле. Немцы говорят, что мы в 1940м г. расстреляли значительную часть польских военнопленных в Смоленской области. А мы говорим, что после отступления советских войск в 1941м г. из Смоленской области польские военнопленные, находящиеся на строительных работах, попали под власть гитлеровцев, которые их и расстреляли. Польское Министерство национальной обороны опубликовало заявление о запросе Международного <Красного> Креста явно под влиянием немецкого коммюнике. Нам это явно не пришлось по душе, и вчера «Правда» разразилась статьей под красноречивым заглавием «Польские сотрудники Гитлера». Сегодня - сообщение ТАСС, в котором говорится, что эта статья полностью отражает «мнение советских руководящих кругов» и что заявление ген. Сикорского не только не улучшает, а ухудшает дело, т.к. подтверждает заявление Министерства национальной обороны и свидетельствует о значительном влиянии прогитлеровских элементов в польском министерстве. Кроме того, сообщение ТАСС прямо высказывает предположение о предварительном сговоре немцев с их прогитлеровскими агентами в «министерских кругах г. Сикорского». Если сопоставить это с антисоветской кампанией, ведомой частью польской эмиграции, и с разговорами о «санитарном кордоне», то станет ясно, что в этом отношении çа sent diablement. Это все из-за территорий, отторгнутых СССР у Польши, и которые некоторые круги хотят вернуть обратно Польше; отчасти действует и боязнь коммунизма. В Тунисе интенсивность боев пала; вероятно, войска держав оси сильно укрепились в горной местности. Сегодня довольно основательно вымылся. Идет дождь; это меня не устраивает. Все никак не могу поговорить с кем следует о карточке на апрель в детраспред. Денег из Москвы нет. Новый налет на Специю.
Георгий Князев, историк-архивист, 56 лет, ответственный работник Архива АН СССР, ленинградец в эвакуации в Казахстане (Боровое):
20 апреля. Дивное утро. Солнце еще раннее, застенчивое. Ласкающие лучи. Свежий ветерок, бодрящий, «душеподъемный». Поднялся на гору позади нашего дома. Вот и «пик», когда-то высоко еще поднимавшийся, а теперь обвалившийся. Уютная каменная площадка с широким видом на еще замерзшее озеро внизу, на синие горы за ним. Вьется тропинка. Вот крутой спуск. С трудом преодолеваю его, но почему-то так бодро и радостно на душе. И вдруг вспоминаю - где я! Плывут одна за другой мысли. Вот изрешеченный бомбами и снарядами Ленинград. Газеты сообщают, что в ночь с 4 на 5 апреля был большой налет вражеских самолетов. Нашим зенитчикам и истребителям удалось сбить 42 самолета... Сколько же их налетело! И в прошлом году был массовый налет с 4 на 5 апреля, тогда в пасхальную ночь. Как мы тогда удивились тому, что остались целы. Незабываемая ночь. И сколько было их пережито нами, сколько переживается другими.
И темные мысли неожиданно прибежали откуда-то. Вот февраль, сколько надежд на полный разгром нахлынувших [на] нас механических орд. Каждое утро бодро по радио разносились слова: «В последний час». Все воспрянули духом. И на плечах солдат и офицеров заблестели, заискрились новые знаки различия и чести - погоны. Сталин - великий маршал; Сталинград. Ростов. Курск. Харьков... Уж близок Днепр с Киевом. И вдруг март. Тон сводок другой. Умолчания... И наконец, сообщение о вторичной катастрофе Харькова, за ним Белгорода. Еще несколько усилий на Центральном и Западном фронтах. И все остановилось. Опять инициатива перешла в руки врага. Конец войны опять в совершенном тупике, ничего не видно. 21 месяц войны, величайшего напряжения сил, разорения, потерь людьми... Предстоят еще и еще испытания. Враг напрягает все свои силы, может быть, последние; но и мы напрягаем все свои силы, возможно, тоже последние. Происходит чудовищное взаимоуничтожение народов русского, немецкого, украинского, румынского, белорусского, венгерского, казахского, итальянского, финского и многих других... И главнейшие участники этой бойни - русские, сбрасывая с себя насевших гитлеровских немцев, страдают и теряют больше всех. Англичане и американцы почти в стороне от эта чудовищных кровавых мясорубок, они ведут войну с малыми потерями и должны быть довольны тем, что живая сила сохраняется, а силы врага и «союзника», который, по существу, для нш тоже враг, только с другой стороны, уничтожаются, их армии и народ обессиливают.
Вчера мы слушали здесь доклад полковника Фадеева о международном положении. Ничего он особенного не сказал. Надо готовиться к новым испытаниям. Немцы набирают большие последние резервы. Точнее, их должны поставить вассалы. Одна Румыния - до 26 дивизий; всего не менее 50-60 дивизий чуть ли не из всех стран Европы. Докладчик очень спокойно взвесил положение наше и врага к марту 1943 года и констатировал, что Германия в настоящее время гораздо слабее, чем в 1941 году, а мы сильнее. Поэтому говорить о завоевании СССР теперь не приходится. О конце войны докладчик ничего не говорил. Конца ведь войны не видно...
И вот в это прекрасное свежее утро, бродя по горным дорожкам, я видел пред собою не только красоту природы, но и ее кровавые провалы... Кто-нибудь будет наслаждаться впоследствии красотою полностью, а наша мысль и чувство отравлены.
Вечером луна. Полная, серебряная, в здешнем прозрачном воздухе изумительно яркая, почти ослепляющая своим металлическим блеском. Здесь много военной молодежи, тоскующих молодых девушек и женщин - жен фронтовиков. И, конечно, много парочек. Возможно, что некоторые из полувдов и «прирабатывают», более молодые, не находящие себе мужей, просто флиртуют. Одна из дочерей живущего здесь академика, девица в возрасте, очень томится своей девственностью. Сегодня, даже не стесняясь, крепко-крепко целовалась с каким-то молодым красноармейцем или офицером у крыльца, при луне... Ну, она хоть молодая. Кровь играет. Природа знает тут, что делает. Смерть многих покосила, нужна новая поросль. Но вот я встречаю часто и другую женщину, в возрасте за 30-35 лет, в обществе высокого военного с золотыми погонами со звездой, т. е. с генералом. В лесу они не стесняются. Он очень ухаживает за ней. Она не красива, но не потеряла прежней миловидности и для мужчины притягательна... Женщина с опытом, знает как действовать на мужчину. У нее сын, хороший мальчик лет 11-ти. Осенью они эвакуировались из Ленинграда, где погибали; мать ее умерла от истощения в дороге. Сама она была худая, желтая, сморщенная, словно высохшая булка. Теперь все забыто; сама она раздобрела, округлились ее бедра, и глаза стали такие масляные...
Генерал, по-видимому, в угаре. Я видел их днем. А вечером, при луне, они, наверное, уж совсем не стесняются. Вряд ли тут со стороны ее бескорыстное увлечение... Ну, бог с ней. Имени ее не записываю. Не нужно. Не как судья, а как бытописатель я подмечаю это. И еще один маленький бытовой факт. Все в нашем академическом коллективе очень заинтересованы, [а] некоторые очень шокированы тем обстоятельством, что здешний один член-корреспондент, т. е. академик 2-го разряда, бросает свою жену и сходится с другой женщиной - «старой девушкой», по-видимому, страстно мечтающей освободиться от мук своей вынужденной девственности. Ему 71 год... Ей за 35. Имен их тоже не называю. Не нужно. Не в имени дело. Назвать - на сплетню будет похоже. Они пользуются всевозможными уловками для свиданий. Наверное, в эти весенние дни полное, сытое, раздобревшее тело с увядающей молодостью очень тревожит немолодую девушку. Она все вспыхивает, и за обедом и чаем в столовой у нее бывают такие странные глаза «пьяной вакханки». Но никакой поэзии, ничего не вижу я, кроме животного инстинкта. И даже не оправдываемого желанием иметь ребенка. Ну на что способен такой 71-летний козел! Просто неприкрытая физиология у нее и «бес в ребре» у него. Жена плачет и всем «по секрету» рассказывает, что он ее выгоняет.
И эта же луна глядит сейчас на кровавые поля Украины, Смоленщины... Сколько миллионов людей молодых, полных сил, с тоской глядят на нее. Некоторым вспоминается семья, любимая жена, ребенок, другим оставленная невеста, окрашенный в поэтический ореол образ славной ласковой женщины, у которой в каждой складочке платья столько уюта и трепетного счастья. Горнист где-то заливается, выливает свою душу в звуках - «словно плачет душа»... И где-то вдали ухают пушки. Нажимает враг. Зарево поднимается за освещенным луной лесом. Утром в бой... Кто знает, придется ли увидеть еще эту луну... Тоскует душа. «И для чего, бог весть, ты жил, и ненавидел, и любил».
11 часов. Погасло электричество. Вышел в вестибюль, где яркий меч луны воткнули через громадное окно на лестнице в противоположную стену. Еще покрытое льдом озеро сверкает, как серебряная чаша. В темной столовой две фигурки видны у окна. Это два подростка в том возрасте, когда «девочка уже не ребенок, а девушка еще как девочка», две подруги, дочери академиков, прижались друг к другу и смотрят на луну. Им не хочется спать. Трудно заснуть в таком сиянии молодому расцветающему существу...
Сколько убитых, искалеченных, потерявшихся без вести, сколько крови, слез, страданий. Но все забывается. И все ужасы забудутся... А вот луна будет будить юные сердца и звать куда-то, томить чем-то, заставлять снова и снова повторять то, что называется кругом жизни. И так без конца.
Попались мне стихи. Неплохие. На ту же тему, о которой я только что задумался, - о любви на войне. Они так и называются - «На войне».
Мне хочется назвать
тебя женой
за то, что бесконечны
дни разлуки,
что слишком многим,
кто сейчас со мной,
должны глаза закрыть
чужие руки.
За то, что ты правдивою
Была,
Любить мне не давала
Обещанья,
И в первый раз, что любишь.
Солгала
В последний час солдатского
Прощанья.
Кем стала ты? Своей
Или чужой?
Отсюда сердцем мне не дотянуться...
Прости, что я зову тебя
Женой,
По праву тех, кто может
Не вернуться.
ПРИМЕЧАНИЕ
***
Мне хочется назвать тебя женой
За то, что так другие не назвали,
Что в старый дом мой, сломанный войной,
Ты снова гостьей явишься едва ли.
За то, что я желал тебе и зла,
За то, что редко ты меня жалела,
За то, что, просьб не ждя моих, пришла
Ко мне в ту ночь, когда сама хотела.
Мне хочется назвать тебя женой
Не для того, чтоб всем сказать об этом,
Не потому, что ты давно со мной,
По всем досужим сплетням и приметам.
Твоей я не тщеславлюсь красотой,
Ни громким именем, что ты носила,
С меня довольно нежной, тайной, той,
Что в дом ко мне неслышно приходила.
Сравнятся в славе смертью имена,
И красота, как станция, минует,
И, постарев, владелица одна
Себя к своим портретам приревнует.
Мне хочется назвать тебя женой
За то, что бесконечны дни разлуки,
Что слишком многим, кто сейчас со мной,
Должны глаза закрыть чужие руки.
За то, что ты правдивою была,
Любить мне не давала обещанья
И в первый раз, что любишь,- солгала
В последний час солдатского прощанья.
Кем стала ты? Моей или чужой?
Отсюда сердцем мне не дотянуться...
Прости, что я зову тебя женой
По праву тех, кто может не вернуться.
1941, Константин Симонов.
Писатель Юрий Олеша, эвакуированный в Ашхабад, тоже сделал в этот день запись в дневнике, но очень объемная и уже есть в моем журнале, кому интересно, можно с нею здесь:
(7) 20 апреля. Неужели пойдет дождь? - Каждый день творения. Блог Владимира Азарта - ЖЖ (livejournal.com)