12 марта 1943-го года
в дневниках
Дмитрий Жигунов, 37 лет, майор, после тяжелого ранения офицер Штаба Внутренней Обороны Ленинграда (в ожидании перевода на передовую):
12 марта. Враг упорно наседает на Украине, особенно в районе Харькова и кажется теснит наши части, если ему удастся взять обратно Харьков - это будет моральным ударом - хотя и знаю, что в процессе войны, еще не раз будут неприятные сюрпризы, враг ещё силён, не разбит, а только находится в стадии разгрома и поэтому будет все силы прилагать для не только для своей обороны, но и наступление, правда это уже ему не принесёт победы и это будет временная удача, за счёт колоссальных потерь - уже выдохшихся резервов людей и техники, ведь не случайно, если в 1941 год немцы наступали на всех фронтах, в 1942 года уже только на некоторых, а в 1943 году его стали бить и быть везде и если он тратя свои последние резервы, предпринял наступление на Украине, то отступает на других фронтах, сегодня наши части заняли город Вязьма, при этом уничтожили более 9 тысяч солдат и офицеров, захватили огромные трофеи и даже на аэродроме самолётов 8, это говорит уже о растерянности среди их.
Всеволод Вишневский, писатель, 42 года, политработник, Ленинград:
12 марта.
Тепло. Солнечный луч жжет щеку. Так приятно! Комната вся залита светом, в саду тает...
Написал статью «На весенние темы» - о предстоящей летней кампании, о Таллине.
Говорят, что адмирал И.С. Исаков лишился ноги в последних боях на Юге. Огорчен... Это блестящий работник.
С союзниками у нас какие-то осложнения. Последняя информация подтверждает наличие трений, затруднений, острых противоречий. В дипломатическом мире все покрыто тайной, вежливостью, и многое угадать трудно. Но цепь фактов такова:
1) Союзники не выполнили обязательств в 1942 году...
2) Поставки союзников хоть и растут, но в общей сумме военной промышленности СССР играют еще малую роль - малоэффективны.
3) Политически союзникам хотелось бы раздувать огонь войны на Востоке, ослабляя нас и немцев и сохраняя свои силы.
4) 23 февраля Сталин сказал ясно: ввиду отсутствия второго фронта в Европе Красная Армия несет одна всю тяжесть войны.
5) Сообщение Совинформбюро о переброске немецких дивизий с Запада (разоблачение] английской и американской информации).
Ночью я раздумывал над всеми этими фактами. Политика вещь жестокая. Видимо, красивым фразам англичан и американцев верить не приходится... Но войну надо вести до конца... До победы.
Да, сложная обстановка!
Наши войска заняли Вязьму!
В последних операциях на Любань опять неудачи. Простора для маневра нет: леса, болота. Оттепели помешали широко использовать лыжников. Сейчас Волховский фронт получает достаточно техники. Авиация наша господствует... Много автоматчиков; появились новые реактивные установки, уничтожающие немецкие дзоты и доты. Придет час!
О немцах. Дерутся упорно... Боятся гибели Германии, уничтожения нации, дисциплинированны. Конечно, это уже не солдаты 1941 года. Это уже люди с «мыслями», с «вопросами», но пока, кроме ворчания шепотом, они ни на что не решаются.
О женщинах в армии. Девушки-связистки, регулировщицы - дисциплинированны, следят за порядком. У нас водители, да и командиры, любят гнать машины как попало. Девушки останавливают их, предостерегают, учат... Бывает, при неповиновении слезы выступят на глаза, но наведут винтовку и бьют в покрышки... Правильно! Смелый, в общем, народ.
Бывают и романы... Некоторые распускаются до того, что фамильярничают с командирами и пр. и пр. Жизнь - это ты! А у нас только «героические очерки».
Военный совет КБФ 9 марта направил в Москву представление о присвоении мне звания капитана 1 ранга.
Софья Аверичева, актриса Ярославского драмтеатра, 28 лет, фронтовая разведчица, Смоленская область:
12 марта.
На левом фланге нашей дивизии начались наступательные боевые действия. Скоро и мы двинемся вперед. Засиделись! Сейчас каждый солдат готовит себя к боям. Вчера разговаривала с начальником штаба полка майором Третьяковым в присутствии нескольких офицеров. Не могу я больше сидеть в штабе. На мое счастье, в штаб пришел заместитель по политической части командира полка майор Дмитриев. Он сразу же встал на мою сторону, посоветовал майору Третьякову немедленно познакомить меня с лучшим снайпером полка Гурием Борисовым. Все-таки много на свете хороших людей. Я это поняла здесь, на фронте.
Я узнала, что младший сержант второй стрелковой роты нашего полка донской казак Гурий Андрианович Борисов - лучший снайпер во всей дивизии. Он мстит за разрушенный свой край, за свою семью. У него на счету - 125 убитых фашистов. Счет солидный! Частенько Борисов со своим другом Меркуловым выходит «на охоту». Есть в полку повар - снайпер Бабин. У него на счету 26 офицеров. Сварит Бабин обед, накормит бойцов, возьмет свою снайперскую и идет «на охоту».
Гурий Борисов, честно говоря, отнесся ко мне довольно скептически, но все-таки не отказался от такого напарника: «Приказ есть приказ!» Я ушла с ним во вторую роту. Борисов познакомил меня с обороной противника, а потом до глубокой ночи мы разговаривали.
- С Дона я. Донской казак. Мне уже сорок шесть, - степенно рассказывает Гурий Андрианович. - Кое-что повидал на своем веку. В семнадцатом мобилизовали меня в армию, но с немцами тогда воевать не пришлось, началась революция. В гражданскую два с половиной года служил разведчиком в армии Буденного. Много порубал белых. А потом жили мы недалеко от Цимлянской. В 1930 году вступил в колхоз. Был бригадиром животноводческой бригады. Зарабатывал 700, а то и 800 трудодней в год. Да жинка моя, Евгения Стефановна, зарабатывала 300 трудодней. Жили хорошо. Никому не кланялись. Хорошела и крепла станица наша Ново-Цимлянская. И вдруг война! Пошел в армию, а жена, три сына, дочка остались в своем дому, а там фашист поразбойничал. Что с моими сейчас, не знаю! До апреля сорок второго воевал в Сталинграде, а в апреле попал в вашу Ярославскую дивизию. Тогда дела были неважные, да и немец был другой. В июле стояли мы под деревней Селище. Немцы до того обнаглели, что в трехстах метрах от нашего дзота ходили свободно, в рост, ничего не боясь. Заметил я одного гитлеровца: он как хозяин ходил по деревне. Длинный, худой, сутулый, он шел не спеша, как будто так и полагается. «Ах ты, сволочь, - подумал я, - не будешь ты больше шагать по нашей земле». Фашист остановился у дома, закурил. Я прицелился и выстрелил. Фриц грохнулся на землю.
Всеволод Иванов, писатель, 49 лет, Москва:
12 марта. Пятница.
Небо покрывается тучами, - и в буквальном, и в переносном смысле. Сводки намекают, что положение западнее Харькова весьма серьезное. Немцы подвезли много войск. Возможно, Харьков немцы опять возьмут. Так можно понять по газетным статьям, которые зря не говорят, о превосходящих силах противника. Ровная серая пелена застилает небо, солнце не пробивает ее. Перед дождем.
Дал заметку о «Сталинграде» в «Вечернюю Москву», намеками пытаясь изложить свое мнение об этом фильме. Сказал и о фоне. Да вряд ли напечатают.
Совещание в «Гудке». Когда десяток писателей собираются в газете, им говорят: «Вам надо поехать смотреть жизнь». Те говорят - отлично. И в результате - три-четыре плохих очерка. Корреспонденты рассказали несколько любопытных историй. Сапоги. Мобилизованный машинист увидел брошенный склад. Охраны нет. Он и взял четыре пары сапог. Его взяли в дисциплинарный батальон - и на первую линию. Теперь едет в паровозе, попросился. Ранен. Говорит: «Вот так кровью да оторванной рукой и смыл я те сапоги с себя. И зачем мне, спрашивается, четыре пары»? - Маленькая захудалая станция. Подошла армия, выбивающая немцев. Захудалая станция превратилась в важный узел. Начальник станции - в важную шишку. У него спрашивают совета, с ним советуются генералы! Он посылает к черту полковников. Но вот армия прошла, он справился с делом, ему выдали медаль, - и так ушло его счастье. И то, что возле станции легло двести человек, он и не вспоминает. Немцы заняли станцию, а там остались наши вагоны - 15 штук, говорят, с ценным грузом. Машинист вызвался вывезти. Он прокрался на станцию, прицепил вагоны и поехал обратно. А тем временем ситуация стала следующей: по одну сторону линии лежали немцы, по другую наши, друг от друга в метрах ста. Их разделяет жел. дор. полотно. Идет поезд. Никто из поезда не выглядывает и в него не стреляют, так как обе стороны боятся обстрелять свой поезд. Машинист рассчитал правильно.
Михаил Пришвин, 70 лет, Ярославская область, Переславль-Залесский район:
12 марта.
Вчера солнце спустилось огромно-красное с черного леса и оттуда неслась сюда к нам буря такая сильная, что едва на ногах удержался, и такая теплая, что повсюду снег осел, оноздрился и даже озернился, и так сильно, что, пожалуй, не будет больше на лыжу липнуть. И утро пришло такое же в буре серое и разрушительное для зимы.
В докторском доме женщины в унынии особенном: ведь они войну понимают чувством к мужьям своим, и все домыслы их навертываются на это основание. Прошел слух («из верных источников»), что наши отдали обратно немцам Лозовую, Краматорскую, всего 5 пунктов, что немцы бросили к нам на юг все силы, а союзники сидят и ничего не делают под Тунисом и что от них и не будет ничего для нас, и что, может быть, мы еще с немцами против них соединимся. Словом, полный упадок от одного только слуха, и это очень понятно ввиду молодости возникшего в них после Сталинграда патриотизма.
Я вот думаю, возможна ли на земле любовь без того особенного чувства «моя» или «мой», приводящего к ревности, борьбе с соперником и победе, утверждающей собственность? Отвечаю: все возможно для личности и невозможно для всех.
А то же самое и национальное чувство, - может ли оно благотворно развиваться в слове своем, если народ не будет распоряжаться силой, способной распространить Слово народа на весь мир.
Георгий Князев, историк-архивист, 55 лет, ответственный работник Архива АН СССР, ленинградец в эвакуации в Казахстане (Боровое):
12 марта.
Сегодня восьмидесятилетие со дня рождения академика В. И. Вернадского. Поднесли ему адрес, составленный Л. С. Бергом.
Вечером погасло электричество. Обдумывал свои работы. Сейчас, помимо истории Академии наук, я занимаюсь опять очерком. «самым сжатым очерком всемирной истории».
Дмитрий Жигунов, 37 лет, майор, после тяжелого ранения офицер Штаба Внутренней Обороны Ленинграда (в ожидании перевода на передовую):
12 марта. Враг упорно наседает на Украине, особенно в районе Харькова и кажется теснит наши части, если ему удастся взять обратно Харьков - это будет моральным ударом - хотя и знаю, что в процессе войны, еще не раз будут неприятные сюрпризы, враг ещё силён, не разбит, а только находится в стадии разгрома и поэтому будет все силы прилагать для не только для своей обороны, но и наступление, правда это уже ему не принесёт победы и это будет временная удача, за счёт колоссальных потерь - уже выдохшихся резервов людей и техники, ведь не случайно, если в 1941 год немцы наступали на всех фронтах, в 1942 года уже только на некоторых, а в 1943 году его стали бить и быть везде и если он тратя свои последние резервы, предпринял наступление на Украине, то отступает на других фронтах, сегодня наши части заняли город Вязьма, при этом уничтожили более 9 тысяч солдат и офицеров, захватили огромные трофеи и даже на аэродроме самолётов 8, это говорит уже о растерянности среди их.
Всеволод Вишневский, писатель, 42 года, политработник, Ленинград:
12 марта.
Тепло. Солнечный луч жжет щеку. Так приятно! Комната вся залита светом, в саду тает...
Написал статью «На весенние темы» - о предстоящей летней кампании, о Таллине.
Говорят, что адмирал И.С. Исаков лишился ноги в последних боях на Юге. Огорчен... Это блестящий работник.
С союзниками у нас какие-то осложнения. Последняя информация подтверждает наличие трений, затруднений, острых противоречий. В дипломатическом мире все покрыто тайной, вежливостью, и многое угадать трудно. Но цепь фактов такова:
1) Союзники не выполнили обязательств в 1942 году...
2) Поставки союзников хоть и растут, но в общей сумме военной промышленности СССР играют еще малую роль - малоэффективны.
3) Политически союзникам хотелось бы раздувать огонь войны на Востоке, ослабляя нас и немцев и сохраняя свои силы.
4) 23 февраля Сталин сказал ясно: ввиду отсутствия второго фронта в Европе Красная Армия несет одна всю тяжесть войны.
5) Сообщение Совинформбюро о переброске немецких дивизий с Запада (разоблачение] английской и американской информации).
Ночью я раздумывал над всеми этими фактами. Политика вещь жестокая. Видимо, красивым фразам англичан и американцев верить не приходится... Но войну надо вести до конца... До победы.
Да, сложная обстановка!
Наши войска заняли Вязьму!
В последних операциях на Любань опять неудачи. Простора для маневра нет: леса, болота. Оттепели помешали широко использовать лыжников. Сейчас Волховский фронт получает достаточно техники. Авиация наша господствует... Много автоматчиков; появились новые реактивные установки, уничтожающие немецкие дзоты и доты. Придет час!
О немцах. Дерутся упорно... Боятся гибели Германии, уничтожения нации, дисциплинированны. Конечно, это уже не солдаты 1941 года. Это уже люди с «мыслями», с «вопросами», но пока, кроме ворчания шепотом, они ни на что не решаются.
О женщинах в армии. Девушки-связистки, регулировщицы - дисциплинированны, следят за порядком. У нас водители, да и командиры, любят гнать машины как попало. Девушки останавливают их, предостерегают, учат... Бывает, при неповиновении слезы выступят на глаза, но наведут винтовку и бьют в покрышки... Правильно! Смелый, в общем, народ.
Бывают и романы... Некоторые распускаются до того, что фамильярничают с командирами и пр. и пр. Жизнь - это ты! А у нас только «героические очерки».
Военный совет КБФ 9 марта направил в Москву представление о присвоении мне звания капитана 1 ранга.
Софья Аверичева, актриса Ярославского драмтеатра, 28 лет, фронтовая разведчица, Смоленская область:
12 марта.
На левом фланге нашей дивизии начались наступательные боевые действия. Скоро и мы двинемся вперед. Засиделись! Сейчас каждый солдат готовит себя к боям. Вчера разговаривала с начальником штаба полка майором Третьяковым в присутствии нескольких офицеров. Не могу я больше сидеть в штабе. На мое счастье, в штаб пришел заместитель по политической части командира полка майор Дмитриев. Он сразу же встал на мою сторону, посоветовал майору Третьякову немедленно познакомить меня с лучшим снайпером полка Гурием Борисовым. Все-таки много на свете хороших людей. Я это поняла здесь, на фронте.
Я узнала, что младший сержант второй стрелковой роты нашего полка донской казак Гурий Андрианович Борисов - лучший снайпер во всей дивизии. Он мстит за разрушенный свой край, за свою семью. У него на счету - 125 убитых фашистов. Счет солидный! Частенько Борисов со своим другом Меркуловым выходит «на охоту». Есть в полку повар - снайпер Бабин. У него на счету 26 офицеров. Сварит Бабин обед, накормит бойцов, возьмет свою снайперскую и идет «на охоту».
Гурий Борисов, честно говоря, отнесся ко мне довольно скептически, но все-таки не отказался от такого напарника: «Приказ есть приказ!» Я ушла с ним во вторую роту. Борисов познакомил меня с обороной противника, а потом до глубокой ночи мы разговаривали.
- С Дона я. Донской казак. Мне уже сорок шесть, - степенно рассказывает Гурий Андрианович. - Кое-что повидал на своем веку. В семнадцатом мобилизовали меня в армию, но с немцами тогда воевать не пришлось, началась революция. В гражданскую два с половиной года служил разведчиком в армии Буденного. Много порубал белых. А потом жили мы недалеко от Цимлянской. В 1930 году вступил в колхоз. Был бригадиром животноводческой бригады. Зарабатывал 700, а то и 800 трудодней в год. Да жинка моя, Евгения Стефановна, зарабатывала 300 трудодней. Жили хорошо. Никому не кланялись. Хорошела и крепла станица наша Ново-Цимлянская. И вдруг война! Пошел в армию, а жена, три сына, дочка остались в своем дому, а там фашист поразбойничал. Что с моими сейчас, не знаю! До апреля сорок второго воевал в Сталинграде, а в апреле попал в вашу Ярославскую дивизию. Тогда дела были неважные, да и немец был другой. В июле стояли мы под деревней Селище. Немцы до того обнаглели, что в трехстах метрах от нашего дзота ходили свободно, в рост, ничего не боясь. Заметил я одного гитлеровца: он как хозяин ходил по деревне. Длинный, худой, сутулый, он шел не спеша, как будто так и полагается. «Ах ты, сволочь, - подумал я, - не будешь ты больше шагать по нашей земле». Фашист остановился у дома, закурил. Я прицелился и выстрелил. Фриц грохнулся на землю.
Всеволод Иванов, писатель, 49 лет, Москва:
12 марта. Пятница.
Небо покрывается тучами, - и в буквальном, и в переносном смысле. Сводки намекают, что положение западнее Харькова весьма серьезное. Немцы подвезли много войск. Возможно, Харьков немцы опять возьмут. Так можно понять по газетным статьям, которые зря не говорят, о превосходящих силах противника. Ровная серая пелена застилает небо, солнце не пробивает ее. Перед дождем.
Дал заметку о «Сталинграде» в «Вечернюю Москву», намеками пытаясь изложить свое мнение об этом фильме. Сказал и о фоне. Да вряд ли напечатают.
Совещание в «Гудке». Когда десяток писателей собираются в газете, им говорят: «Вам надо поехать смотреть жизнь». Те говорят - отлично. И в результате - три-четыре плохих очерка. Корреспонденты рассказали несколько любопытных историй. Сапоги. Мобилизованный машинист увидел брошенный склад. Охраны нет. Он и взял четыре пары сапог. Его взяли в дисциплинарный батальон - и на первую линию. Теперь едет в паровозе, попросился. Ранен. Говорит: «Вот так кровью да оторванной рукой и смыл я те сапоги с себя. И зачем мне, спрашивается, четыре пары»? - Маленькая захудалая станция. Подошла армия, выбивающая немцев. Захудалая станция превратилась в важный узел. Начальник станции - в важную шишку. У него спрашивают совета, с ним советуются генералы! Он посылает к черту полковников. Но вот армия прошла, он справился с делом, ему выдали медаль, - и так ушло его счастье. И то, что возле станции легло двести человек, он и не вспоминает. Немцы заняли станцию, а там остались наши вагоны - 15 штук, говорят, с ценным грузом. Машинист вызвался вывезти. Он прокрался на станцию, прицепил вагоны и поехал обратно. А тем временем ситуация стала следующей: по одну сторону линии лежали немцы, по другую наши, друг от друга в метрах ста. Их разделяет жел. дор. полотно. Идет поезд. Никто из поезда не выглядывает и в него не стреляют, так как обе стороны боятся обстрелять свой поезд. Машинист рассчитал правильно.
Михаил Пришвин, 70 лет, Ярославская область, Переславль-Залесский район:
12 марта.
Вчера солнце спустилось огромно-красное с черного леса и оттуда неслась сюда к нам буря такая сильная, что едва на ногах удержался, и такая теплая, что повсюду снег осел, оноздрился и даже озернился, и так сильно, что, пожалуй, не будет больше на лыжу липнуть. И утро пришло такое же в буре серое и разрушительное для зимы.
В докторском доме женщины в унынии особенном: ведь они войну понимают чувством к мужьям своим, и все домыслы их навертываются на это основание. Прошел слух («из верных источников»), что наши отдали обратно немцам Лозовую, Краматорскую, всего 5 пунктов, что немцы бросили к нам на юг все силы, а союзники сидят и ничего не делают под Тунисом и что от них и не будет ничего для нас, и что, может быть, мы еще с немцами против них соединимся. Словом, полный упадок от одного только слуха, и это очень понятно ввиду молодости возникшего в них после Сталинграда патриотизма.
Я вот думаю, возможна ли на земле любовь без того особенного чувства «моя» или «мой», приводящего к ревности, борьбе с соперником и победе, утверждающей собственность? Отвечаю: все возможно для личности и невозможно для всех.
А то же самое и национальное чувство, - может ли оно благотворно развиваться в слове своем, если народ не будет распоряжаться силой, способной распространить Слово народа на весь мир.
Георгий Князев, историк-архивист, 55 лет, ответственный работник Архива АН СССР, ленинградец в эвакуации в Казахстане (Боровое):
12 марта.
Сегодня восьмидесятилетие со дня рождения академика В. И. Вернадского. Поднесли ему адрес, составленный Л. С. Бергом.
Вечером погасло электричество. Обдумывал свои работы. Сейчас, помимо истории Академии наук, я занимаюсь опять очерком. «самым сжатым очерком всемирной истории».