16 февраля 1938-го года
из дневников дрейфующей станции "Северный Полюс-1"
Эрнст Кренкель, 34 года, радист:
16 февраля.
Черевичный не вернулся. Ширшов и Федоров пошли на поиски. Будут обходить весь район у берега Гренландии. Дмитрии вначале воспротивился, так как надвигался туман, но потом все же разрешил идти. Петя и Женя-парни бывалые, не заблудятся.
День начинается с дневным светом, то есть в 12 часов московского времени, и кончается также со светом - в 10 часов вечера. Погода хорошая, солнечная. Временами набегают облачка. Хорошо виден берег. В 18 часов 30 минут, едва только засел за работу с Ян-Майеном и «Таймыром», вдруг Папанин увидел самолет, идущий с юга к нам. Такова уж моя судьба - всегда в самое неподходящее время сидеть с наушниками. Вскоре шум мотора усилился. Улучил минутку, выскочил и посмотрел. Летел Власов. Он сделал круг над нами и пошел к аэродрому. Ясно видны в кабине два человека, они что-то кричат, но разобрать их нельзя.
Папанин помчался на аэродром, а я сообщил «Таймыру» о благополучной посадке. Самолет сел в 18 часов 35 минут и спустя полчаса опять улетел к «Таймыру». Это Власов, разыскивая Черевичного, наткнулся на нас.
Вскоре пришел взволнованный Папанин. Принес подарок - ящик с надписью: «Дорогим героям». В ящике пять бутылок пива и 40 мандаринов. Кроме того, письма корреспондентов «Правды» Бронтмана и Хвата. Пиши, пиши, пиши и пиши статьи, очерки и т. д.
Когда вернулись Петя и Женя, им вначале не сказали о подарке. Они тоже слышали отдаленный шум самолета, как раз в ту же минуту увидели черную точку среди льдов. Бросились туда. Точка оказалась... Петиной лебедкой. Ее отнесло совсем далеко. Иван Дмитриевич подробно рассказал о встрече с Власовым. Они столкнулись на полдороге. Власов бежал ему навстречу с аэродрома. Путь показывали флажки, которые мы раньше растыкали по торосам. Кроме того, на первом, «выходном», торосе Женя несколько дней назад вырезал надпись: «Аэропорт Северный полюс».
Несколько минут Дмитрии и Власов от волнения не могли говорить. Обнявшись, пошли к самолету. Не хотелось отпускать первого человека с Большой Земли. Но Папанин пересилил себя и предложил Власову вернуться к кораблям. Там он нужнее.
Сели обедать. Смаковали пиво и мандарины. Занятно: на снегу дрейфующей льдины валяются корки от мандаринов.
Вот и побывали у нас на льдине, после 8-месячного перерыва, свежие люди.
Папанин договорился с Власовым, что все силы будут сейчас брошены на поиски Черевичного. Никаких полетов к нам делать не надо. Мы можем подождать, а Черевичного надо искать и найти во что бы то ни стало. Власов обещал найти Черевичного.
Иван Папанин, 43 года, начальник станции:
16 февраля.
Летчик Черевичный, который вылетел на разведку, до сих пор еще не вернулся. Он совершил где-то вынужденную посадку. Женя и Петрович утром просили разрешить им пойти на розыски Черевичного, но, так как туман сгущался, я категорически запретил ребятам отправляться в поход.
Температура повышается; со стен все время течет вода. Во время обеда приходится сидеть в плащах, но и они не спасают: капли с брезентового потолка попадают за воротник...
С «Таймыра» снова передали по радио, что летчика Черевичного все еще нет. Нас это сильно волнует. В полдень немножко прояснилось, и я разрешил ребятам пойти на розыски самолета Черевичного. Женя привел в порядок киноаппарат, и Федоров с Ширшовым отправились курсом на восток. Я стоял у палатки и все время наблюдал за ними в бинокль.
Неожиданно я услышал шум мотора и радостно закричал:
- Эрнст, самолет!..
Кренкель немедленно зажег факел.
Над лагерем появился маленький самолет Власова. Я начал фотографировать его. Летчик Власов сделал два круга над лагерем и полетел на аэродром.
Я побежал туда. От нас до аэродрома - два километра. Не успел я пробежать и километра, как Власов уже совершил посадку.
Летчик вылез из самолета и пошел ко мне навстречу.
Трудно описать чувство радости и волнения, которое мы оба испытали во время встречи...
Власов был первым человеком, который посетил нас после отлета самолетов, доставивших экспедицию на Северный полюс. А с того времени прошло больше восьми месяцев...
Мы встретились на полдороге, бросились друг другу на шею, расцеловались. Оба от волнения не могли говорить. Я положил голову к нему на плечо, чтобы отдышаться, а он думал, что я заплакал. Власов поднял мою голову и сказал:
- Ну чего ты? Ну успокойся.
Я говорю:
- Ничего, ничего... А ты чего волнуешься?
Так мы стояли несколько минут и не могли говорить от волнения и радости.
Потом мы пошли на аэродром. Там оставался штурман Дорофеев. С ним мы тоже расцеловались.
Власов вынул из самолета ящик с мандаринами и пивом.
- Это подарок таймырцев,- сказал он.
Я поблагодарил его. Потом он передал мне пакетик с письмами от моих друзей-правдистов. Это была первая почта, полученная нами со дня вылета из Москвы.
Власов рассказал, что он случайно наткнулся на наш лагерь: искал самолет Черевичного и издали нас увидел.
Я не хотел долго задерживать самолет Власова; мотор работал на малых оборотах, уже надвигалась ночь. Хотя, должен признаться, мне в то же время и не хотелось отпускать человека, который совсем недавно был в Москве.
Власов предложил мне начать погрузку имущества лагеря и переброску на самолете к судам. Я категорически отказался и заявил:
- Пока не найдете Черевичного, в наш лагерь больше прилетать не нужно!
Он усмехнулся и ответил:
- Обещаю тебе, Дмитрия, что Черевичного найду. Твердо тебе обещаю!
Мы снова расцеловались, тепло я попрощался с ним и Дорофеевым.
Вскоре самолет был уже в воздухе...
Я сразу почувствовал какую-то усталость, захотелось посидеть... Подошел к торосу, снял с себя меховую рубаху, жилет, перебросил их через плечи, поднял ящик с мандаринами и пивом и медленно побрел к лагерю...
Когда вернулся, рассказал о своей встрече Эрнсту. Скоро пришли и Женя, с Петровичем. Они ничего не обнаружили. Их подвела какая-то черная точка, показавшаяся вдали. Только подойдя поближе, они увидели, что это лебедка, которую унесло во время сжатия льдов.
Мы условились с Кренкелем: не говорить ребятам о том, что нам привезли подарок, а после обеда неожиданно подать пиво и мандарины.
Я, как бы между прочим, завел разговор о том, что хорошо бы сейчас к обеду получить пива или вместо сладкого мандарины. Петр Петрович рассмеялся и ответил:
- Да, это было бы неплохо... Но придется потерпеть до Ленинграда.
Женя почему-то сразу почувствовал нечто подозрительное в моих разговорах и испортил всю затею: он начал ощупывать наши спальные мешки и, конечно, нашел лежавшие там пивные бутылки... После пива мы стали пробовать мандарины.
Вечером командование «Таймыра» предложило снимать наш лагерь с помощью самолетов. Я категорически отказался и повторил:
Надо искать Черевичного. До тех пор пока его не найдете, к нам прилетать не нужно!
Сегодня Женя по приборам определил, что льдина покачивается. По его мнению, это получается потому, что с востока к нам доходит зыбь.
Сейчас пятнадцать градусов мороза, хорошо светит луна.
С тревогой думаю о летчике Черевичном: есть ли у него продовольствие, теплая одежда? Взял ли он с собой ружье?..
Эрнст Кренкель, 34 года, радист:
16 февраля.
Черевичный не вернулся. Ширшов и Федоров пошли на поиски. Будут обходить весь район у берега Гренландии. Дмитрии вначале воспротивился, так как надвигался туман, но потом все же разрешил идти. Петя и Женя-парни бывалые, не заблудятся.
День начинается с дневным светом, то есть в 12 часов московского времени, и кончается также со светом - в 10 часов вечера. Погода хорошая, солнечная. Временами набегают облачка. Хорошо виден берег. В 18 часов 30 минут, едва только засел за работу с Ян-Майеном и «Таймыром», вдруг Папанин увидел самолет, идущий с юга к нам. Такова уж моя судьба - всегда в самое неподходящее время сидеть с наушниками. Вскоре шум мотора усилился. Улучил минутку, выскочил и посмотрел. Летел Власов. Он сделал круг над нами и пошел к аэродрому. Ясно видны в кабине два человека, они что-то кричат, но разобрать их нельзя.
Папанин помчался на аэродром, а я сообщил «Таймыру» о благополучной посадке. Самолет сел в 18 часов 35 минут и спустя полчаса опять улетел к «Таймыру». Это Власов, разыскивая Черевичного, наткнулся на нас.
Вскоре пришел взволнованный Папанин. Принес подарок - ящик с надписью: «Дорогим героям». В ящике пять бутылок пива и 40 мандаринов. Кроме того, письма корреспондентов «Правды» Бронтмана и Хвата. Пиши, пиши, пиши и пиши статьи, очерки и т. д.
Когда вернулись Петя и Женя, им вначале не сказали о подарке. Они тоже слышали отдаленный шум самолета, как раз в ту же минуту увидели черную точку среди льдов. Бросились туда. Точка оказалась... Петиной лебедкой. Ее отнесло совсем далеко. Иван Дмитриевич подробно рассказал о встрече с Власовым. Они столкнулись на полдороге. Власов бежал ему навстречу с аэродрома. Путь показывали флажки, которые мы раньше растыкали по торосам. Кроме того, на первом, «выходном», торосе Женя несколько дней назад вырезал надпись: «Аэропорт Северный полюс».
Несколько минут Дмитрии и Власов от волнения не могли говорить. Обнявшись, пошли к самолету. Не хотелось отпускать первого человека с Большой Земли. Но Папанин пересилил себя и предложил Власову вернуться к кораблям. Там он нужнее.
Сели обедать. Смаковали пиво и мандарины. Занятно: на снегу дрейфующей льдины валяются корки от мандаринов.
Вот и побывали у нас на льдине, после 8-месячного перерыва, свежие люди.
Папанин договорился с Власовым, что все силы будут сейчас брошены на поиски Черевичного. Никаких полетов к нам делать не надо. Мы можем подождать, а Черевичного надо искать и найти во что бы то ни стало. Власов обещал найти Черевичного.
Иван Папанин, 43 года, начальник станции:
16 февраля.
Летчик Черевичный, который вылетел на разведку, до сих пор еще не вернулся. Он совершил где-то вынужденную посадку. Женя и Петрович утром просили разрешить им пойти на розыски Черевичного, но, так как туман сгущался, я категорически запретил ребятам отправляться в поход.
Температура повышается; со стен все время течет вода. Во время обеда приходится сидеть в плащах, но и они не спасают: капли с брезентового потолка попадают за воротник...
С «Таймыра» снова передали по радио, что летчика Черевичного все еще нет. Нас это сильно волнует. В полдень немножко прояснилось, и я разрешил ребятам пойти на розыски самолета Черевичного. Женя привел в порядок киноаппарат, и Федоров с Ширшовым отправились курсом на восток. Я стоял у палатки и все время наблюдал за ними в бинокль.
Неожиданно я услышал шум мотора и радостно закричал:
- Эрнст, самолет!..
Кренкель немедленно зажег факел.
Над лагерем появился маленький самолет Власова. Я начал фотографировать его. Летчик Власов сделал два круга над лагерем и полетел на аэродром.
Я побежал туда. От нас до аэродрома - два километра. Не успел я пробежать и километра, как Власов уже совершил посадку.
Летчик вылез из самолета и пошел ко мне навстречу.
Трудно описать чувство радости и волнения, которое мы оба испытали во время встречи...
Власов был первым человеком, который посетил нас после отлета самолетов, доставивших экспедицию на Северный полюс. А с того времени прошло больше восьми месяцев...
Мы встретились на полдороге, бросились друг другу на шею, расцеловались. Оба от волнения не могли говорить. Я положил голову к нему на плечо, чтобы отдышаться, а он думал, что я заплакал. Власов поднял мою голову и сказал:
- Ну чего ты? Ну успокойся.
Я говорю:
- Ничего, ничего... А ты чего волнуешься?
Так мы стояли несколько минут и не могли говорить от волнения и радости.
Потом мы пошли на аэродром. Там оставался штурман Дорофеев. С ним мы тоже расцеловались.
Власов вынул из самолета ящик с мандаринами и пивом.
- Это подарок таймырцев,- сказал он.
Я поблагодарил его. Потом он передал мне пакетик с письмами от моих друзей-правдистов. Это была первая почта, полученная нами со дня вылета из Москвы.
Власов рассказал, что он случайно наткнулся на наш лагерь: искал самолет Черевичного и издали нас увидел.
Я не хотел долго задерживать самолет Власова; мотор работал на малых оборотах, уже надвигалась ночь. Хотя, должен признаться, мне в то же время и не хотелось отпускать человека, который совсем недавно был в Москве.
Власов предложил мне начать погрузку имущества лагеря и переброску на самолете к судам. Я категорически отказался и заявил:
- Пока не найдете Черевичного, в наш лагерь больше прилетать не нужно!
Он усмехнулся и ответил:
- Обещаю тебе, Дмитрия, что Черевичного найду. Твердо тебе обещаю!
Мы снова расцеловались, тепло я попрощался с ним и Дорофеевым.
Вскоре самолет был уже в воздухе...
Я сразу почувствовал какую-то усталость, захотелось посидеть... Подошел к торосу, снял с себя меховую рубаху, жилет, перебросил их через плечи, поднял ящик с мандаринами и пивом и медленно побрел к лагерю...
Когда вернулся, рассказал о своей встрече Эрнсту. Скоро пришли и Женя, с Петровичем. Они ничего не обнаружили. Их подвела какая-то черная точка, показавшаяся вдали. Только подойдя поближе, они увидели, что это лебедка, которую унесло во время сжатия льдов.
Мы условились с Кренкелем: не говорить ребятам о том, что нам привезли подарок, а после обеда неожиданно подать пиво и мандарины.
Я, как бы между прочим, завел разговор о том, что хорошо бы сейчас к обеду получить пива или вместо сладкого мандарины. Петр Петрович рассмеялся и ответил:
- Да, это было бы неплохо... Но придется потерпеть до Ленинграда.
Женя почему-то сразу почувствовал нечто подозрительное в моих разговорах и испортил всю затею: он начал ощупывать наши спальные мешки и, конечно, нашел лежавшие там пивные бутылки... После пива мы стали пробовать мандарины.
Вечером командование «Таймыра» предложило снимать наш лагерь с помощью самолетов. Я категорически отказался и повторил:
Надо искать Черевичного. До тех пор пока его не найдете, к нам прилетать не нужно!
Сегодня Женя по приборам определил, что льдина покачивается. По его мнению, это получается потому, что с востока к нам доходит зыбь.
Сейчас пятнадцать градусов мороза, хорошо светит луна.
С тревогой думаю о летчике Черевичном: есть ли у него продовольствие, теплая одежда? Взял ли он с собой ружье?..