11 января 1958-го
из дневников
Александр Твардовский, 47 лет, Ялта:
11 января.
Уже отправил (после нескольких перебелок на машинке и доделок) «Разговор с Падуном» в «Правду», как вдруг появилось то «просветление», какое бывает часто именно тогда, когда ты уже как бы не располагаешь возможностью поправить дело: что бы я еще и как бы я мог там исправить и дополнить. И засел вновь, и, кажется, сделал лучше, во всяком случае, мне бы уже не хотелось, чтобы «Разговор...» появился в газете в том виде, как послан. Дождусь или не дождусь ответа на первый вариант, пошлю второй, - все-таки есть из чего похлопотать. -
«Печники» на машинке. Читал М.И., она говорит, что рассказ хорош, но учитель этот не молодой, а старый человек по всему, так бы, мол, и сделать, опустив упоминаемую жену с ребенком и т.п. Нет, не стану делать этого, пусть будет, как есть. Пусть он несколько старомоден по письму, пусть «учитель» мой «нетипичен» - это всё не беда. Но если правда, что рассказ хорош, плотно сбит, целен, то это хорошо. Мне большую радость доставили те три сеанса утренних, что пошли на дописывание его - с 20 с лишним страниц почти без помарок, во всяком случае, без замены хотя бы одного листа - набело, в сущности. Это так было приятно, что я позволил себе мечтать, что у меня в жизни
еще будет эта радость труда над прозой, я буду писать много и дельно и т.д. И, как всегда, наперед уже обдумал несколько затей, отчасти записанных или задуманных вне тетрадей в разное время. «Дом на полозьях», «Родина и чужбина» (записи по памяти о впечатлениях из Болгарии, Норвегии, Италии, вообще из заграничных впечатлений и отчасти от брата Ивана - из финско-шведской его чужбины). -
«Веселый скелетик» (в связи с тем, что я спросил у соседа, на какой реке Красноярск):
- Вы у меня спрашивайте - где что в Сибири.
И рассказала, как она (недавно) встретилась в командировке в одном глухом уголке со стариком, известным и почти что почитаемым за свою бывалость - где только ни бывал (города, реки, края). Оказалось, что она бывала во всех тех местах (она, между прочим, за время своих мытарств знала и мороз в 60°, и жару самую крайнюю в Союзе), где он, но и сверх того - там, где он не бывал. - Он приуныл, задумался, видя, что в глазах земляков меркнет его авторитет. Тогда говорит: - Зато я бывал еще кое-где (в тюрьме или лагере).
- А сколько лет?
- А все пять.
- А я все девять. -
35 тыс<яч> срубленных в окрестностях Ливадии кипарисов (для создания в интересах охраны открытой зоны обзора) и мамонтовых деревьев. Комендант дворца - некий -швили, ген<ерал>-лейт<енант>, бывший духанщик, царь и бог здесь, куда хозяин приезжал раз в год по обещанию. Охрана охраняла этого -швили: бог весть, сколько этих легенд, так близко граничащих с действительными фактами и, может быть, уступающих последним в своей фантастичности. -
Примечания
«скелетик» - это Валентина Михайловна Мухина-Петринская, (7 февраля 1909 - 5 июня 1993) - советская детская писательница, прозаик, представитель направления романтического реализма.
Эммануил Казакевич, писатель, 44 года, Казахстан:
10 января. В поезде Алма-Ата - Петропавловск. Со мной в купе - 19-летняя девушка Фая из Алма-Аты, работающая крановщицей в Кустанае. Зарабатывает 1500 рублей в месяц. Еще девочка, но умна, умеет себя вести - скромно, но не робко. Много читает. Хочет быть учительницей. Не прошла по конкурсу в Алма-Ате - принимают казахов преимущественно. О нац[иональном] вопросе надо специально подумать. Он принимает у нас иногда уродливые формы. Какое-то беспрерывное впадание, то в грех великодержавности, то в не менее отвратительную ересь местного национализма - нет линии.
В купе - башкиры из Уфы, шоферы-механики. Милые, культурные люди. Мухаммед (Миша) - красавец, усатый, веселый, раскатисто смеется, здоровяк, открывал зубами пивные бутылки (…)
Фая не хочет жить дома. В Кустанай уехала против воли родителей. «Дома скучно. Отец года 3 не жил с семьей».
11 января.
О, русские девушки! В Сибири и на Урале, среди косооких жителей Киргизии и Казахстана, на Дальнем Востоке и на Дальнем Севере едете вы в поездах, на нартах, в кузовах грузовых машин, в розвальнях и на подножках. Гладко причесанные, русые, с большими серыми глазами, с нежными лицами и грубыми руками, вы проходите по всем городам, весям, неся в себе преданность и любовь к людям, презрение к грубости, хамству, жалость к бедности и ничтожеству, равнодушие к неудобствам жизни, привычку к любым лишениям, кротость и душевную силу, зоркость и простоту. В вашей кажущейся простоте столько понимания и всепрощения. Вы способны на любую работу, самую тяжкую. Нежность ваша - неумела - в ней нет изощренности. Русские девушки, я видел вас в самоотверженном труде и любовном утомлении. Морозы севера и южный зной неспособны вас сломить. Вы серьезно трудитесь и серьезно отдаете свое тело и душу полюбившемуся вам человеку.
Аркадий Николаев, ведущий испытатель автомобилей ГАЗ, 43 года, Антарктида
11 января.
Прибыли на «Восток-1» в 19.40. Поезд растянулся на 30 км. Дорога тяжелая. Глубокие заструги. На застругах буксуют тягачи с тяжелыми санями. Приходится в этих случаях по нескольку раз сдавать назад сани на жестком движке до вторых саней, прикрепленных на мощных буксирных тросах. Затем сильным рывком пробивать себе дорогу через заструги. Иногда эту операцию приходится повторять 3-4 раза и более. При этом все, находящиеся в балках тягачей или прицепных саней, ощущают сильные толчки, заставляющие каждый раз просыпаться и хвататься за что попало, чтобы не упасть с нар. Станция «Восток-1» заброшена. Это была вынужденная зимовка экспедиции 1957 года. От нее остался только большой нанесенный бугор, огромные груды пустых бочек и довольно приличный аэродром, пригодный для посадки самолетов на лыжах типа Ли-2. На «Восток-1» к нашему приходу было заброшено небольшое количество бочек с соляркой, и перед самым нашим приходом прилетевший самолет выгрузил нам 5 ящиков яблок, ящик яиц и улетел. И конечно, к нашему приходу все это померзло. Но мы были рады и тому, что осталось. С приездом на «Восток-1» сейчас же начали разводить лампы АПЛ и варить в банках мерзлые яйца. С удовольствием ели привезенные болгарские яблоки. Началась кропотливая работа по профилактике машин, закреплению грузов на санях и заправка машин. По объяснению доктора В. Константинова, под воздействием высоты и малого атмосферного давления у многих, в том числе и у меня, расстройство желудка, ослабляющее весь организм.
Борис Вронский, геолог, 59 лет, исследователь феномена Тунгусского метеорита:
11 января. Суббота.
Итак, Президиум Академии Наук выделил 75 тысяч рублей для экспедиции на поиски Тунгусского метеорита. Вообще, сумма эта маловата, и уложиться в нее можно будет только с большим трудом. Сегодня набрасывали схему сметы, т.к. в понедельник смету, без детальной расшифровки, надо будет передать для утверждения в Академию Наук. Я намечаюсь заместителем начальника по научной части с окладом 1400 руб. плюс 1300 руб. полевых. Экспедиция намечается на два месяца. Условия работы будут очень трудные, в основном, пеше-маршрутные, многодневные, при которых все придется тащить на себе. В общем, типичная работа с “Сидорами”, основоположником и горячим защитником которой я был в свое время на Колыме. Придется тряхнуть стариной, хотя это и нелегко будет в 60 лет.
Александр Твардовский, 47 лет, Ялта:
11 января.
Уже отправил (после нескольких перебелок на машинке и доделок) «Разговор с Падуном» в «Правду», как вдруг появилось то «просветление», какое бывает часто именно тогда, когда ты уже как бы не располагаешь возможностью поправить дело: что бы я еще и как бы я мог там исправить и дополнить. И засел вновь, и, кажется, сделал лучше, во всяком случае, мне бы уже не хотелось, чтобы «Разговор...» появился в газете в том виде, как послан. Дождусь или не дождусь ответа на первый вариант, пошлю второй, - все-таки есть из чего похлопотать. -
«Печники» на машинке. Читал М.И., она говорит, что рассказ хорош, но учитель этот не молодой, а старый человек по всему, так бы, мол, и сделать, опустив упоминаемую жену с ребенком и т.п. Нет, не стану делать этого, пусть будет, как есть. Пусть он несколько старомоден по письму, пусть «учитель» мой «нетипичен» - это всё не беда. Но если правда, что рассказ хорош, плотно сбит, целен, то это хорошо. Мне большую радость доставили те три сеанса утренних, что пошли на дописывание его - с 20 с лишним страниц почти без помарок, во всяком случае, без замены хотя бы одного листа - набело, в сущности. Это так было приятно, что я позволил себе мечтать, что у меня в жизни
еще будет эта радость труда над прозой, я буду писать много и дельно и т.д. И, как всегда, наперед уже обдумал несколько затей, отчасти записанных или задуманных вне тетрадей в разное время. «Дом на полозьях», «Родина и чужбина» (записи по памяти о впечатлениях из Болгарии, Норвегии, Италии, вообще из заграничных впечатлений и отчасти от брата Ивана - из финско-шведской его чужбины). -
«Веселый скелетик» (в связи с тем, что я спросил у соседа, на какой реке Красноярск):
- Вы у меня спрашивайте - где что в Сибири.
И рассказала, как она (недавно) встретилась в командировке в одном глухом уголке со стариком, известным и почти что почитаемым за свою бывалость - где только ни бывал (города, реки, края). Оказалось, что она бывала во всех тех местах (она, между прочим, за время своих мытарств знала и мороз в 60°, и жару самую крайнюю в Союзе), где он, но и сверх того - там, где он не бывал. - Он приуныл, задумался, видя, что в глазах земляков меркнет его авторитет. Тогда говорит: - Зато я бывал еще кое-где (в тюрьме или лагере).
- А сколько лет?
- А все пять.
- А я все девять. -
35 тыс<яч> срубленных в окрестностях Ливадии кипарисов (для создания в интересах охраны открытой зоны обзора) и мамонтовых деревьев. Комендант дворца - некий -швили, ген<ерал>-лейт<енант>, бывший духанщик, царь и бог здесь, куда хозяин приезжал раз в год по обещанию. Охрана охраняла этого -швили: бог весть, сколько этих легенд, так близко граничащих с действительными фактами и, может быть, уступающих последним в своей фантастичности. -
Примечания
«скелетик» - это Валентина Михайловна Мухина-Петринская, (7 февраля 1909 - 5 июня 1993) - советская детская писательница, прозаик, представитель направления романтического реализма.
Эммануил Казакевич, писатель, 44 года, Казахстан:
10 января. В поезде Алма-Ата - Петропавловск. Со мной в купе - 19-летняя девушка Фая из Алма-Аты, работающая крановщицей в Кустанае. Зарабатывает 1500 рублей в месяц. Еще девочка, но умна, умеет себя вести - скромно, но не робко. Много читает. Хочет быть учительницей. Не прошла по конкурсу в Алма-Ате - принимают казахов преимущественно. О нац[иональном] вопросе надо специально подумать. Он принимает у нас иногда уродливые формы. Какое-то беспрерывное впадание, то в грех великодержавности, то в не менее отвратительную ересь местного национализма - нет линии.
В купе - башкиры из Уфы, шоферы-механики. Милые, культурные люди. Мухаммед (Миша) - красавец, усатый, веселый, раскатисто смеется, здоровяк, открывал зубами пивные бутылки (…)
Фая не хочет жить дома. В Кустанай уехала против воли родителей. «Дома скучно. Отец года 3 не жил с семьей».
11 января.
О, русские девушки! В Сибири и на Урале, среди косооких жителей Киргизии и Казахстана, на Дальнем Востоке и на Дальнем Севере едете вы в поездах, на нартах, в кузовах грузовых машин, в розвальнях и на подножках. Гладко причесанные, русые, с большими серыми глазами, с нежными лицами и грубыми руками, вы проходите по всем городам, весям, неся в себе преданность и любовь к людям, презрение к грубости, хамству, жалость к бедности и ничтожеству, равнодушие к неудобствам жизни, привычку к любым лишениям, кротость и душевную силу, зоркость и простоту. В вашей кажущейся простоте столько понимания и всепрощения. Вы способны на любую работу, самую тяжкую. Нежность ваша - неумела - в ней нет изощренности. Русские девушки, я видел вас в самоотверженном труде и любовном утомлении. Морозы севера и южный зной неспособны вас сломить. Вы серьезно трудитесь и серьезно отдаете свое тело и душу полюбившемуся вам человеку.
Аркадий Николаев, ведущий испытатель автомобилей ГАЗ, 43 года, Антарктида
11 января.
Прибыли на «Восток-1» в 19.40. Поезд растянулся на 30 км. Дорога тяжелая. Глубокие заструги. На застругах буксуют тягачи с тяжелыми санями. Приходится в этих случаях по нескольку раз сдавать назад сани на жестком движке до вторых саней, прикрепленных на мощных буксирных тросах. Затем сильным рывком пробивать себе дорогу через заструги. Иногда эту операцию приходится повторять 3-4 раза и более. При этом все, находящиеся в балках тягачей или прицепных саней, ощущают сильные толчки, заставляющие каждый раз просыпаться и хвататься за что попало, чтобы не упасть с нар. Станция «Восток-1» заброшена. Это была вынужденная зимовка экспедиции 1957 года. От нее остался только большой нанесенный бугор, огромные груды пустых бочек и довольно приличный аэродром, пригодный для посадки самолетов на лыжах типа Ли-2. На «Восток-1» к нашему приходу было заброшено небольшое количество бочек с соляркой, и перед самым нашим приходом прилетевший самолет выгрузил нам 5 ящиков яблок, ящик яиц и улетел. И конечно, к нашему приходу все это померзло. Но мы были рады и тому, что осталось. С приездом на «Восток-1» сейчас же начали разводить лампы АПЛ и варить в банках мерзлые яйца. С удовольствием ели привезенные болгарские яблоки. Началась кропотливая работа по профилактике машин, закреплению грузов на санях и заправка машин. По объяснению доктора В. Константинова, под воздействием высоты и малого атмосферного давления у многих, в том числе и у меня, расстройство желудка, ослабляющее весь организм.
Борис Вронский, геолог, 59 лет, исследователь феномена Тунгусского метеорита:
11 января. Суббота.
Итак, Президиум Академии Наук выделил 75 тысяч рублей для экспедиции на поиски Тунгусского метеорита. Вообще, сумма эта маловата, и уложиться в нее можно будет только с большим трудом. Сегодня набрасывали схему сметы, т.к. в понедельник смету, без детальной расшифровки, надо будет передать для утверждения в Академию Наук. Я намечаюсь заместителем начальника по научной части с окладом 1400 руб. плюс 1300 руб. полевых. Экспедиция намечается на два месяца. Условия работы будут очень трудные, в основном, пеше-маршрутные, многодневные, при которых все придется тащить на себе. В общем, типичная работа с “Сидорами”, основоположником и горячим защитником которой я был в свое время на Колыме. Придется тряхнуть стариной, хотя это и нелегко будет в 60 лет.