7 ноября. Юрий Кублановский
ВОСЬМИСТИШИЯ
Павлу
Чёрные ветви. Плац.
Вьётся метель куницей.
Выряжен, как паяц,
русский медведь с косицей.
Тенью пройдя на смотр,
выучку прусских правил,
шепчет Великий Пётр:
«Ты рогоносец, Павел!»
Чаща обнажена.
Колются пни и ветки.
Мёртвая - не жена.
Лебедь уснул в беседке.
В Гатчине каждый куст
октябрьский ветр окровавил.
Жалобный слышен хруст:
«Ты рогоносец, Павел!»
Людовик и Новиков
мучались от простуды.
Как пропитал альков
запах ночной посуды!
Кажется, палача
тянется в фортку лапа.
В спальне у рогача
скрипнула дверца шкапа.
Ямы алмазит пыль
возле Эскуриала.
Пален и князь Яшвиль
прячут в плащи сусала.
С нетерпеливых рук
лайковую сметану
тянут: веди,гайдук!
Что потрафлять тирану?
«Гатчинский лебедь спит,
как Фридерих пред боем.
Снится, что я убит.
В порфире с красным подбоем
перед Всевышним смог,
пав на одно колено,
крикнуть, что я двурог
и во дворце измена!»
...Помню тот парк и пруд
в семидесятом годе.
Сам я богат, как Брут,
грёзами о свободе.
Весь монолит хором,
где поедали брашна,
чтобы душить потом.
И ничего не страшно.
7 ноября 1977
Павлу
Чёрные ветви. Плац.
Вьётся метель куницей.
Выряжен, как паяц,
русский медведь с косицей.
Тенью пройдя на смотр,
выучку прусских правил,
шепчет Великий Пётр:
«Ты рогоносец, Павел!»
Чаща обнажена.
Колются пни и ветки.
Мёртвая - не жена.
Лебедь уснул в беседке.
В Гатчине каждый куст
октябрьский ветр окровавил.
Жалобный слышен хруст:
«Ты рогоносец, Павел!»
Людовик и Новиков
мучались от простуды.
Как пропитал альков
запах ночной посуды!
Кажется, палача
тянется в фортку лапа.
В спальне у рогача
скрипнула дверца шкапа.
Ямы алмазит пыль
возле Эскуриала.
Пален и князь Яшвиль
прячут в плащи сусала.
С нетерпеливых рук
лайковую сметану
тянут: веди,гайдук!
Что потрафлять тирану?
«Гатчинский лебедь спит,
как Фридерих пред боем.
Снится, что я убит.
В порфире с красным подбоем
перед Всевышним смог,
пав на одно колено,
крикнуть, что я двурог
и во дворце измена!»
...Помню тот парк и пруд
в семидесятом годе.
Сам я богат, как Брут,
грёзами о свободе.
Весь монолит хором,
где поедали брашна,
чтобы душить потом.
И ничего не страшно.
7 ноября 1977