26 октября 1917-го
в дневниках
Зинаида Гиппиус, поэт, 47 лет, Петроград:
26 октября. Четверг. Торжество победителей. Вчера, после обстрела, Зимний Дворец был взят. Сидевших там министров (всех до 17, кажется) заключили в Петропавловскую крепость. Подробности узнаем скоро.
В 5 ч. утра было дано знать в квартиру Карташева. Сегодня около 11 ч. Т. с Д. В. отвезли ему в крепость белье и провизию. Говорят, там беспорядок и чепуха.
Вчера, вечером, Городская Дума истерически металась, то посылая "парламентеров" на "Аврору", то предлагая всем составом "идти умирать вместе с Правительством". Ни из первого, ни из второго ничего, конечно, не вышло. Маслов, министр земледелия (соц.), послал в Гор. Думу "посмертную" записку с "проклятием и презрением" демократии, которая посадила его в Пр-во, а в такой час "умывает руки".
Луначарский из Гор. Думы просто взял и пошел в Смольный. Прямым путем.
Однако, пока что, на съезде от большевиков отгородились почти все, даже интернационалисты и Черновцы. Последние отозвали своих из "военно-рев. - комитета". (Все началось с этого комитета. Если Черновцы там были, - значит, и они начинали).
Позиция казаков: не двинулись, заявив, что их слишком мало, и они выступят только с подкреплением. Психологически все понятно. Защищать Керенского, который потом объявил бы их контр-революционерами?..
Но дело не в психологиях теперь. Остается факт - объявленное большевистское правительство: где приемьер - Ленин-Ульянов, министр иностр. дел - Бронштейн, призрения - г-жа Коллонтай и т.д.
Как заправит это пр-во - увидит тот, кто останется в живых. Грамотных, я думаю, мало кто останется: петербуржцы сейчас в руках и распоряжении 200-сот тысячной банды гарнизона, возглавляемой кучкой мошенников.
Все газеты (кроме "Биржевых" и "Р. Воли") вышли, было... но по выходе были у газетчиков отобраны и на улицах сожжены.
Газету Бурцева "Общее Дело" накануне своего падения запретил Керенский. Бурцев тотчас выпустил "Наше общее дело", и его отобрали, сожгли, - уже большевики, причем (эти шутить не любят) засадили самого Бурцева в Петропавловку. Убеждена, что он нисколько не смущен. Его вечно, при всех случаях, все правительства, во всех местах земного шара - арестовывают. Он приспособился. Вынырнет.
Мы отрезаны от мира и ничего, кроме слухов, не имеем. Ведь все радио даже получают - и рассылают - большевики.
К X. из крепости телефонировали, что просят доктора, - Терещенко и раненый вчера при аресте Рутенберг: "а мы другого доктора не знаем".
Погадавши, подумавши... X. решил ехать, спросил автомобиль и пропуск. Еще не возвращался.
Кажется, большевики быстро обнажатся от всех, кто не они. Уже почти обнажились. Под ними... вовсе не "большевики", а вся беспросветно-глупая чернь и дезертиры, пойманные прежде всего на слово "мир". Но, хотя - черт их знает, эти "партии", Черновцы, например, или новожизненцы (интернационалисты)... Ведь и они о той же, большевистской, дорожке мечтали. Не злятся ли теперь и потому, что "не они", что у них-то пороху не хватило (демагогически)?
Позже.
X. вернулся. Видел Терещенку, Рутенберга и Бурцева, да кстати и Щегловитова с Сухомлиновым. Карташева увидит завтра. Терещенко простужен (в Трубецком бастионе, где они все сидят, не топили, а там сырость), кроме того, с непривычки трусит. Рутенберг и Бурцев абсолютно спокойны. Еще бы, еще бы. Рутенберг - старый террорист (это он убил Гапона), а о Бурцеве я уже говорила. Маслов в тяжелом нервном состоянии ("социалист" называется!, но, впрочем, я его не знаю).
X. говорит, что старая команда ему, как отцу родному, обрадовалась. Они под большевиками просто потому, что "большевики взяли палку". Новый комендант растерян. Все обеспокоены, - "что слышно о Керенском?"
Непрерывные слухи об идущих сюда войсках и т.д. - очень похожи на легенду, необходимую притихшим жителям завоеванного города. Я боюсь, что ни один полк уже не откликнется на зов Керенского - поздно.
Сейчас легенда сформировалась в целое сражение где-то или на станции Дно (блаженной, милой памяти Марта!), или в Вырицах.
Георгий Князев, историк-архивист, 30 лет, Петроград:
26 октября.
Опять кровь...
Вчера, ночью штурмовался большевиками Зимний дворец. Крейсер «Аврора» и миноносцы обстреливали его со стороны Невы; солдаты и красногвардейцы осаждали его со стороны Главного Штаба.
Об участи Правительства ничего не известно. На все предложения сдаться оно ответило отказом. Пробравшимися по крыше во дворец матросами была сброшена бомба. Она разорвалась в комнате, неподалеку от того места, где заседали министры.
Пятый час вечера. Ничего не знаем. Судя по утренним газетам, Керенский успел уехать на фронт.
Зимний Дворец охраняется юнкерами и женским батальоном.
В чьих руках теперь власть?
Стало известно, что правительство вчера ночью арестовано и находится сейчас в Петропавловской крепости.
Тяжесть страшная на душе. Не жизнь, а кошмар какой-то.
Третьего дня не попал домой. Были разведены мосты и ночевал на службе.
Аркадий Столыпин, племянник премьер-министра П.А. Столыпина, журналист, поэт и художник, 23 года, ротмистр 17-го Нижегородского драгунского полка:
Калуга. Вчера вечером было общее собрание офицеров полка у Брандта; что-то подходящее для военного фильма времен «Войны и мира». Помещение Брандта в доме предводителя дворянства, много больших картин в золоченых рамах, тяжелые занавеси, канделябры, огромная люстра...
Вошел командир полка, все вытянулись со звоном шпор, затем сели обсуждать положение и наше к нему отношение. По-видимому, Петроград уже в руках большевиков, и сообщение с ним прервано. Днем было пленарное заседание полкового комитета и офицеров полка. Была вынесена резолюция - во всем поддерживать Временное правительство, «идущее в контакте с Центральным Комитетом Советов солдатских и рабочих депутатов». С трудом удалось избежать родной солдатскому сердцу (благодаря своей непонятности?) редакции «всецело поддерживать Временное правительство, постольку, поскольку оно идет в контакте» и т. д. Драгунам нашим невдомек, что выражение «постольку, поскольку» уместно в наши времена разве что на страницах юмористических журналов, а уж никак не рядом с выражением «всецело поддерживать». Затем разбирался вопрос о взаимоотношениях драгун и офицеров. Выяснилось, что соглашение возможно. Разногласия могут, правда, быть в области «классовой борьбы», но в полковой жизни будем друзьями. Проводилась мысль о необходимости борьбы с растущей анархией, могущей лишь затянуть войну и сорвать Учредительное собрание, которому мы все подчинимся. Говорилось и о необходимости победы над врагом «внешним» или, по крайней мере, о почетном мире «при условии активной обороны». Выходит, что победа над врагом, о которой только что говорилось, уже оставлена? Словом, сплошная керенщина.
Во время заседания пришли представители 2-го Кубанского казачьего полка и выразили готовность «головы сложить» (без «постольку, поскольку») за правительство. Казаки вызывающе спросили драгун: «А вы... пойдете с нами, да или нет?» Наши уцепились за Центральный Комитет солдатских и рабочих депутатов. Поднялись буря и гвалт. Сошлись на том, что у нас, мол, Комитет, а у казаков, мол, их Союз, а у тех и других Временное правительство, и потому будем друзьями.
Конечно, без вмешательства офицеров никакого соглашения не было бы.
Под конец кто-то решил сорвать народившуюся между драгунами и офицерами своего рода дружбу и предложил весьма провокационный вопрос: «Какого мнения настоящее собрание о генерале Корнилове?» Спасено было положение решением, что об этом должно быть вынесено постановление «высших инстанций». Хотел бы знать, что это значит? Судебное решение, что ли?
Только что получено известие, что крейсер «Аврора» стрелял по Зимнему дворцу и что почти весь гарнизон столицы на стороне большевиков.
Никита Окунев, 49 лет, служащий пароходства "Самолет", Москва:
26 октября. Вот плоды политики Керенского: властвовать медленно. Большевики разогнали Совет республики, захватили телеграф, государственный банк, Петроградское телеграфное агентство, Балтийский вокзал, освободили своих ранее арестованных товарищей и т. п.
Мы ждали сегодня прочитать в газетах, что в исполнение решения правительства большевицкие вожди арестованы, а тут, выходит, как бы т. Троцкий и К° не арестовали наших Вреправителей. Да и газеты «наши», то есть «Русские ведом.», «Русское слово», «Утро России», «Раннее утро» и более правые, - сегодня не вышли. Читаем произведения большевиков и меньшевиков, т. е. «Социал-демократ», «Известия советов», «Вперед», «Труд» и т. п. газеты.
В Петрограде вчера то правительство разведет и наведет мосты, то большевики, при помощи своей «красной гвардии», наведут или разведут эти мосты. О том, что отряд матросов и солдат с броневиками явился в Совет республики и разогнал его, сообщил Городской Голова В. В. Руднев во вчерашнем заседании Московской думы. Он же сказал, что были арестованы министры Карташев и Прокопович, но потом освобождены, и что Керенский выехал на фронт, а Н. М. Кишкин назначен командующим вооруженными силами Петрограда, оставшимися верными вреправительству. Керенский-то «в нужный момент» сбежал из Петрограда, что, должно быть, и есть: «более решительно» (см. его речь, записан. 25 окт.).
Московский Совет р. и с. д. хочет действовать в контакте с Петроградским советом, но Центральный комитет советов ведет другую линию, более приемлемую правительством и обществом. И что мятутся, окаянные?! До Учредительного собрания осталось менее трех недель. Подождали бы.
В Московском совете р. и с. д. постановили образовать революционный комитет из семи членов: Ломов, Смирнов, Усиевич, Муралов, Константинов, Николаев и Тейтельбаум. Кто эти люди - Бог их ведает, но они берут на себя в Москве высшую власть.
Сегодня впервые падал снег. Мороза нет. Туманно и сыро.
Юрий Готье, историк, академик, 44 года, директор Румянцевского м
Большевическое действие началось в Петрограде и в Москве провозглашением перехода власти к Советам] Р[абочих] Депутатов]. Это движение по внешним впечатлениям несколько иное, чем все предыдущие - никто ничего не знает, никто толком не осведомлен; в «революционной демократии» раскол, в войсках тоже; никому не хочется начинать первому - и та и другая сторона стоят одна против другой и чего-то выжидают, б. м., того, кто победит в Петрограде. Из Петрограда определенных известий нет, циркулируют всякие слухи, но какие из них соответствуют истине, какие нет - не разберешься. Читал лекцию на Высших женских курсах; курсистки на втором часе просили высказаться по моменту. Я наговорил им много пессимистических мыслей. В Музее ходили из утла в угол, потому что дело валилось из рук.
Зинаида Гиппиус, поэт, 47 лет, Петроград:
26 октября. Четверг. Торжество победителей. Вчера, после обстрела, Зимний Дворец был взят. Сидевших там министров (всех до 17, кажется) заключили в Петропавловскую крепость. Подробности узнаем скоро.
В 5 ч. утра было дано знать в квартиру Карташева. Сегодня около 11 ч. Т. с Д. В. отвезли ему в крепость белье и провизию. Говорят, там беспорядок и чепуха.
Вчера, вечером, Городская Дума истерически металась, то посылая "парламентеров" на "Аврору", то предлагая всем составом "идти умирать вместе с Правительством". Ни из первого, ни из второго ничего, конечно, не вышло. Маслов, министр земледелия (соц.), послал в Гор. Думу "посмертную" записку с "проклятием и презрением" демократии, которая посадила его в Пр-во, а в такой час "умывает руки".
Луначарский из Гор. Думы просто взял и пошел в Смольный. Прямым путем.
Однако, пока что, на съезде от большевиков отгородились почти все, даже интернационалисты и Черновцы. Последние отозвали своих из "военно-рев. - комитета". (Все началось с этого комитета. Если Черновцы там были, - значит, и они начинали).
Позиция казаков: не двинулись, заявив, что их слишком мало, и они выступят только с подкреплением. Психологически все понятно. Защищать Керенского, который потом объявил бы их контр-революционерами?..
Но дело не в психологиях теперь. Остается факт - объявленное большевистское правительство: где приемьер - Ленин-Ульянов, министр иностр. дел - Бронштейн, призрения - г-жа Коллонтай и т.д.
Как заправит это пр-во - увидит тот, кто останется в живых. Грамотных, я думаю, мало кто останется: петербуржцы сейчас в руках и распоряжении 200-сот тысячной банды гарнизона, возглавляемой кучкой мошенников.
Все газеты (кроме "Биржевых" и "Р. Воли") вышли, было... но по выходе были у газетчиков отобраны и на улицах сожжены.
Газету Бурцева "Общее Дело" накануне своего падения запретил Керенский. Бурцев тотчас выпустил "Наше общее дело", и его отобрали, сожгли, - уже большевики, причем (эти шутить не любят) засадили самого Бурцева в Петропавловку. Убеждена, что он нисколько не смущен. Его вечно, при всех случаях, все правительства, во всех местах земного шара - арестовывают. Он приспособился. Вынырнет.
Мы отрезаны от мира и ничего, кроме слухов, не имеем. Ведь все радио даже получают - и рассылают - большевики.
К X. из крепости телефонировали, что просят доктора, - Терещенко и раненый вчера при аресте Рутенберг: "а мы другого доктора не знаем".
Погадавши, подумавши... X. решил ехать, спросил автомобиль и пропуск. Еще не возвращался.
Кажется, большевики быстро обнажатся от всех, кто не они. Уже почти обнажились. Под ними... вовсе не "большевики", а вся беспросветно-глупая чернь и дезертиры, пойманные прежде всего на слово "мир". Но, хотя - черт их знает, эти "партии", Черновцы, например, или новожизненцы (интернационалисты)... Ведь и они о той же, большевистской, дорожке мечтали. Не злятся ли теперь и потому, что "не они", что у них-то пороху не хватило (демагогически)?
Позже.
X. вернулся. Видел Терещенку, Рутенберга и Бурцева, да кстати и Щегловитова с Сухомлиновым. Карташева увидит завтра. Терещенко простужен (в Трубецком бастионе, где они все сидят, не топили, а там сырость), кроме того, с непривычки трусит. Рутенберг и Бурцев абсолютно спокойны. Еще бы, еще бы. Рутенберг - старый террорист (это он убил Гапона), а о Бурцеве я уже говорила. Маслов в тяжелом нервном состоянии ("социалист" называется!, но, впрочем, я его не знаю).
X. говорит, что старая команда ему, как отцу родному, обрадовалась. Они под большевиками просто потому, что "большевики взяли палку". Новый комендант растерян. Все обеспокоены, - "что слышно о Керенском?"
Непрерывные слухи об идущих сюда войсках и т.д. - очень похожи на легенду, необходимую притихшим жителям завоеванного города. Я боюсь, что ни один полк уже не откликнется на зов Керенского - поздно.
Сейчас легенда сформировалась в целое сражение где-то или на станции Дно (блаженной, милой памяти Марта!), или в Вырицах.
Георгий Князев, историк-архивист, 30 лет, Петроград:
26 октября.
Опять кровь...
Вчера, ночью штурмовался большевиками Зимний дворец. Крейсер «Аврора» и миноносцы обстреливали его со стороны Невы; солдаты и красногвардейцы осаждали его со стороны Главного Штаба.
Об участи Правительства ничего не известно. На все предложения сдаться оно ответило отказом. Пробравшимися по крыше во дворец матросами была сброшена бомба. Она разорвалась в комнате, неподалеку от того места, где заседали министры.
Пятый час вечера. Ничего не знаем. Судя по утренним газетам, Керенский успел уехать на фронт.
Зимний Дворец охраняется юнкерами и женским батальоном.
В чьих руках теперь власть?
Стало известно, что правительство вчера ночью арестовано и находится сейчас в Петропавловской крепости.
Тяжесть страшная на душе. Не жизнь, а кошмар какой-то.
Третьего дня не попал домой. Были разведены мосты и ночевал на службе.
Аркадий Столыпин, племянник премьер-министра П.А. Столыпина, журналист, поэт и художник, 23 года, ротмистр 17-го Нижегородского драгунского полка:
Калуга. Вчера вечером было общее собрание офицеров полка у Брандта; что-то подходящее для военного фильма времен «Войны и мира». Помещение Брандта в доме предводителя дворянства, много больших картин в золоченых рамах, тяжелые занавеси, канделябры, огромная люстра...
Вошел командир полка, все вытянулись со звоном шпор, затем сели обсуждать положение и наше к нему отношение. По-видимому, Петроград уже в руках большевиков, и сообщение с ним прервано. Днем было пленарное заседание полкового комитета и офицеров полка. Была вынесена резолюция - во всем поддерживать Временное правительство, «идущее в контакте с Центральным Комитетом Советов солдатских и рабочих депутатов». С трудом удалось избежать родной солдатскому сердцу (благодаря своей непонятности?) редакции «всецело поддерживать Временное правительство, постольку, поскольку оно идет в контакте» и т. д. Драгунам нашим невдомек, что выражение «постольку, поскольку» уместно в наши времена разве что на страницах юмористических журналов, а уж никак не рядом с выражением «всецело поддерживать». Затем разбирался вопрос о взаимоотношениях драгун и офицеров. Выяснилось, что соглашение возможно. Разногласия могут, правда, быть в области «классовой борьбы», но в полковой жизни будем друзьями. Проводилась мысль о необходимости борьбы с растущей анархией, могущей лишь затянуть войну и сорвать Учредительное собрание, которому мы все подчинимся. Говорилось и о необходимости победы над врагом «внешним» или, по крайней мере, о почетном мире «при условии активной обороны». Выходит, что победа над врагом, о которой только что говорилось, уже оставлена? Словом, сплошная керенщина.
Во время заседания пришли представители 2-го Кубанского казачьего полка и выразили готовность «головы сложить» (без «постольку, поскольку») за правительство. Казаки вызывающе спросили драгун: «А вы... пойдете с нами, да или нет?» Наши уцепились за Центральный Комитет солдатских и рабочих депутатов. Поднялись буря и гвалт. Сошлись на том, что у нас, мол, Комитет, а у казаков, мол, их Союз, а у тех и других Временное правительство, и потому будем друзьями.
Конечно, без вмешательства офицеров никакого соглашения не было бы.
Под конец кто-то решил сорвать народившуюся между драгунами и офицерами своего рода дружбу и предложил весьма провокационный вопрос: «Какого мнения настоящее собрание о генерале Корнилове?» Спасено было положение решением, что об этом должно быть вынесено постановление «высших инстанций». Хотел бы знать, что это значит? Судебное решение, что ли?
Только что получено известие, что крейсер «Аврора» стрелял по Зимнему дворцу и что почти весь гарнизон столицы на стороне большевиков.
Никита Окунев, 49 лет, служащий пароходства "Самолет", Москва:
26 октября. Вот плоды политики Керенского: властвовать медленно. Большевики разогнали Совет республики, захватили телеграф, государственный банк, Петроградское телеграфное агентство, Балтийский вокзал, освободили своих ранее арестованных товарищей и т. п.
Мы ждали сегодня прочитать в газетах, что в исполнение решения правительства большевицкие вожди арестованы, а тут, выходит, как бы т. Троцкий и К° не арестовали наших Вреправителей. Да и газеты «наши», то есть «Русские ведом.», «Русское слово», «Утро России», «Раннее утро» и более правые, - сегодня не вышли. Читаем произведения большевиков и меньшевиков, т. е. «Социал-демократ», «Известия советов», «Вперед», «Труд» и т. п. газеты.
В Петрограде вчера то правительство разведет и наведет мосты, то большевики, при помощи своей «красной гвардии», наведут или разведут эти мосты. О том, что отряд матросов и солдат с броневиками явился в Совет республики и разогнал его, сообщил Городской Голова В. В. Руднев во вчерашнем заседании Московской думы. Он же сказал, что были арестованы министры Карташев и Прокопович, но потом освобождены, и что Керенский выехал на фронт, а Н. М. Кишкин назначен командующим вооруженными силами Петрограда, оставшимися верными вреправительству. Керенский-то «в нужный момент» сбежал из Петрограда, что, должно быть, и есть: «более решительно» (см. его речь, записан. 25 окт.).
Московский Совет р. и с. д. хочет действовать в контакте с Петроградским советом, но Центральный комитет советов ведет другую линию, более приемлемую правительством и обществом. И что мятутся, окаянные?! До Учредительного собрания осталось менее трех недель. Подождали бы.
В Московском совете р. и с. д. постановили образовать революционный комитет из семи членов: Ломов, Смирнов, Усиевич, Муралов, Константинов, Николаев и Тейтельбаум. Кто эти люди - Бог их ведает, но они берут на себя в Москве высшую власть.
Сегодня впервые падал снег. Мороза нет. Туманно и сыро.
Юрий Готье, историк, академик, 44 года, директор Румянцевского м
Большевическое действие началось в Петрограде и в Москве провозглашением перехода власти к Советам] Р[абочих] Депутатов]. Это движение по внешним впечатлениям несколько иное, чем все предыдущие - никто ничего не знает, никто толком не осведомлен; в «революционной демократии» раскол, в войсках тоже; никому не хочется начинать первому - и та и другая сторона стоят одна против другой и чего-то выжидают, б. м., того, кто победит в Петрограде. Из Петрограда определенных известий нет, циркулируют всякие слухи, но какие из них соответствуют истине, какие нет - не разберешься. Читал лекцию на Высших женских курсах; курсистки на втором часе просили высказаться по моменту. Я наговорил им много пессимистических мыслей. В Музее ходили из утла в угол, потому что дело валилось из рук.