2 июля 1937-го года
в дневниках
Дневники дрейфующей станции "Северный Полюс-1"
Иван Папанин, 42 года, начальник станции:
2 июля.
Петр Петрович лег немного отдохнуть после двадцати четырех часов непрерывной деятельности; он хочет сегодня же обработать собранные пробы морской воды.
Мне приходится отсиживаться в тени, так как солнечные лучи вызвали очень сильное раздражение левого глаза; здорово режет, слезы текут...
Браточки надо мной смеются:
- Вот наш Дмитрич и заплакал!
Я старательно вытираю слезы, но они появляются вновь. Мог ли я думать, что меня так «сожжет» солнце на Северном полюсе!
Ширшов посмеивается:
- Дмитрич, ты же так мечтал о Мацесте... Зачем тебе она? У нас на льдине, оказывается, все прелести и радости предусмотрены.
С этим я согласен: льдина действительно оказалась довольно приветливой и гостеприимной. Я ответил:
- Ничего плохого про нашу льдину сказать нельзя... Она несет нас ровно и спокойно, щадит наши нервы, не волнует нас, вообще всячески заботится о нашем благополучном житье-бытье.
- Погоди, еще не настало время,- отозвался Женя.
- И это тоже, пожалуй, правда...
Теодорыч принял еще пятнадцать радиограмм: нас поздравляют с награждением. Даже старик, мой отец, прислал из Севастополя радиограмму.
Эрнст Теодорович разобрал свою палатку - технический склад, так как она разорвалась, заклеил дыры эмалитом. Завтра придется перенести ее в другое место, где нет воды, иначе могут отсыреть запасные части радиостанции.
Обилие воды на льдине помогло нам разрешить проблему водоснабжения. Теперь больше не нужно возиться с раскалыванием льда и превращением его в воду. Я выкопал в снегу колодец, из которого мы черпаем воду для кухни. Это дает возможность лишний раз умыться (мы этим себя не особенно балуем).
Петр Петрович записывает данные гидрологических наблюдений. Женя после ужина измеряет на генеральной карте, сколько миль нас пронесло дрейфом за все время с 21 мая - дня высадки на полюсе.
Его научные наблюдения по атмосферному электричеству дают очень интересные результаты, но Женя не торопится с выводами.
- Надо еще проверять и проверять,- говорит он.- В науке больше, чем где бы то ни было, нужна тройная проверка...
Получил телеграмму из Москвы о том, что у нас на дрейфующей станции «Северный полюс» создается партийнокомсомольская группа в составе члена партии И. Д. Папанина, кандидата в члены партии Э. Т. Кренкеля и комсомольца Е. К. Федорова. Я утвержден парторгом группы.
Надо принять в сочувствующие Петра Петровича Ширшова. Он об этом просит и заслужил вполне: показывает себя исключительно трудолюбивым, честным товарищем, любящим и знающим свое дело. Он будет стойким большевиком!
Эрнст Кренкель, 33 года, радист:
2 июля.
По натуре я человек непоседливый. Это мое свойств» успело проявиться и на льдине. Пожалуй, другой за всю свою жизнь не переменил бы столько квартир, сколько я за один только истекший месяц.
Без всякой грусти вспоминаю первое зеленое «здание» полюсной радиостанции. Недолго пришлось пробыть в этой зеленой палатке, но жизнь в ней запомнилась надолго. Сверху всегда капало. Ноги вытянуть было некуда, приходилось высовывать их на лед.
Счастливая жизнь в роскошном здании, возведенном из пластин, тоже была недолгой. Солнце с трудолюбием, достойным лучшего применения, упорно разрушало мое скромное счастье. По льдине, весело журча, побежали ручейки. Просачиваясь под снег они сбегались в мой домик. Я работал, подставив под ноги ящик. Мех быстро сырел. Становилось неуютно. Все же я не уходил из домика: думал - похолодает, подмерзнет и можно будет протянуть до темноты.
Однако теплая погода держалась более чем устойчиво, и подвальный этаж радиодома продолжал наполняться водой. Скоро на том месте, где я работал, образовался прекрасный бассейн. Одно время я подумывал даже, не поймать ли нерпу и не посадить ли ее в этот водоем, чтобы можно было впоследствии написать корреспонденцию о самом северном в мире зоологическом парке или о жизни нерпы в неволе. Но нерпы не появлялись, а работа не ждала. И вот я переехал на третью квартиру - в большую жилую палатку.
Мне отведен правый угол; в левом стоит посуда и какие-то ящики Ширшова. После мокрой квартиры в ледовом доме я на новом месте просто блаженствую. Там 'было холодно, сыро и неуютно. Здесь - тепло и сухо; лежат оленьи шкуры, аппаратура стоит на столике. А справа через иллюминатор падает свет.
Сегодня окончательно размяк снег вокруг так называемого технического склада. К тому же и палатку порвало. Занимаемся починкой.
К обеду Папанин сварил замечательный грибной суп. Прямо объедение. Мы все бисировали.
Дневники дрейфующей станции "Северный Полюс-1"
Иван Папанин, 42 года, начальник станции:
2 июля.
Петр Петрович лег немного отдохнуть после двадцати четырех часов непрерывной деятельности; он хочет сегодня же обработать собранные пробы морской воды.
Мне приходится отсиживаться в тени, так как солнечные лучи вызвали очень сильное раздражение левого глаза; здорово режет, слезы текут...
Браточки надо мной смеются:
- Вот наш Дмитрич и заплакал!
Я старательно вытираю слезы, но они появляются вновь. Мог ли я думать, что меня так «сожжет» солнце на Северном полюсе!
Ширшов посмеивается:
- Дмитрич, ты же так мечтал о Мацесте... Зачем тебе она? У нас на льдине, оказывается, все прелести и радости предусмотрены.
С этим я согласен: льдина действительно оказалась довольно приветливой и гостеприимной. Я ответил:
- Ничего плохого про нашу льдину сказать нельзя... Она несет нас ровно и спокойно, щадит наши нервы, не волнует нас, вообще всячески заботится о нашем благополучном житье-бытье.
- Погоди, еще не настало время,- отозвался Женя.
- И это тоже, пожалуй, правда...
Теодорыч принял еще пятнадцать радиограмм: нас поздравляют с награждением. Даже старик, мой отец, прислал из Севастополя радиограмму.
Эрнст Теодорович разобрал свою палатку - технический склад, так как она разорвалась, заклеил дыры эмалитом. Завтра придется перенести ее в другое место, где нет воды, иначе могут отсыреть запасные части радиостанции.
Обилие воды на льдине помогло нам разрешить проблему водоснабжения. Теперь больше не нужно возиться с раскалыванием льда и превращением его в воду. Я выкопал в снегу колодец, из которого мы черпаем воду для кухни. Это дает возможность лишний раз умыться (мы этим себя не особенно балуем).
Петр Петрович записывает данные гидрологических наблюдений. Женя после ужина измеряет на генеральной карте, сколько миль нас пронесло дрейфом за все время с 21 мая - дня высадки на полюсе.
Его научные наблюдения по атмосферному электричеству дают очень интересные результаты, но Женя не торопится с выводами.
- Надо еще проверять и проверять,- говорит он.- В науке больше, чем где бы то ни было, нужна тройная проверка...
Получил телеграмму из Москвы о том, что у нас на дрейфующей станции «Северный полюс» создается партийнокомсомольская группа в составе члена партии И. Д. Папанина, кандидата в члены партии Э. Т. Кренкеля и комсомольца Е. К. Федорова. Я утвержден парторгом группы.
Надо принять в сочувствующие Петра Петровича Ширшова. Он об этом просит и заслужил вполне: показывает себя исключительно трудолюбивым, честным товарищем, любящим и знающим свое дело. Он будет стойким большевиком!
Эрнст Кренкель, 33 года, радист:
2 июля.
По натуре я человек непоседливый. Это мое свойств» успело проявиться и на льдине. Пожалуй, другой за всю свою жизнь не переменил бы столько квартир, сколько я за один только истекший месяц.
Без всякой грусти вспоминаю первое зеленое «здание» полюсной радиостанции. Недолго пришлось пробыть в этой зеленой палатке, но жизнь в ней запомнилась надолго. Сверху всегда капало. Ноги вытянуть было некуда, приходилось высовывать их на лед.
Счастливая жизнь в роскошном здании, возведенном из пластин, тоже была недолгой. Солнце с трудолюбием, достойным лучшего применения, упорно разрушало мое скромное счастье. По льдине, весело журча, побежали ручейки. Просачиваясь под снег они сбегались в мой домик. Я работал, подставив под ноги ящик. Мех быстро сырел. Становилось неуютно. Все же я не уходил из домика: думал - похолодает, подмерзнет и можно будет протянуть до темноты.
Однако теплая погода держалась более чем устойчиво, и подвальный этаж радиодома продолжал наполняться водой. Скоро на том месте, где я работал, образовался прекрасный бассейн. Одно время я подумывал даже, не поймать ли нерпу и не посадить ли ее в этот водоем, чтобы можно было впоследствии написать корреспонденцию о самом северном в мире зоологическом парке или о жизни нерпы в неволе. Но нерпы не появлялись, а работа не ждала. И вот я переехал на третью квартиру - в большую жилую палатку.
Мне отведен правый угол; в левом стоит посуда и какие-то ящики Ширшова. После мокрой квартиры в ледовом доме я на новом месте просто блаженствую. Там 'было холодно, сыро и неуютно. Здесь - тепло и сухо; лежат оленьи шкуры, аппаратура стоит на столике. А справа через иллюминатор падает свет.
Сегодня окончательно размяк снег вокруг так называемого технического склада. К тому же и палатку порвало. Занимаемся починкой.
К обеду Папанин сварил замечательный грибной суп. Прямо объедение. Мы все бисировали.