2 июня 1942-го года
в дневниках
Всеволод Вишневский, писатель, 41 год, военный корреспондент центральных газет, Ленинград:
2 июня. ...Зашли ко мне член Военного совета и начальник ПУ... Рассказал им о своей работе. Пубалт просит писателей сделать до тридцати очерков-листовок о героях Балтийского флота. Поговорили об английских бомбежках и прочих новостях...
Немецкие налеты на форты Кронштадта - попытка минами блокировать форты, так как там, конечно, уменьшается боезапас (проведено до тысячи стрельб за десять месяцев войны), и немцы хотят помешать снабжению фортов новыми запасами.
У немцев ослабление деятельности под Ленинградом: по правому берегу Невы выпускают не полторы тысячи снарядов, не тысячу, а семьсот - это уже третий день. Подвоза не видно. В захваченных районах начата эвакуация русского населения; нетрудоспособных расстреливают. Луга объявлена военной зоной. Идет смена дивизий в Красном Селе и в Пушкине.
Ленинград благоразумно готовится ко всем вариантам. Районы города готовят боевой актив, будут строиться уличные укрепления...
С подъемом написал в «Правду» очерк «Белые ночи» - о Ленинграде и Кронштадте.
Георгий Князев, историк-архивист, 55 лет, Ленинград:
2 июня. 346[-й] день войны. Вторник. В Академии нужно было собрать 100 человек для отправки на трудовой фронт. С большим трудом уговорил т[ов]. Федосеева не включать Архив в этот список. У нас осталось на работе 5 человек!
Приводил в порядок хранилища Архива. Тороплюсь, тороплюсь... Осталось только четыре месяца, немногим более 100 дней.
Кончилось наше усиленное питание. Много было хлопот с троекратным беганьем в столовую М. Ф., но мы подкрепились. Теперь перешли опять на «комбинированное» питание. М. Ф. взвесилась; она потеряла до 20 килограммов.
Когда отдыхал у колонн нашего дома, мимо «галопом» промчались в райком партии т[ов.] Федосеев, Строганов, Смотрицкая и еще один партиец. Что-то экстренное, по-видимому, заставило их так спешить.
Война начинает принимать фантастически грандиозные размеры. Над Германией свыше 1000 бомбардировщиков в течение 90 минут сбросили 10 000 бомб. Объектом бомбардировки был Кёльн. Над ним стоит сплошной дым высотою в 15 тысяч футов... «Это является, - заявляет Черчилль, - предвестником того, что ожидает отныне германские города». В Америке будет изготовлено в 1942 году значительно больше 50-ти тысяч самолетов... Голова кружится от этих цифр... Но зато рождается полная уверенность в более быстром разгроме гитлеровской Германии, чем предполагалось ранее.
Вера Инбер, поэт, 51 год, Ленинград:
2 июня 1942 года. Академик Крачковский, востоковед, не уехал из Ленинграда, не желая оставить арабские рукописи. Он сказал: «Они погибнут без меня». И ему не пришло в голову, что он сам может погибнуть, оставшись с ними.
Всеволод Вишневский, писатель, 41 год, военный корреспондент центральных газет, Ленинград:
2 июня. ...Зашли ко мне член Военного совета и начальник ПУ... Рассказал им о своей работе. Пубалт просит писателей сделать до тридцати очерков-листовок о героях Балтийского флота. Поговорили об английских бомбежках и прочих новостях...
Немецкие налеты на форты Кронштадта - попытка минами блокировать форты, так как там, конечно, уменьшается боезапас (проведено до тысячи стрельб за десять месяцев войны), и немцы хотят помешать снабжению фортов новыми запасами.
У немцев ослабление деятельности под Ленинградом: по правому берегу Невы выпускают не полторы тысячи снарядов, не тысячу, а семьсот - это уже третий день. Подвоза не видно. В захваченных районах начата эвакуация русского населения; нетрудоспособных расстреливают. Луга объявлена военной зоной. Идет смена дивизий в Красном Селе и в Пушкине.
Ленинград благоразумно готовится ко всем вариантам. Районы города готовят боевой актив, будут строиться уличные укрепления...
С подъемом написал в «Правду» очерк «Белые ночи» - о Ленинграде и Кронштадте.
Георгий Князев, историк-архивист, 55 лет, Ленинград:
2 июня. 346[-й] день войны. Вторник. В Академии нужно было собрать 100 человек для отправки на трудовой фронт. С большим трудом уговорил т[ов]. Федосеева не включать Архив в этот список. У нас осталось на работе 5 человек!
Приводил в порядок хранилища Архива. Тороплюсь, тороплюсь... Осталось только четыре месяца, немногим более 100 дней.
Кончилось наше усиленное питание. Много было хлопот с троекратным беганьем в столовую М. Ф., но мы подкрепились. Теперь перешли опять на «комбинированное» питание. М. Ф. взвесилась; она потеряла до 20 килограммов.
Когда отдыхал у колонн нашего дома, мимо «галопом» промчались в райком партии т[ов.] Федосеев, Строганов, Смотрицкая и еще один партиец. Что-то экстренное, по-видимому, заставило их так спешить.
Война начинает принимать фантастически грандиозные размеры. Над Германией свыше 1000 бомбардировщиков в течение 90 минут сбросили 10 000 бомб. Объектом бомбардировки был Кёльн. Над ним стоит сплошной дым высотою в 15 тысяч футов... «Это является, - заявляет Черчилль, - предвестником того, что ожидает отныне германские города». В Америке будет изготовлено в 1942 году значительно больше 50-ти тысяч самолетов... Голова кружится от этих цифр... Но зато рождается полная уверенность в более быстром разгроме гитлеровской Германии, чем предполагалось ранее.
Вера Инбер, поэт, 51 год, Ленинград:
2 июня 1942 года. Академик Крачковский, востоковед, не уехал из Ленинграда, не желая оставить арабские рукописи. Он сказал: «Они погибнут без меня». И ему не пришло в голову, что он сам может погибнуть, оставшись с ними.