14 апреля. Юргис Балтрушайтис
Стихи посященные другу поэта, композитору А.Н. Скрябину [25 декабря 1871 (6 января 1872) - 14 (27) апреля 1915]. 2022-ой год - юбилейный год Александра Николаевича, апрель - месяц его памяти. По всей России проходят мероприятия, связанные с именем композитора.
ПАМЯТИ А.Н. СКРЯБИНА
Живой тоске не нужно больше слёз...
Глухим прибоем дышит у могилы
Ушедшего теченье пёстрых дней,
Но вещий дух, как радуга живая
В росе эемли, цветёт бессмертно в нас...
С тех пор, как плакал колокол угрюмый,
Уже глубоко мир преобразился
И трепетно - - до сердца своего -
Земля свои законы изменила,
И правит жизнью новая судьба.
Но в Нём, чья доля - прах в глухом гробу,
Не больше ли могучего деянья,
Чем в нас, свой жребий алчно создающих,
Тоскующих по солнце беззакатном,
Чтоб наконец был долог русский день?
И если б кто был послан отвалить
Тяжелый камень, гроб Его замкнувший,
Он в тёмном прахе Смерти не нашёл бы...
Почивший Зодчий в вечности воскрес
И ширит в жизни звёздное сиянье,
Стезю бессильных в мощь преображая...
Он с нами был средь трудной тени утра,
Он нам предрёк лазурь и глубь полудня,
Он будет нам вечернею звездой -
И в сиром сердце нет ненужных слёз!
14 апреля 1917
Два стихотворения из третьей книги стихов Ю. Балтрушайтиса, вышедшей после смерти поэта в 1944 году: "Лилия и серп", Париж: Ymca-Press. 1948.
УМЕРШЕМУ ДРУГУ
Памяти А.Н. Скрябина
Был колокол на башне, в храме вешнем,
Где явь земли свой жертвенник зажгла...
И он был отлит звону о нездешнем,
И пела в нём вселенская хвала...
И он пылал сердцам, как весть живая,
О тайнах мира в звёздном их цвету,
Своим псалмом впервые разрешая
Слепой земли глухую немоту.
Но в час, когда огонь преображенья
Коснулся праха всех земных дорог,
Не кончив чуда нашего рожденья,
Для райских песен колокол заглох...
Но нет, лишь ткань из тлена онемела,
Лишь бренный цвет увял средь смертных нив!
А вещий дух, не знающий предела,
В своём твореньи вечно будет жив...
И вновь, и вновь, лишь в строе звёздно-новом,
Воскреснет в людях в каждый вещий час
Пророк, что был для нас небесным зовом
И Вечности ответствовал за нас.
ПРЕДЧУВСТВИЕ
А. Скрябину
Пора признать! Не путь от тризны к тризне,
Где боль утрат меняет бледный страх,
Не плен в тени - великий жребий жизни,
А поздний день, светающий в веках...
В бреду страстей, в обмане их свершенья,
Людской душе, распятой в их игре,
Уже не раз потир Преображенья
Являл свой свет на звёздном алтаре...
Ещё велик раздор неутомимый
В земной пыли, где слышен лязг меча
И стон раба, в его неволе мнимой,
Где жажда смерти в слабом горяча...
Но миг борьбы в сердцах, до срока пленных,
И дрогнет прах, приемля звёздный зов,
Предсказанный в пророчествах священных
И в трепетном наитии певцов...
Посеян день, взошла и зреет нива,
И пенится несущий вечность вал -
Не жизнь лгала, сознанье было лживо,
Не зов был слаб, а смертный слух солгал...
Ниже приведенные стихи были написаны еще при жизни композитора, они были опубликованы во второй книге стихов Юргиса Балтрушайтиса "Горная тропа", М.: Скорпион, 1912. Я думаю, что будет уместно сопроводить стихи литовского поэта Балтрушайтиса картинами литовского художника Микалоюса Чюрлёниса (1875 -1911), Скрябин с Чюрлёнисом лично знаком не был, но он был на выставке картин художника, возможно, видел их у друга-поэта: Балтрушайтис в годы Первой Мировой позаботился о картинах М. К. Чюрлёниса, привезенных в Москву В. Чюрлёните-Каружене. Некоторое время картины находились на квартире Балтрушайтисов, которая превратилась в настоящий музей. Скрябин работы Чюрлёниса сильно впечатлили, но единогласного душевного отклика, похоже, не вызвали: "слишком призрачен, в нем нет настоящей силы, он не хочет, чтобы его сон стал реальностью". Может, и не хотел: Чюрлёнис ведь не зря многие свои картины назвал сонатами, фугами.
НЫНЕ И ПРИСНО
А. Скрябину
Всё, что трепещет иль дремлет
В тайном кругу бытия,
Строго от века объемлет
Мера моя.
Слитность и вздох одинокий,
Колос и цвет на лугy -
Смертные грани и сроки
Я стерегу.
Тот, кто в незнаньи беспечен,
Тот, кто прозреньем томим -
Каждый незримо отмечен
Знаком моим...
Правя земною игрою,
Вскинув-смиряя волну,
Я разрушаю и строю,
Сею и жну.
Солнце в светающем небе,
Искра в ночной тишине -
Каждый раскрывшийся жребий
Замкнут во мне.
Грянув, как молот суровый,
В вечном и тщетном бою,
Я расторгаю оковы,
Цепи кую.
Мука влекомых на плаху,
Ласка мгновений людских,
Все умолкает по взмаху
Крыльев моих!
ВОСХОЖДЕНИЯ
А. Скрябину
Плетусь один безлюдным перевалом,
Из света в свет - сквозь свет от вечных стен...
Неизреченно пламя в сердце малом
И тайный жар в душе неизречен!
Мгновения - как молнии... В их смене
Немеет вздох отдельности во мне...
И в смертной доле выше нет ступени,
И ярче нет виденья в смертном сне!
Ни жалобы, ни боли своевольной...
Ни ига зыбкой радости людской...
Лишь кроткий свет молитвы безглагольной,
И знание без мысли, и покой...
И снова дух, как пилигрим опальный,
Восходит в храм пророческой Молвы,
Где ширь земли - как жертвенник венчальный
Под звёздным кровом Бога синевы,-
И где, вне смерти, тает в кротком свете,
В жемчужных далях бездны золотой,
Вся явь вещей и бренный труд столетий,
Как легкий дым кадильницы святой...
ПРИЗЫВ
А. Скрябину
Сквозь пыль и дым, и шум и звон
Взвивайся, Дух, прервав свой сон,-
И, весь - дыхание зари,
Над смертным жребием пари!
Над суетой сердец людских
И чахлою любовью их,
Над всем, что - горечь, трепет, бой,
Теряйся в бездне голубой,
И в синеве, где меркнет цвет,
Где ни луны, ни солнца нет,-
У зыбкой грани смертных дней,
За рубежом ночных теней
Увидишь Ты запретный край,
Где зреет звёздный урожай,-
И - только пламя, только дух -
Рождаясь вновь, рождаясь вдруг,
Войдёшь, тоскуя и любя,
Во храм Изгнавшего тебя!
ВИДЕНИЕ
А. Скрябину
Мелькает некий Храм святой
Сквозь дым времён...
От мира огненной чертой
Он отделён...
Его святые алтари -
Как звёздный щит,
Где ярче утренней зари
Потир горит...
Всё пенье наших дум и слов,
Наш смертный жар,
В хвале его колоколов -
Один удар...
От слуха скованных в пыли
Их звон далёк...
И ропот дня и гул земли
Его облёк...
И вечность горьких ступеней,
Сквозь пыль, сквозь тьму,
Из мира скорби и теней
Ведёт к Нему.
И лишь ценою всех тревог,
Всех слёз, потерь,
Увидит мир Его порог,
Откроет дверь...
ДЫМ
А. Скрябину
В древнем храме Жертвы вечной,
Пред волхвом седым,
Ярко пламя, бесконечно
Реет лёгкий дым...
Точно зыбкий и ленивый
Бег часов и лет,
Льются синие извивы,
Зыбля тьму и свет...
Миг и век, струя святая
Длит свой ток живой,
Строясь к солнцу, рея, тая,
Слившись с синевой...
Носит в пламя Жрец упорный
Смолы и елей,
Воск и чаши крови чёрной,
И цветы полей...
В древнем храме вечной Дани,
Точно зыбь в волне,
Тает плоть, теряя грани
В жертвенном огне...
Реет пламя, неустанно
Зыбля свет и тьму,
Завершая мир, венчанный
В жертвенном дыму...
ПУТЬ К СИНЕВЕ
А. Скрябину
Thine are these orbs of light and shade Эти сферы света и тени - твои (англ.).
Tennyson Алфред Теннисон
В рассветную пору,
Сулившую вёдро,
Отцветшей, далёкой весной,
Беспечно и бодро -
По древнему бору -
Бродил я тропою лесной.
Был сон... Лишь на елях
И соснах, чьи ветки
Сплетались в шатры, в купола,-
Как трепет их редкий,
На плавных качелях
Качалась зелёная мгла...
И шёл я... И долог
Был час беззаботный,
Что сладко баюкал меня...
И сумрак дремотный
Тянулся, как полог,
Меж мной и безмерностью дня,
Лишь в полдень, нежданно,
Сквозь зыбь на осине -
От вихря, объявшего лес -
Полоскою синей,
И жутко и странно,
Мелькнула мне бездна небес...
Так снилось - так было...
И полдень и лето
Погасли у края стези...
И тщетно их цвета
В тревоге унылой
Ищу я вдали и вблизи...
Лишь слышу я шорох
Осенней печали,
Немолчной в заглохшем кругу...
И листья опали,
И мёртвый их ворох
Встречаю на каждом шагу...
И в мёртвом просторе,
Над серой дорогой,
Где глухо седеет трава,
Безмолвно и строго,
Как сонное море,
Раскрыла свой мир синева...
________________________
ПАМЯТИ А.Н. СКРЯБИНА
Живой тоске не нужно больше слёз...
Глухим прибоем дышит у могилы
Ушедшего теченье пёстрых дней,
Но вещий дух, как радуга живая
В росе эемли, цветёт бессмертно в нас...
С тех пор, как плакал колокол угрюмый,
Уже глубоко мир преобразился
И трепетно - - до сердца своего -
Земля свои законы изменила,
И правит жизнью новая судьба.
Но в Нём, чья доля - прах в глухом гробу,
Не больше ли могучего деянья,
Чем в нас, свой жребий алчно создающих,
Тоскующих по солнце беззакатном,
Чтоб наконец был долог русский день?
И если б кто был послан отвалить
Тяжелый камень, гроб Его замкнувший,
Он в тёмном прахе Смерти не нашёл бы...
Почивший Зодчий в вечности воскрес
И ширит в жизни звёздное сиянье,
Стезю бессильных в мощь преображая...
Он с нами был средь трудной тени утра,
Он нам предрёк лазурь и глубь полудня,
Он будет нам вечернею звездой -
И в сиром сердце нет ненужных слёз!
14 апреля 1917
Два стихотворения из третьей книги стихов Ю. Балтрушайтиса, вышедшей после смерти поэта в 1944 году: "Лилия и серп", Париж: Ymca-Press. 1948.
УМЕРШЕМУ ДРУГУ
Памяти А.Н. Скрябина
Был колокол на башне, в храме вешнем,
Где явь земли свой жертвенник зажгла...
И он был отлит звону о нездешнем,
И пела в нём вселенская хвала...
И он пылал сердцам, как весть живая,
О тайнах мира в звёздном их цвету,
Своим псалмом впервые разрешая
Слепой земли глухую немоту.
Но в час, когда огонь преображенья
Коснулся праха всех земных дорог,
Не кончив чуда нашего рожденья,
Для райских песен колокол заглох...
Но нет, лишь ткань из тлена онемела,
Лишь бренный цвет увял средь смертных нив!
А вещий дух, не знающий предела,
В своём твореньи вечно будет жив...
И вновь, и вновь, лишь в строе звёздно-новом,
Воскреснет в людях в каждый вещий час
Пророк, что был для нас небесным зовом
И Вечности ответствовал за нас.
ПРЕДЧУВСТВИЕ
А. Скрябину
Пора признать! Не путь от тризны к тризне,
Где боль утрат меняет бледный страх,
Не плен в тени - великий жребий жизни,
А поздний день, светающий в веках...
В бреду страстей, в обмане их свершенья,
Людской душе, распятой в их игре,
Уже не раз потир Преображенья
Являл свой свет на звёздном алтаре...
Ещё велик раздор неутомимый
В земной пыли, где слышен лязг меча
И стон раба, в его неволе мнимой,
Где жажда смерти в слабом горяча...
Но миг борьбы в сердцах, до срока пленных,
И дрогнет прах, приемля звёздный зов,
Предсказанный в пророчествах священных
И в трепетном наитии певцов...
Посеян день, взошла и зреет нива,
И пенится несущий вечность вал -
Не жизнь лгала, сознанье было лживо,
Не зов был слаб, а смертный слух солгал...
Ниже приведенные стихи были написаны еще при жизни композитора, они были опубликованы во второй книге стихов Юргиса Балтрушайтиса "Горная тропа", М.: Скорпион, 1912. Я думаю, что будет уместно сопроводить стихи литовского поэта Балтрушайтиса картинами литовского художника Микалоюса Чюрлёниса (1875 -1911), Скрябин с Чюрлёнисом лично знаком не был, но он был на выставке картин художника, возможно, видел их у друга-поэта: Балтрушайтис в годы Первой Мировой позаботился о картинах М. К. Чюрлёниса, привезенных в Москву В. Чюрлёните-Каружене. Некоторое время картины находились на квартире Балтрушайтисов, которая превратилась в настоящий музей. Скрябин работы Чюрлёниса сильно впечатлили, но единогласного душевного отклика, похоже, не вызвали: "слишком призрачен, в нем нет настоящей силы, он не хочет, чтобы его сон стал реальностью". Может, и не хотел: Чюрлёнис ведь не зря многие свои картины назвал сонатами, фугами.
НЫНЕ И ПРИСНО
А. Скрябину
Всё, что трепещет иль дремлет
В тайном кругу бытия,
Строго от века объемлет
Мера моя.
Слитность и вздох одинокий,
Колос и цвет на лугy -
Смертные грани и сроки
Я стерегу.
Тот, кто в незнаньи беспечен,
Тот, кто прозреньем томим -
Каждый незримо отмечен
Знаком моим...
Правя земною игрою,
Вскинув-смиряя волну,
Я разрушаю и строю,
Сею и жну.
Солнце в светающем небе,
Искра в ночной тишине -
Каждый раскрывшийся жребий
Замкнут во мне.
Грянув, как молот суровый,
В вечном и тщетном бою,
Я расторгаю оковы,
Цепи кую.
Мука влекомых на плаху,
Ласка мгновений людских,
Все умолкает по взмаху
Крыльев моих!
ВОСХОЖДЕНИЯ
А. Скрябину
Плетусь один безлюдным перевалом,
Из света в свет - сквозь свет от вечных стен...
Неизреченно пламя в сердце малом
И тайный жар в душе неизречен!
Мгновения - как молнии... В их смене
Немеет вздох отдельности во мне...
И в смертной доле выше нет ступени,
И ярче нет виденья в смертном сне!
Ни жалобы, ни боли своевольной...
Ни ига зыбкой радости людской...
Лишь кроткий свет молитвы безглагольной,
И знание без мысли, и покой...
И снова дух, как пилигрим опальный,
Восходит в храм пророческой Молвы,
Где ширь земли - как жертвенник венчальный
Под звёздным кровом Бога синевы,-
И где, вне смерти, тает в кротком свете,
В жемчужных далях бездны золотой,
Вся явь вещей и бренный труд столетий,
Как легкий дым кадильницы святой...
ПРИЗЫВ
А. Скрябину
Сквозь пыль и дым, и шум и звон
Взвивайся, Дух, прервав свой сон,-
И, весь - дыхание зари,
Над смертным жребием пари!
Над суетой сердец людских
И чахлою любовью их,
Над всем, что - горечь, трепет, бой,
Теряйся в бездне голубой,
И в синеве, где меркнет цвет,
Где ни луны, ни солнца нет,-
У зыбкой грани смертных дней,
За рубежом ночных теней
Увидишь Ты запретный край,
Где зреет звёздный урожай,-
И - только пламя, только дух -
Рождаясь вновь, рождаясь вдруг,
Войдёшь, тоскуя и любя,
Во храм Изгнавшего тебя!
ВИДЕНИЕ
А. Скрябину
Мелькает некий Храм святой
Сквозь дым времён...
От мира огненной чертой
Он отделён...
Его святые алтари -
Как звёздный щит,
Где ярче утренней зари
Потир горит...
Всё пенье наших дум и слов,
Наш смертный жар,
В хвале его колоколов -
Один удар...
От слуха скованных в пыли
Их звон далёк...
И ропот дня и гул земли
Его облёк...
И вечность горьких ступеней,
Сквозь пыль, сквозь тьму,
Из мира скорби и теней
Ведёт к Нему.
И лишь ценою всех тревог,
Всех слёз, потерь,
Увидит мир Его порог,
Откроет дверь...
ДЫМ
А. Скрябину
В древнем храме Жертвы вечной,
Пред волхвом седым,
Ярко пламя, бесконечно
Реет лёгкий дым...
Точно зыбкий и ленивый
Бег часов и лет,
Льются синие извивы,
Зыбля тьму и свет...
Миг и век, струя святая
Длит свой ток живой,
Строясь к солнцу, рея, тая,
Слившись с синевой...
Носит в пламя Жрец упорный
Смолы и елей,
Воск и чаши крови чёрной,
И цветы полей...
В древнем храме вечной Дани,
Точно зыбь в волне,
Тает плоть, теряя грани
В жертвенном огне...
Реет пламя, неустанно
Зыбля свет и тьму,
Завершая мир, венчанный
В жертвенном дыму...
ПУТЬ К СИНЕВЕ
А. Скрябину
Thine are these orbs of light and shade Эти сферы света и тени - твои (англ.).
Tennyson Алфред Теннисон
В рассветную пору,
Сулившую вёдро,
Отцветшей, далёкой весной,
Беспечно и бодро -
По древнему бору -
Бродил я тропою лесной.
Был сон... Лишь на елях
И соснах, чьи ветки
Сплетались в шатры, в купола,-
Как трепет их редкий,
На плавных качелях
Качалась зелёная мгла...
И шёл я... И долог
Был час беззаботный,
Что сладко баюкал меня...
И сумрак дремотный
Тянулся, как полог,
Меж мной и безмерностью дня,
Лишь в полдень, нежданно,
Сквозь зыбь на осине -
От вихря, объявшего лес -
Полоскою синей,
И жутко и странно,
Мелькнула мне бездна небес...
Так снилось - так было...
И полдень и лето
Погасли у края стези...
И тщетно их цвета
В тревоге унылой
Ищу я вдали и вблизи...
Лишь слышу я шорох
Осенней печали,
Немолчной в заглохшем кругу...
И листья опали,
И мёртвый их ворох
Встречаю на каждом шагу...
И в мёртвом просторе,
Над серой дорогой,
Где глухо седеет трава,
Безмолвно и строго,
Как сонное море,
Раскрыла свой мир синева...
________________________