30 марта. Из воздуха, света и влаги
Фото Сергея Прянечникова "Жемчужина", 1999.
Между севером и югом зеркало воды,
Вот такая расписная местная весна!
Я опять смотрю с испугом на свои следы,
Там, где воду распинают шрамы от весла.
Я вдыхаю воздух древний посреди Нерли,
Небо как мишень пробито птицами, и вот
Мимо нежилой деревни, брошенной земли
Плоскодонное корыто медленно плывёт.
А внизу вздыхают рыбы, просятся в котёл,
Но на ловлю мы забили в этот странный час...
Всё равно, кто убыл-прибыл и чего хотел -
Мы проплыли, и забыли эти воды нас.
30 марта 2012 года, Ян Бруштейн, yanb.
Живу себе, себе же потакая,
И жизнь моя, как легкий ветерок,
Который мед венгерского Токая
Смешал с вином нехоженых дорог.
Дороги к нам приходят на порог
И вдаль зовут, туда же убегая,
А мне судьба мерещится другая,
Я сам себе, как говорится, бог.
И не идти проторенной тропою,
И не звучать простуженной трубою,
И не писать по замыслу зевак,
Но просто знать, что все еще случится,
Взойдет трава, расправит крылья птица,
И будет не иначе - только так!
30 марта 2011 года, Михаил Рахунов, «Токай».
Всё соткано из воздуха и влаги,
Из воздуха и запаха листвы,
Из лезвия, и камня, и бумаги,
Колен ордынских и обратной тяги,
Из уксуса, шербета и халвы -
Ты скажешь - свет, а возникают - тени,
Зияния на уровне плетений,
На месте задыхания - петля,
Не рвётся - потому что неделимо,
И - точно влага соткана из дыма -
Блистает новым платьем короля.
Где скомкано, где смято - незаметно, -
Так галочки из вырезки газетной
Осыпавшись, не помнят - почему
Их ставили, небрежно или жёстко, -
У воздуха ни троп, ни перекрёстка,
Одна вода тоскует по клейму
Свидетельства о тщетности усилий,
О некой разновидности идиллий,
Где к воздуху добавились огни,
Где, падая, листва оцепенела,
Поскольку ничего, помимо мела,
Не выросло до статуса родни -
Чем пишем - если влага - криптограмма,
И вся добыча - треснувшая рама,
Чернильных пятен меньше, чем дерев,
И пристальность расплывчата, нечётка,
И колет, как сапфировая щётка,
И воздух остывает, замерев.
30 марта 2014 года, "Вязь", Илья Будницкий, budnitsky.
А ночью таял снег - всевластно, повсеместно.
И не было ясней того, что неизвестно:
Что значит этот всхлип и шорох и движенье?..
Мы спали. А земли текло преображенье.
Мы спали, а весна дышала, наступавши.
И порыхлевший наст с корявой черни пашни
Сползал, как полотно с морщин мемориала.
А в воздухе одно дрожало и дышало -
То музыка жила как предопределенье!
Энергией была и сутью обновленья:
Капели беглый ритм, свобода перехода,
И перезвон корыт, оставленных у входа,
И трепетность - ничья! - дыханьем, дрожью, тенью.
И первый звук ручья за каплю до рожденья...
Мы спали. А во сне - пришло и наступило.
А ночью таял снег!.. Да так ли это было?
Мы встанем. Белый свет - колышется стеною.
Мы ступим. Милой след - залит голубизною.
И - сырость тополей. И - чёртики в оконцах.
И - дух парных полей, зыбящихся от солнца!.
...Да-да. Но дня разбег был этаким едва ли.
Ведь ночью таял снег - всю ночь, пока мы спали.
30 марта 2015 года, Владимир Берязев, beryazev