*13-14 января. Последний праздник Новогодия*
В. Рюдберг. Рассказ о том, что случилось с Виггом накануне Рождества
Сверкающий твердый наст покрывал огромную вересковую пустошь, на которой, сколько хватало глаз, виднелось только одно человеческое жилище - старый серый домик.
Проезжая мимо домика, иной богатый путешественник думал: жить здесь, длжно быть, нерадостно. Место казалось пустынным даже летом, тут не поспоришь. Вереск и валуны, сухой кустарник и сосенки везде, куда доставал глаз. Но сам домик стоял на хорошем месте. Поросшие мохом бревенчатые стены не были гнилыми и не пропускали холод и ветер. Гордо высилась печная труба, а крыша, летом вся в желтых и зеленых цветах, походила на зеленый бархат. На клочке земли перед домом росли картошка, морковь и капуста, а у изгороди - маки, колокольчики и розы. Там же была яблоня, а под ней - скамеечка. На окнах висели занавески - всегда белые. Домик и земля принадлежали матушке Гертруде; она жила здесь с сынишкой по имени Вигг.
Рано утром матушка Гертруда ушла в неблизкий городок за покупками. Сейчас солнце уже клонилось к закату, а она все еще не вернулась. Вигг был в доме один. За весь день он ни разу не слышал, чтобы зазвенел колокольчик; никто не проезжал мимо домика.
Вигг забрался на стул, встал на колени, положил локти на стол и стал смотреть в окно. Окон было четыре; три заросли ледяными цветами, а на четвертое он подышал, и лед растаял. Мальчик ждал, когда вернется матушка Гертруда - с пшеничным хлебом, пряниками и нарядными свечками, ведь сегодня сочельник, - но ее все еще не было. Солнце уже зашло, и облака на горизонте горели розами. Снег на пустоши стал красноватым. Скоро все краски смешались в холодную красно-синюю, и праздник угас.
В домике стало еще темнее. Вигг подошел к печке, где стыли несколько подернувшихся пеплом угольков. Было так тихо, что когда его деревянные башмаки простучали по полу, мальчик подумал, что этот стук слышен по всей пустоши. Он сел к печке и задумался, будут ли у пряничных зверушек, которых он так ждал, головки с золочеными рогами и четыре ноги. А бывает ли Рождество у снегирей и зябликов?..
*
Трудно сказать, сколько Вигг так просидел, когда послышался звон колокольчика. Мальчик подбежал к окну и прижался носом к стеклу, чтобы рассмотреть, кто это - ибо матушка Гертруда не каталась с бубенцами.
Вдалеке по снегу двигалось что-то черное. Оно приближалось, приближалось, и все громче и радостнее звенели колокольчики.
Кто это там? Проезжий уже не держится дороги, а мчит прямо через пустошь! Вигг хорошо знал, где проходит дорога - летом мальчик собирал чернику и бруснику и бродил везде, иногда довольно далеко от дома. Вот бы покататься так, с бубенцами, и править самому! Не успел Вигг подумать об этом, как возок на полозьях остановился перед окном.
Это были сани, запряженные четырьмя лошадками меньше жеребят. Они остановились, потому что сидевший в санях крепко натянул вожжи, но не стали спокойно, чтобы отдохнуть, - они фыркали, ржали, встряхивали гривами и рыли копытами снег.
«Не озорничай, Рапп! Спокойно, Снапп! Нетт, успокойся! Летт, веди себя как следует!» - покрикивал странный гость. Потом он вылез из возка и направился к окну.
Вигг ни разу в жизни не видел никого, кто был бы похож на приезжего (но не так много народу он и видел). Лицо маленького, под стать лошадкам, старичка было покрыто морщинами, а борода напоминала мох, что растет на крыше. Одет старичок был в меховую шубу до пят. В одном углу рта торчала коротенькая трубка, из другого вился дымок.
«Добрый вечер, курносый!» - сказал старичок.
Вигг схватился за нос и ответил: «Добрый вечер».
«Есть кто-нибудь дома?» - спросил старичок.
«Вы же видите - я дома!».
«Верно, ты прав. Глуповато я спросил. Но у тебя тут так темно, а ведь сегодня сочельник».
«У меня будут праздничные свечи, когда матушка вернется. Настоящие праздничные свечи, вот».
«Ага, а матушка Гертруда все еще не вернулась и ты, должно быть, просидел один довольно долго. Не боишься?»
«Я шведский мальчик», - ответил Вигг. Этому присловью он научился у матушки Гертруды.
«Шведский мальчик, - повторил старичок, потер руки в меховых варежках и вытащил трубку изо рта. - Послушай, чудачина, да ты знаешь, кто я?»
«Нет, - ответил Вигг, - а ты знаешь, кто я?»
Старичок стащил с себя меховую шапку, поклонился и сказал: «Я имею честь беседовать с Виггом, богатырем, который с недавних пор не носит больше коротких штанишек, героем, которого не напугать и самой длинной тенью. Ты Вигг, а я - рождественский гном. Не имею ли я чести быть знакомым с тобой?»
«О, ты рождественский гном? Так ты очень добрый! Матушка часто рассказывает о тебе».
«Спасибо на добром слове! Однако насчет доброты - это как сказать. Хочешь прокатиться со мной?»
«Хочу, но мне нельзя - вернется матушка, а меня нет, что тогда?»
«Обещаю тебе, что ты будешь дома до того, как она вернется. Баба держит свою торбу, а мужик - свое слово. Пошли!»
Вигг выскочил на улицу. Но как там холодно - и какая легкая на Вигге одежонка! Грубая суконная рубаха была коротка, а деревянные башмаки протерли дыру на чулках, и без того не один раз чиненных матушкой Гертрудой. Гном закрыл дверь, втащил Вигга в сани, закутал его полостью, дунул мальчику в нос табачным дымом, так что тот чихнул, и - вжжж! - сани понеслись.
*
Рапп и Снапп, Нетт и Летт мчались по снегу, как молния, и звон серебряных колокольчиков раздавался над пустошью, словно звонили во все небесные колокола.
«Можно мне править?» - спросил Вигг.
«Нет, у тебя мастерства не достанет», - сказал гном.
Вскоре пустошь осталась позади, и они въехали в темный лес - про него матушка Гертруда говорила, что деревья там такие высокие, что их ветки цепляются за звезды. Между стволами мелькал иногда огонек какого-нибудь жилья. Гном остановил свою упряжку возле небольшого хутора.
Между камнями фундамента просунулась голова с двумя горящими глазами, которые уставились на старичка. Это был домовой, согнувшийся в учтивом поклоне. Рождественский гном в ответ приподнял шапку и проговорил:
«Снок, Снок Рингельёрт,
Отвечай, как дом живет?»
Гном ответил:
«Частый гость усердье здесь:
Три коровы, лошадь есть».
«Это немного, - заметил карлик, - но гораздо важнее, что хозяин с хозяйкой усердны. Они начинали с пустыми руками, а ведь им нужно поддерживать своих родителей. Ну, а как ухаживают за коровами и лошадью?»
«Хлев чист, подойник полон,
А конек стоит веселый».
«Еще скажи, Снок Рингельёрт: что ты думаешь о детях, которые здесь живут?»
Домовой ответил:
«Красивая дочка, веселый мальчишка,
Характером, правда, спокойный не слишком,
Но дочка послушна и кротка, малышка».
«Они получат подарки, - объявил гном. - Спокойной ночи, Снок Рингельерт! Добрых рождественских снов!»
«Доброй ночи, Раппе и Снаппе!
Доброй ночи, Нетте и Летте!
И тебе доброй ночи, лучший на свете!» - проговорил домовой и спрятался.
В санях, за сиденьями, стоял сундук. Открыв его, старичок вытащил множество разных разностей - азбуку и перочинный ножик для мальчика, наперсток и молитвенник для девочки, моток пряжи, гребень и ткацкий челнок для матери, календарь и часы для отца и по паре очков для дедушки и бабушки. Но в сундуке было не только это; Вигг увидел горы чего-то, чего не мог рассмотреть. «Это благие пожелания и благословения», - пояснил гном. Потом они с Виггом подкрались к дому. Обитатели его сидели у пылающего очага, и отец читал из Библии о рождении Иисуса. Гном тихо и незаметно сложил свои дары у двери и вместе с Виггом вернулся к саням. И снова они понеслись через темный лес.
«Я очень люблю дитя, о котором они читали, - сказал гном, - но не могу отрицать, что мне симпатичен и старый Тор из Трудвангара».
«Кто это - старый Тор из Трудвангара?» - спросил Вигг.
«Один славный парень, он мне дальняя родня, - пояснил карлик. - Со злыми людьми он был крут: рубил их своим топором. Но честных и мужественных любил, и усердных работников тоже. Больше всего он походил на крестьянина, который старательно возделывает свою землю и воспитывает сметливых сыновей. Когда стране грозила опасность, Тор из Трудвангара бросал крестьянам клич: вперед, ребята! - они брали мечи и щиты, спускались с гор и приходили из долин, и враг не мог устоять против них. Ты тоже вырастешь смелым парнем, Вигг».
«Это ясно», - отозвался Вигг.
«Но теперь, - сказал гном, - Тор положил свой топор к ногам младенца Иисуса - он решил, что лучше действовать добрым примером».
*
В следующий раз карлик остановился возле гумна на крестьянском подворье.
С гумна доносился глухой размеренный стук, похожий на удары, но его заглушал ручей, споривший с камнями и корнями елей. Гном постучал в дверь, и она распахнулась. За дверью оказались два забавных человечка с кустистыми бровями, круглыми детскими щечками, в красных колпачках и серых рубашках. Они молотили в свете фонаря, да так, что пыль стояла столбом.
Карлик поклонился и сказал:
«Домо-, домо-, домовые,
Вы еще не утомились?»
Человечки ответили, продолжая молотить:
«Тикают часы, тик-так,
Полон ток, чист чердак».
«Но в сочельник можно и отдохнуть», - напомнил карлик.
Домовые возразили:
«Каждый день, каждый час
Золото для нас припас».
«Помните, как и где мы должны встретиться?»
Домовые кивнули:
«В зале перед королем.
До свиданья, милый гном!»
Карлик открыл сундук, набрал полные пригоршни подарков и просыпал их над отцом, матерью и детьми, жившими на хуторе. Среди подарков было ружье - ведь мужчине нужно оружие, чтобы защищать свою родину.
Так они ездили от дома к дому, от хутора к хутору. Больше всего Виггу понравилась усадьба священника - он даже заглянул в окно. В комнате сидел старый отец священника, которого Вигг узнал без труда - тот не раз бывал в домике на пустоши и слушал, насколько Вигг преуспел в изучении азбуки, кладя руку мальчику на голову. Жену пастора и его хорошеньких дочек Вигг тоже узнал - ведь они так добры к матушке Гертруде. Гном тоже любил это место, ибо там жили люди, которые любили друг друга, были ласковы к животным и хотели, чтобы все были счастливы.
Домовой, живший в усадьбе священника, вышел из сарая и поздоровался со старичком. «Здесь все хорошо», - сказал карлик.
«Да, прекрасно, - ответил домовой, - но все же у меня есть одна жалоба».
«Что ж, послушаем!»
«Гримма, наша телушка, летом очень грустила, когда ее перестали поить молоком:
«Гримма у грядки плачет:
Молоко моей матушки
Другим досталось.
Брожу я где-то
Все долгое лето,
С животом пустым
По холмам крутым.
Не хочет малышка в спокойствии тихом щипать траву;
Я хочу молока к рождеству,
Ведь Гримма еще так мала, так мала!»
«А как Гримма теперь поживает?» - спросил гном.
«Ест сено наперегонки с остальными коровами и так растолстела, что прямо лоснится».
«Тогда жаловаться не на что», - заметил карлик.
«Я тоже так думаю, но я обещал ей, что передам тебе ее жалобу».
«Обещания надо сдерживать, в этом ты прав, - сказал рождественский гном. - А теперь прощай, домовой пасторской усадьбы. Мы скоро встретимся».
По пути карлик и Вигг встретили в лесу гнома, который брел надувшись и с хмурым видом.
«Куда направляешься, приятель?» - спросил карлик.
«Я подошвы протираю,
Чтоб найти других хозяев», - ответил гном.
«Отчего так?» - спросил карлик.
Домовой угрюмо ответил:
«Муж выпивоха,
Жена неумеха,
Непослушны злые дети -
Хуже дома нет на свете».
«И все же попытайся остаться там еще на год, - попросил карлик, - ведь с тобой уйдет последний мир из этого дома. Как знать, может, дела пойдут на лад, и я приеду с подарками в следующем году».
«Ну ладно, если ты просишь», - ответил домовой и повернул назад.
*
Вскоре гном остановил упряжку возле большого дома, в котором светилось множество окон. «Здешним жителям достанется множество подарков», - сказал карлик и открыл свой сундук.
Вигг поразился роскоши, которую увидел: здесь были браслеты и ожерелья, брошки, красивые пряжки, шелк и бархат. Все сверкало - золото, серебро, драгоценные камни. Мальчик увидел искусственные цветы и понюхал их, но они ничем не пахли. А потом он увидел накладные локоны и накладные косы, которые удивили его больше всего.
«Что это?» - спросил он.
«Рыболовные снасти, - ответил гном и подмигнул. - При помощи всего этого барышни ловят рыбку».
«А это что? - спросил Вигг и указал на золотую цепь, которую владелец усадьбы стал бы носить на пиджаке.
«Это тоже рыболовная снасть», - ответил карлик.
Этот Вигг не совсем понял - из всех рыболовных снастей он знал только удочку.
Карлик сунул абрикосовую косточку Виггу в карман рубахи, и мальчик стал невидимым. Они подошли к широкой лестнице, возле которой столпились любопытные батраки.
Вошли в огромную комнату с люстрой. Там зевали какие-то женщины, а барышни рассматривали цветные картинки, которые представлялись им самым важным делом в их земной жизни: как одеваются в Париже. В полудреме, сцепив руки на животе, хозяин размышлял, какой он образованный человек: в юности учил латынь и с тех пор забыл все, что выучил.
Его родитель, старый присяжный заседатель, был, наоборот, человеком необразованным - он едва мог прочесть Библию и сборник законов и к тому еще немного, но он, бедняга, никогда не учился латыни, так что ему нечего было забывать.
Гном отдал подарки, которые были приняты прохладно - все, кроме звезды. Когда карлик протянул ее и сказал, что это подарок хозяину от короля, тот вскочил, разулыбался, принялся кланяться и говорить о великодушии короля и своей собственной незначительности. Потом он пошел в соседнюю комнату, где, как он думал, его никто не видит, встал перед зеркалом и повесил звезду себе на грудь; затем он - раз-два-три - подпрыгнул, сделал то, что барышни назвали бы «батман», и сказал себе: цель моей жизни достигнута; будь послушным мальчиком - и ты получишь заслуженный подарок.