Семейная реликвия: прошу помощи клуба знатокоff
Meine kameraden! Экий, я вам доложу, камуфлет.
Вот чего это такое, если общая длина «изделия» 64 см, а длина клинка - 43.
1. Клинок в ножнах
2. Обнажённый клинок
Чуток предыстории. В нашем богоспасаемом граде Рига есть у меня давняя подруга Илзе.
Она профессиональный лингвист. В нашей Полицейской академии, пока её не грохнули (пока не грохнули Академию, а не Илзе, разумеется), она учила меня латышскому языку. А заодно и других преподавателей, для которых латышский не был родным. Времена были весёлые - 1992-й и пяток последующих лет. Русских, украинцев, белорусов и татар, не ведающих латышского, в МВД молодой Латвийской Республики было ещё много. А тут - Закон о государственном языке. Это вам не Украина, где министр «внудел» по сю пору говорит исключительно на русском. Впрочем, как тут ни вспомнишь шестое поучение Лао Цзы: «Истинно благородный муж не пренебрегает корнями!»
Короче, Илзе добрый десяток лет облатышивала наш латышский, терпеливо объясняя, что, например, выражение «какого хрена» никак не катит, поскольку хрен (по-латышски «маррутки»), употребляется только во множественном числе и означает исключительно приправу к сочно зажаренной свинине и пиву. Да и «не катит» можно забыть, поскольку катиться может лишь нечто катящееся - колесо, например.
В конце-концов самоотверженные усилия Илзе увенчались успехом: наш латышский язык стал вполне воспринимаем на слух.
Однако, к делу.
3. Номер
Ну-с, так вот-с. Как ни крути, а у каждого из нас есть биография купно с происхождением предков. Разбираясь со своими, Илзе остановилась на деде. Антон Иванович, как писали тогда, или Антонс Янович, как стали писать чуть позже, родился то ли в 1877-м, то ли в 1879 году (книги церквей католической Латгалии дают некоторое расхождение). А когда в 14-м годе наш общий царь что-то не поделил с кайзером, пришла 36-летнему Антонсу повестка о призыве в армию. Илзе мне пишет: Tajā mana vectēva iesaukuma lapā minēts, ka viņš tiek iesaukts no Vitebskas guberņas Rēzeknes aprinķa Varaklānu pagasta 1914.gada 1.septembrī. T.е.: В этой дедовой повестке сказано, что он призывается из Витебской губерии, Резекненской волости, Вараклянского уезда 1 сентября 1914 года.
Тут Илзе чуток ошиблась: не было тогда Резекне, была Режица. Так её даже Рудель назовёт, когда его Ju-87 будет там базироваться в 1941-м.
Но вернёмся в 1914-й. Военная судьба: бои идут в Прибалтике, а наш великовозрастной новик (новобранец) Антонс попадает на Дальний восток.
4. Номер крупно
В семье Илзиного деда как-то мало говорили о том где и кем ему довелось служить. Глухо звучало лишь, что «был он в артиллерии и были у него какие-то дела с японцами». Япония тогда с Россией не воевала, а даже помогала, например продала свои 6,5-мм винтовки «арисака», которыми через несколько лет красные вооружат свою Первую конную армию товарища Будённого, красных латышских стрелков и других товарищей.
5.
Красные латышские стрелки… нет, это к нам не относится.
В феврале 1917 года, в самый разгар дедова дальневосточного сидения, царя, как известно, «свергли». В смысле - заистеривший Николай Второй подписал отречение, поскольку «вокруг одно предательство». Антонсу Яновичу и его сослуживцам предложили служить новым властям, однако он, нахлебавшись к своему сороковнику уже всего «досыти», заявил агитаторам: я де раз присягал царю, а теперь его нет - потому нет и присяги, иду домой.
И ушёл.
До дома добирался, не приставая ни к белым ни к красным, южным маршрутом - солдат везли на чьих-то там кораблях мимо Индии в Европу. Где высадили - семье неизвестно, как добрёл до Латвии - тоже.
Но с собой принёс вот эту штуку, которую я на вопрос Илзе охарактеризовал как «артиллерийский бебут, которым вооружались расчёты орудий».
Сейчас мы на пару выясняем анабазис Антоновых похождений и были бы благодарны за подсказку.
Сам дед по себе оставил несколько противоречивых документов, в которых его данные излагаются по-разному.
В одних он
Antons Broks или Ontons Broks
В других
Antons Broka-Repša
Дело, короче, пока тёмное.
Но не зря ж мы преподавали в грохнутой Полицейской Академии - ищем-с.
P.S. Если у кого возникнет вопрос о «холодном оружии», спешу успокоить: из Уголовного кодекса Латвии сие понятие беспощадно удалено. Есть «орудие совершение преступления», каковым может быть хоть кухонный нож, хоть отбитое горлышко бутылки, хоть кирпич. Поэтому в небытие ушли такие не характерные для населения Латвии составы, как «изготовление, хранение и ношение холодного оружия». Привёз из Ватикана алебарду швейцарского гвардейца - таскай с собой по улицам на здоровье, смеши честной народ.
Ну и закончу вопрос про «бебут» своим дедом Янисом. Он, как и Илзин дед Антонс, был латышом - и тоже был призван в царёво войско воевать с колбасниками. Но попал сходу то ли к Самсонову, то ли к Ренненкампфу - аккурат под восточно-прусскую раздачу и оказался в немецком плену. Германия вышла из войны в 1918-м, а мой дед Янис вернулся в Россию, в родное латышское село Гайсма («Рассвет»), что у станции Старая Торопа Тверской губернии в 1920-м. Вернулся не просто так, а хорошо и добротно одетый, в модном пальте, на плече же нёс новёхонькую двустволку «зауэр», тут же ставшую предметом зависти мужиков со всей округи. Илзин дед Антон дожил в Латвии до 1947 года, а мой - лишь до 1937-го, когда и сгинул в нашей родной советской тюрьме по обвинению в «агитации против раннего сева в районе льна-долгунца». Мой отец, многие годы спустя, нашёл то уголовное дело, в котором первым документом после постановления о возбуждении и принятии к производству был донос соседа - с фамилией и подписью. Никаких последствий дальше не было, поскольку доноситель к тому времени превратился в старую развалину и мало что вообще соображал.
Это мой дед Янис, а вот фотографию Илзиного деда достать не удалось.
Кстати, прям'тебе иллюстрация к посту - БЕБУТЫ!
Только что нашёл! Тут те и отречение, тут те и ножички в большом выборе.
Пришла-таки на нашу землю свобода и демократия - и без бебутов стало никак нельзя.
Так что про Антонса всё сходится.
Вот чего это такое, если общая длина «изделия» 64 см, а длина клинка - 43.
1. Клинок в ножнах
2. Обнажённый клинок
Чуток предыстории. В нашем богоспасаемом граде Рига есть у меня давняя подруга Илзе.
Она профессиональный лингвист. В нашей Полицейской академии, пока её не грохнули (пока не грохнули Академию, а не Илзе, разумеется), она учила меня латышскому языку. А заодно и других преподавателей, для которых латышский не был родным. Времена были весёлые - 1992-й и пяток последующих лет. Русских, украинцев, белорусов и татар, не ведающих латышского, в МВД молодой Латвийской Республики было ещё много. А тут - Закон о государственном языке. Это вам не Украина, где министр «внудел» по сю пору говорит исключительно на русском. Впрочем, как тут ни вспомнишь шестое поучение Лао Цзы: «Истинно благородный муж не пренебрегает корнями!»
Короче, Илзе добрый десяток лет облатышивала наш латышский, терпеливо объясняя, что, например, выражение «какого хрена» никак не катит, поскольку хрен (по-латышски «маррутки»), употребляется только во множественном числе и означает исключительно приправу к сочно зажаренной свинине и пиву. Да и «не катит» можно забыть, поскольку катиться может лишь нечто катящееся - колесо, например.
В конце-концов самоотверженные усилия Илзе увенчались успехом: наш латышский язык стал вполне воспринимаем на слух.
Однако, к делу.
3. Номер
Ну-с, так вот-с. Как ни крути, а у каждого из нас есть биография купно с происхождением предков. Разбираясь со своими, Илзе остановилась на деде. Антон Иванович, как писали тогда, или Антонс Янович, как стали писать чуть позже, родился то ли в 1877-м, то ли в 1879 году (книги церквей католической Латгалии дают некоторое расхождение). А когда в 14-м годе наш общий царь что-то не поделил с кайзером, пришла 36-летнему Антонсу повестка о призыве в армию. Илзе мне пишет: Tajā mana vectēva iesaukuma lapā minēts, ka viņš tiek iesaukts no Vitebskas guberņas Rēzeknes aprinķa Varaklānu pagasta 1914.gada 1.septembrī. T.е.: В этой дедовой повестке сказано, что он призывается из Витебской губерии, Резекненской волости, Вараклянского уезда 1 сентября 1914 года.
Тут Илзе чуток ошиблась: не было тогда Резекне, была Режица. Так её даже Рудель назовёт, когда его Ju-87 будет там базироваться в 1941-м.
Но вернёмся в 1914-й. Военная судьба: бои идут в Прибалтике, а наш великовозрастной новик (новобранец) Антонс попадает на Дальний восток.
4. Номер крупно
В семье Илзиного деда как-то мало говорили о том где и кем ему довелось служить. Глухо звучало лишь, что «был он в артиллерии и были у него какие-то дела с японцами». Япония тогда с Россией не воевала, а даже помогала, например продала свои 6,5-мм винтовки «арисака», которыми через несколько лет красные вооружат свою Первую конную армию товарища Будённого, красных латышских стрелков и других товарищей.
5.
Красные латышские стрелки… нет, это к нам не относится.
В феврале 1917 года, в самый разгар дедова дальневосточного сидения, царя, как известно, «свергли». В смысле - заистеривший Николай Второй подписал отречение, поскольку «вокруг одно предательство». Антонсу Яновичу и его сослуживцам предложили служить новым властям, однако он, нахлебавшись к своему сороковнику уже всего «досыти», заявил агитаторам: я де раз присягал царю, а теперь его нет - потому нет и присяги, иду домой.
И ушёл.
До дома добирался, не приставая ни к белым ни к красным, южным маршрутом - солдат везли на чьих-то там кораблях мимо Индии в Европу. Где высадили - семье неизвестно, как добрёл до Латвии - тоже.
Но с собой принёс вот эту штуку, которую я на вопрос Илзе охарактеризовал как «артиллерийский бебут, которым вооружались расчёты орудий».
Сейчас мы на пару выясняем анабазис Антоновых похождений и были бы благодарны за подсказку.
Сам дед по себе оставил несколько противоречивых документов, в которых его данные излагаются по-разному.
В одних он
Antons Broks или Ontons Broks
В других
Antons Broka-Repša
Дело, короче, пока тёмное.
Но не зря ж мы преподавали в грохнутой Полицейской Академии - ищем-с.
P.S. Если у кого возникнет вопрос о «холодном оружии», спешу успокоить: из Уголовного кодекса Латвии сие понятие беспощадно удалено. Есть «орудие совершение преступления», каковым может быть хоть кухонный нож, хоть отбитое горлышко бутылки, хоть кирпич. Поэтому в небытие ушли такие не характерные для населения Латвии составы, как «изготовление, хранение и ношение холодного оружия». Привёз из Ватикана алебарду швейцарского гвардейца - таскай с собой по улицам на здоровье, смеши честной народ.
Ну и закончу вопрос про «бебут» своим дедом Янисом. Он, как и Илзин дед Антонс, был латышом - и тоже был призван в царёво войско воевать с колбасниками. Но попал сходу то ли к Самсонову, то ли к Ренненкампфу - аккурат под восточно-прусскую раздачу и оказался в немецком плену. Германия вышла из войны в 1918-м, а мой дед Янис вернулся в Россию, в родное латышское село Гайсма («Рассвет»), что у станции Старая Торопа Тверской губернии в 1920-м. Вернулся не просто так, а хорошо и добротно одетый, в модном пальте, на плече же нёс новёхонькую двустволку «зауэр», тут же ставшую предметом зависти мужиков со всей округи. Илзин дед Антон дожил в Латвии до 1947 года, а мой - лишь до 1937-го, когда и сгинул в нашей родной советской тюрьме по обвинению в «агитации против раннего сева в районе льна-долгунца». Мой отец, многие годы спустя, нашёл то уголовное дело, в котором первым документом после постановления о возбуждении и принятии к производству был донос соседа - с фамилией и подписью. Никаких последствий дальше не было, поскольку доноситель к тому времени превратился в старую развалину и мало что вообще соображал.
Это мой дед Янис, а вот фотографию Илзиного деда достать не удалось.
Кстати, прям'тебе иллюстрация к посту - БЕБУТЫ!
Только что нашёл! Тут те и отречение, тут те и ножички в большом выборе.
Пришла-таки на нашу землю свобода и демократия - и без бебутов стало никак нельзя.
Так что про Антонса всё сходится.