Из рода в роды
Если кумир советской интеллигенции сомневался в существовании Европы далее Шепетовки, то британцы до недавнего времени с недоверием относились к темным слухам о наличии в человечестве других языков. Поэтому переводили мало и плохо. Если открыть любой их перечень лучших мировых романов, то на 90% он будет состоять из произведений (отсутствующей, на мой скромный взгляд) "классической британской прозы" да десятка американских книжек, так что и переводить по сути дела нечего.
Таким образом, начало Золотого века детектива у них датируется началом 1920-х, когда на англоязычную арену разом выступила целая плеяда авторов и авторесс разной степени дарований или бездарности. От остросюжетных романов десятков таких персонажей у читателя сводит скулы, так что впору воскликнуть вслед за одним критиком: Да какая, к черту, разница, кто убил лорда Чаломондли?
Между тем, основные (извиняюсь) тропы и топосы классического детективного романа изобрел автор, более известный русской, а не британской публике.(Странное дело, но в 1990-е годы на русский было переведено, кажется, больше французских, итальянских, норвежских и пр. классических детективов, чем на английский за всю эпоху письменности, поэтому, например, иногда было проще прочесть хорошую норвежскую книжку по-русски, чем искать ее английский перевод). Зовут этого автора Гастон Леру. В романах Леру "Тайна Желтой комнаты" и "Аромат Дамы в черном" (1907-08) предвосхищается полувековое развитие жанра классического детектива и триллера, где упор делается не на погони и потасовки, а на логическое мышление гениального сыщика. (Англичанам более известен сенсационный роман Леру "Призрак оперы", по которому и т.д.)
У Леру это Жозеф Рультабий ("Перекати-поле"), юный корреспондент парижской газеты. В первом из серии романов ему всего 18 лет.
Это было предисловие.
Третий роман серии называется "Рультабий у Царя" (1913), и посвящен он смертельной схватке великого сыщика с русскими анархистами. Он, кажется, не переведен по-русски.
Так вот, в этом романе гениальный сыщик Рультабий, наш французский Розанов, так определяет существо русской национальной жизни во все века:
- Сударыня, окажись я лицом к лицу с нигилистом, первое, о чем бы я себя спросил: это полицейский? Первое, о чем я спрашиваю себя, оказавшись лицом к лицу с русским полицейским: не нигилист ли это?
То же по-французски:
- Madame, si j’étais en face d’un nihiliste, la première chose que je me demanderais serait celle-ci: est-il de la police? La première chose que je me demande en face d’un agent de votre police: n’est-il point nihiliste?
Таким образом, начало Золотого века детектива у них датируется началом 1920-х, когда на англоязычную арену разом выступила целая плеяда авторов и авторесс разной степени дарований или бездарности. От остросюжетных романов десятков таких персонажей у читателя сводит скулы, так что впору воскликнуть вслед за одним критиком: Да какая, к черту, разница, кто убил лорда Чаломондли?
Между тем, основные (извиняюсь) тропы и топосы классического детективного романа изобрел автор, более известный русской, а не британской публике.(Странное дело, но в 1990-е годы на русский было переведено, кажется, больше французских, итальянских, норвежских и пр. классических детективов, чем на английский за всю эпоху письменности, поэтому, например, иногда было проще прочесть хорошую норвежскую книжку по-русски, чем искать ее английский перевод). Зовут этого автора Гастон Леру. В романах Леру "Тайна Желтой комнаты" и "Аромат Дамы в черном" (1907-08) предвосхищается полувековое развитие жанра классического детектива и триллера, где упор делается не на погони и потасовки, а на логическое мышление гениального сыщика. (Англичанам более известен сенсационный роман Леру "Призрак оперы", по которому и т.д.)
У Леру это Жозеф Рультабий ("Перекати-поле"), юный корреспондент парижской газеты. В первом из серии романов ему всего 18 лет.
Это было предисловие.
Третий роман серии называется "Рультабий у Царя" (1913), и посвящен он смертельной схватке великого сыщика с русскими анархистами. Он, кажется, не переведен по-русски.
Так вот, в этом романе гениальный сыщик Рультабий, наш французский Розанов, так определяет существо русской национальной жизни во все века:
- Сударыня, окажись я лицом к лицу с нигилистом, первое, о чем бы я себя спросил: это полицейский? Первое, о чем я спрашиваю себя, оказавшись лицом к лицу с русским полицейским: не нигилист ли это?
То же по-французски:
- Madame, si j’étais en face d’un nihiliste, la première chose que je me demanderais serait celle-ci: est-il de la police? La première chose que je me demande en face d’un agent de votre police: n’est-il point nihiliste?