Преображенский собор Варлаамо-Хутынского монастыря - итальянский ренессанс в архитектуре Новгорода
В июле прошла очередная искусствоведческая практика студентов ФЦХ в Великом Новгороде и Пскове. На этот раз поездка была длиннее обычного, и мы успели посмотреть несколько пригородных новгородских монастырей, которые не входят в обычную программу практики. Их храмы построены в 16 и 17 веках, поэтому хронологически выходят за рамки самобытной новгородской школы и, как правило, не привлекают большого внимания. К тому же некоторые из этих монастырей до сих пор пребывают в крайне плачевном состоянии, впрочем как и часть храмов в самом городе. В действительности же соборы 16 века - это интересные, сложные и масштабные постройки. Из них выделяются произведения грозненского времени, возведенные до рокового для Новгорода 1570 года и образующие целостное художественное явление.
Троицкий собор Клопского монастыря.
Собор Сыркова монастыря в честь Сретения Владимирской иконы Богоматери.
(фотографировал под страшной грозой, поэтому так)
Собор в честь Сретения Владимирской иконы Богоматери был построен потомственным ктитором-меценатом купцом Федором Дмитриевичем Сырковым в 1548-1554 годах. Троицкий собор Клопского монастыря возведен позже в 1562-1569 годах. К ним по архитектуре близки некоторые храмы, находящиеся в самом Новгороде: Троицкая трапезная церковь Свято-Духова монастыря 1557 года и плохо сохранившаяся огромная церковь великомученика Никиты того же времени на современной Большой Московской улице, больше похожая на собор. Известно, что возле нее при Иване Грозном располагался царский двор. Собор Клопского монастыря - многопридельный, с посвящениями престолов небесным покровителям царевичей, что также указывает на ктиторство царской семьи.
Трапезная церковь Свято-Духова монастыря в Новгороде.
Никитская церковь: сохранившиеся от 16 века апсиды.
Северный придел.
Юго-восточный придел под колокольней.
Портал придела под колокольней.
Все перечисленные постройки обладают сходным богатым декором, совмещающим в себе пришедшие в Новгород из Москвы итальянские ордерные формы и раннемосковские килевидные арки, образующие на фасадах плоские декоративные аркады. Ордерные формы - пилястры и сложно профилированные цоколи и карнизы - придают фасадам строгую структуру. Во многих постройках присутствуют и круглые итальянские окошки, обязательно расположенные по центральной оси фасада и нередко играющие роль ведущего архитектурного элемента. Помимо килевидных арок используются также килевидной формы небольшие нишки, иногда образующие фриз в верхних частях фасада или располагающиеся на верхних частях пилястр (здесь они специфическим образом сочетаются с расположенными почти на том же уровне архивольтами аркад).
По-московски килевидными сделаны и закомары. При этом особенностью всех построек этого круга является то, что кровли в них положены не по форме закомар, а образуют над ними треугольные (реже на больших закомарах многогранные) щипцы. Архивольты закомар этим приемом также превращаются в плоскостный арочный декор стены. Щипцовые кровли являются характерной чертой новгородской архитектуры 16 века. В свое время они были положены и поверх сводов более ранних храмов.
На самом деле храмов этого времени в Новгороде еще больше. К ним относятся небольшая церковь Михаила Малеина на Михалице в самом Новгороде недалеко от Фёдоровского ручья, перестроенная церковь Воскресения Христова на Красном Поле (не путать с церковью Рождества) середины 16 века и, по-видимому, Благовещенская церковь на Торгу близ Ярославова Дворища, обычно относимая в литературе к 15 веку. Однако ее декор красноречиво свидетельствует о том, что она также относится к числу построек 1550-1560-х годов, так как в 15 столетии в новгородской архитектуре ничего подобного не было. Высказываю здесь свое собственное суждение об этом.
Таким образом постройки грозненского времени образуют большую стилистически однородную группу. По сравнению с ними многочисленные церкви первой половины 16 столетия, сохранившиеся преимущественно на Торговой стороне города, представляют собой ряд весьма различных по архитектуре построек, еще тесно связанных с приемами прежней архитектурной школы Новгорода 14-15 веков.
Однако, в Новгороде есть один грандиозный памятник самого начала 16 столетия, обладающий уникальными для местной архитектурной школы столичными чертами. Это Спасо-Преображенский собор Хутынского монастыря, строительство которого было окончено в 1515 году. О нем я и хочу подробнее рассказать. Первый раз я был в Хутыни 13 лет назад и вот наконец-то побывал снова!
Варлаамо-Хутынский монастырь близ Великого Новгорода.
Хутынь (первоначально "Худынь" - худое место) расположена достаточно далеко за городом. Некогда это был большой мужской монастырь, основанный в 12 веке преподобным Варлаамом, специально выбравшим для аскетических подвигов неприглядное место. В наши дни, как это нередко бывает, монастырь был возрожден как женский. В его ансамбле кроме Спасо-Преображенского собора сохранилась трапезная церковь в честь преподобного Варлаама Хутынского 1552 года и могучая колокольня в стиле барокко 18 века при входе в обитель. Ныне существующий собор заменил собой меньшую по размеру постройку домонгольского времени, созданную самим преподобным Варлаамом в 1192 году.
В 20 веке собор не только был закрыт вместе с монастырем, но и наполовину разрушен во время Великой Отечественной войны. Храм восстановили только в конце 20 века без полной реконструкции первоначальных форм с сохранением четырехскатной кровли 19 столетия. К счастью, при реставрации все детали первоначального оформления фасадов были четко обозначены и изначальный внешний вид храма нетрудно себе представить. Интерьер же с новым тябловым иконостасом соответствует 16 веку за одним единственным исключением - в наши дни была добавлена плоская бетонная плита хоров. Эта инородная вставка столь чужда всей архитектуре храма, что без труда игнорируется глазом как временное случайное дополнение.
Преображенский собор представляет собой абсолютное исключение в истории новгородской архитектуры, будучи создан под влиянием Архангельского собора Московского Кремля и при непосредственном участии итальянского зодчего. О последнем сведений нет, но сами формы собора говорят в пользу этого. Во всяком случае, есть убедительная статья А. Г. Мельника [Мельник А. Г. Об истоках родства архитектуры Успенского собора Ростова Великого и Преображенского собора новгородского Хутынского монастыря. // 125 лет Новгородскому музею. Материалы научной конференции. Новгород, 1991. С. 94-99], предлагающая весьма правдоподобную версию происхождения архитектурных форм хутынского собора.
Дело в том, что по множеству параметров (план, объемно-пространственное решение, расположение ордерных форм, форма сводов и повышенные подпружные арки, уникальный лестничный ход в жертвеннике, ведущий в камеру в толще северо-восточного столба и далее на крышу храма) хутынский собор буквально совпадает с Успенским собором Ростова Великого. Точной даты постройки ростовского собора не известно. Обычно его относят к началу 16 столетия. Он также сменил стоявший на этом месте более ранний храм. Согласно А. Г. Мельнику, собор Ростова Великого был перестроен вскоре (сразу же) после завершения Архангельского собора Московского Кремля, возведенного, как известно, в 1505-1508 годах. Если это было так, то строительство в Ростове должно было завершиться примерно в 1511-1512 годах, а вслед за ним по тому же проекту (то есть, по-видимому, тем же архитектором) был возведен и собор Хутынского монастыря, оконченный в 1515 году. Эта дата имеется в новгородских летописях. Получается очень правдоподобно: по три-четыре года на постройку каждого храма.
Успенский собор Ростова Великого.
(фото http://gistogramma.blogspot.ru/2015/10/blog-post_58.html)
Спасо-Преображенский собор Хутынского монастыря
с пристройками 17 века.
В ориентации ростовской архиерейской кафедры на новое придворное строительство Москвы нет ничего необычного. Ростовский архиепископ Вассиан был родным братом преподобного Иосифа Волоцкого, разделял его взгляды и был крупным политическим деятелем при дворе великого князя Василия III. Великий князь вполне мог отправить к нему свою придворную артель мастеров во главе с итальянцем, чтобы обновить древний чтимый Успенский храм. Причина же дальнейшего неожиданного перемещения итальянского зодчего из Ростова Великого в Хутынь под Новгородом правдоподобно объясняется старым знакомством архиепископа Вассиана и хутынского игумена Сергия. Во всяком случае, Успенский собор Ростова Великого следует рассматривать как произведение, родившееся под влиянием новых соборов Московского Кремля, а собор в Хутынском монастыре как повторение уже найденного решения ростовского собора.
Дело в том, что в отличие от Хутыни собор Ростова точно повторил старый план здания, восходящий к домонгольской постройке времени Владимира Мономаха (она в свою очередь была копией в размер чтимого Успенского собора Киево-Печерского монастыря). В остальном Успенский собор Ростова совместил в себе различные черты новых Архангельского и Успенского соборов Московского Кремля: филенки на фасадах, ордерную декорацию интерьера и систему сводов из Архангельского собора, аркатурно-колончатый пояс из Успенского. Правда в Ростове колончатый пояс расположен иначе, чем в Кремле, выше окон нижнего света. Внесено и интересное изменение в систему сводов. Вопреки Архангельскому собору, построенному венецианцем Алевизом Новым, в интерьере ростовского собора были сделаны повышенные подпружные арки под барабаном центрального купола, что сблизило его с предшествовавшей приезду итальянцев раннемосковской архитектурной традицией. Можно сказать, что зодчий ростовского собора творчески переосмыслил московские прототипы, привнеся в них больше местных русских черт. Однако владение им ордерными формами показывает, что это также был итальянец, имя которого остается неизвестным (конечно, это был не сам занятый в это время в Москве Алевиз Новый).
В Ростов с ним вместе приехала великокняжеская артель, а вот в Новгород прибыл только сам архитектор, так как кладка хутынского собора выдает работу местных новгородских строителей. Она не столь совершенна, рисунок всех профилировок грубее, хотя и сохраняет сходство с ростовским предшественником. У ростовского и хутынского соборов была еще одна черта, роднившая их с Архангельским собором Москвы: первоначально все три храма не были побелены и имели красные, раскрашенные под кирпич стены с белыми деталями.
План Успенского собора Ростова. Стрелкой отмечена лестница, ведущая на кровлю храма.
Версия А. Г. Мельника позволяет объяснить и происхождение странной лестницы в северо-восточном компартименте храма, то есть в жертвеннике. Дело в том, что в житии святителя Игнатия Ростовского описывается, что при его погребении в 1288 году он встал со одра, восшел по воздуху над храмом, благословил народ и затем спустился на закомару над жертвенником, где был приготовлен для него гроб. Следовательно, необычная лестница на кровлю храма и камера под крышей были устроены в мемориальных целях ради воспоминания описанного чуда. В хутынском же соборе они были просто повторены. (Зачем? - А. Г.) Интересно, что наличие столь необычного подъема на крышу в хутынском соборе получило свое собственное преломление в новгородской культуре. Оно согласуется с известнейшим литературным памятником - "Видением пономаря Тарасия", где описывается, как тот трижды поднимался на кровлю храма и смотрел с нее на Новгород.
Видение хутынского пономаря Тарасия. Икона 16 века. НГОМЗ.
Слева сверху - изображение Хутынского монастыря с Преображенским собором.
Итак, мы имеем дело с одной из первых реплик новых соборов Московского Кремля, построенной посланным "в глубинку" итальянцем. Показательно, что иностранный зодчий никак не отреагировал на местный новгородский архитектурный контекст, просто повторив свой предыдущий проект. Скорее всего, этого хотел сам заказчик - иначе зачем же ему понадобился итальянец? И, как мне кажется, местная новгородская архитектура также очень слабо отреагировал на появление в Новгороде этого "ренессансного" образца. Так, принципиально новая для Новгорода типология шестистолпного пятиглавого собора ни разу не была буквально повторена новгородцами. Исключением является лишь упомянутая выше Никитская церковь. Однако для грозненского времени в использовании данного архитектурного типа уже не было ничего необычного, и Никитскую церковь вряд ли можно рассматривать как повторение местного образца - хутынского собора. Скорее ее архитектурный тип был вновь прямо заимствован или даже продиктован из Москвы.
Отголосок архитектурных форм хутынского собора можно усмотреть в непривычном для Новгорода пятиглавии приходской церкви свв. Бориса и Глеба в Плотниках 1536 года. В ней повторен и декор барабанов в виде идущих поверху поясков пятигранных ниш (ниш с треугольным завершением).
Церковь свв. Бориса и Глеба в Плотниках.
Барабаны куполов Спасо-Преображенского собора.
Фасады Преображенского собора вслед за ростовским храмом расчленены пилястрами, то есть ордерными формами, имеющими профилировку, взамен традиционных аморфных лопаток. По вертикали фасады разделены на четыре яруса карнизами, проходящими не только по плоскостям стен, но и по самим пилястрам. Однако по сравнению с Ростовом декор упрощен: здесь нет красивых филенок - рамок, обрамляющих каждую прямоугольную ячейку фасада. В нижнем ярусе, закрытом сейчас галереями 17 века, расположены входные порталы. Во втором и четвертом ярусах располагаются окна. Интересно, что нижние окна сделаны арочными, как в Ростове, а верхние вписаны в прямоугольные ниши, как это позже будет сделано в церкви свв. Бориса и Глеба. Полукружия закомар не отрезаны карнизами, оставаясь частью четвертого яруса: их архивольты поставлены на верхние края пилястр. При этом завершения пилястр также обработаны карнизами, играющими роль капителей - здесь нет карниза проходящего по стенам между пилястрами.
Самое существенное отступление от ростовского прототипа - отсутствие аркатурно-колончатого пояса, по-видимому, совершенно чуждого новгородской культуре. Вместо него в третьем ярусе расположены тройные ниши-киоты с треугольными щипцовыми завершениями. Они вписаны в главные, самые широкие прясла трех фасадов, располагаясь над порталами храма. Точно так же решены и фасады собора Сыркова монастыря. Киоты отсылают к аркатурно-колочатому поясу, не пытаясь буквально повторить его форму. Аркатурно-колончатого пояса нет и на барабанах, где, как было сказано выше, располагаются нишки с треугольными завершениями.
Любопытно, что позже в декоре новгородских церквей появится много московских форм с килевидными арками и даже опоясывающими фасад аркадами, но место колончатого пояса будет твердо занято нишами с треугольным завершением. Очевидно, что первоначально они хорошо перекликались с щипцовыми кровлями. В настоящее время в облике Преображенского собора этот эффект испорчен прямой линией кровли 19 века. К счастью, при реставрации границы первоначальных щипцовых покрытий были четко обозначены на плоскостях стен и их можно увидеть. Интереснее всего импосты, поставленные между закомарами, на которые опирались края щипцов. Впрочем, эти импосты есть и в ростовском соборе, несмотря на то, что там кровля положена по форме закомар: на них опираются водометы, вероятно, присутствовавшие некогда и в хутынском храме. Любопытно, что в Хутыни точно повторены и своеобразные маленькие декоративные кокошники, поставленные на углы храма. Вообще, венчающий ярус фасадов Преображенского собора не претерпел того упрощения, которое претерпели остальные детали фасадов по сравнению с Ростовом Великим.
Когда впервые в Новгороде были освоены появившиеся здесь элементы ордерной декорации фасадов, существенно меняющие традиционный облик архитектуры? В скромной форме они присутствуют в церкви свв. Бориса и Глеба, где есть карнизы, отделяющие лопатки-пилястры от яруса закомар. В Сретенской же трапезной церкви Антониева монастыря 1533-1537 годов ордерная структура фасадов приобрела уже законченные, последовательные формы. Таким образом, первые следы влияния собора Хутынского монастыря на новгородское зодчество появляются только через 20 лет после его постройки. В Сретенской церкви впервые из известных нам памятников появились килевидные ниши-кокошники на пилястрах, распространившиеся в архитектуре 1550-1560-х годов. Не произошли ли они от тех угловых кокошников, которые есть на кровлях ростовского и хутынского соборов? На кровле Сретенской церкви, также увы перекрытой сейчас поздним прямым карнизом, помимо высокой центральной закомары, имитирующей новгородское трехлопастное завершение фасада, поставлены и два фланкирующих ее кокошника среднего размера.
Сретенская церковь Антониева монастыря в Новгороде.
Возвращаясь к хутынскому собору, приходится признать, что самой грубый облик в его архитектуре имеют алтарные апсиды. Они ни в какое сравнение не идут с выразительными, тонко декорированными апсидами середины 16 века и до неузнаваемости упрощены по сравнению с Успенским собором Ростова. Они слишком низкие и лишены вертикальных полуколонок. Остались только пояски треугольных "арок". Любопытно, что они есть и в ростовском прототипе, уже там заменив собой аркатурно-колончатый пояс. Только в Ростове они сделаны куда изящнее. Из других архитектурных деталей присутствуют лишь карниз первого яруса и громоздкий цоколь. Окна вероятно переделаны и имеют теперь разную несогласованную конфигурацию. Предполагаю, что первоначально окна определенным образом структурировали стены апсид, являясь единственным вертикальным элементом на их поверхности. Утратив ритм расположения окон, апсиды окончательно сделались аморфными, мало выразительными по сравнению со стенами четверика собора.
Апсиды Успенского собора Ростова Великого.
(фото от http://uchitelj.livejournal.com/855596.html)
Самое "сильное" впечатление на меня произвел цоколь апсид. Сперва я даже подумал, не является ли он неудачной переделкой 17 века, пока не убедил себя в том, что такое просто технически невозможно - никто не будет перекладывать цоколь, оставив в покое вышележащую кладку стен. Вот, что такое итальянский ренессанс в руках новгородцев! Надо сказать, что у новгородских храмов середины 16 века с профилировкой цоколей все будет в порядке - пол столетия оказалось достаточно, чтобы освоить новые непривычные формы архитектурной декорации.
Спасо-Преображенский собор - самый большой по размеру новгородский храм после Софийского собора. С ним сравнится разве что Георгиевский собор Юрьева монастыря. Однако по сравнению с постройками 11-12 века интерьер храма 16 века все равно выглядит просторнее и светлее - ведь он унаследовал эти качества от соборов Московского Кремля. И пусть здесь нельзя прямо говорить о зальности интерьера - в нем сохраняется соподчиненность пространств как по ширине, так и по высоте - он все равно несет на себе отпечаток жизнерадостного и при этом рационалистического ренессансного мышления.
У Преображенского собора прекрасный светлый купол (окна частично замурованы поздней четырехскатной кровлей). Повышенные подпружные арки, взятые итальянским зодчим из старой московской традиции, несколько меняют пространственное решение, найденное в новых соборах Московского Кремля. Повышенные подпружные арки были характерны и для ростово-белозерской архитектурной школы конца 15 - начала 16 века. Таким образом строитель ростовского храма и его новгородского брата-близнеца отчасти приспособил свой проект под ростовскую архитектурную школу.
В то же время подпружные арки у его храмов получились очень узкие, легкие, что разительно отличает их от русских доитальянских прототипов, в которых ширина арок могла быть едва ли не равна примыкающим к ним сводам (см. Троицкий собор Троице-Сергиевой Лавры, соборы Кирилло-Белозерского и Ферапонтова монастырей).
Для сравнения: подпружные арки собора Ферапонтова монастыря 1490 года.
Для сравнения: подпружные арки собора Успенского монастыря в Старице, 1530-е годы - консервативный вариант архитектуры 16 века, воспроизводящий раннемосковские приемы.
Такие же тонкие и изящные арки несут купол Покровского (ныне Троицкого) собора Александровской слободы, относящегося к придворному великокняжескому строительству (согласно наиболее распространенной датировке собор окончен в 1513 году). Исследователями отмечалось, что строитель собора Александровской слободы, будучи придворным зодчим, вероятно тоже итальянцем, ориентировался на собор Троицкой Лавры как на чтимый прототип. Предположим, что тоже самое произошло и в Ростове с той лишь разницей, что итальянский зодчий работал с оглядкой на прежний, стоявший до него на этом месте храм. Известно, что собор Ростова перестраивался после пожара в начале 15 века, когда он и мог получить раннемосковские повышенные подпружные арки.
Для сравнения: подпружные арки собора Александровской слободы 1513 года.
В остальном же интерьер хутынского собора, точно повторяющий собор Ростова, представляет собой интересный образец применения ордерной декорации к интерьеру древнерусского крестово-купольного храма. Предшественником, но не буквальным образцом, обоих храмов был Архангельский собор Московского Кремля, формы которого имеют венецианское происхождение.
Своды центрального нефа Хутынского собора.
Для сравнения: интерьер Архангельского собора Московского Кремля.
Необычность замысла строителя Архангельского собора состояла в том, что он воспроизвел вполне традиционный интерьер древнерусского трехнефного храма средствами венецианской ордерной архитектуры. Квадратные (чуть-чуть крещатые - с вырезанными углами) столпы получили массивные постаменты и базы, а в верхней части легкие карнизы. Поверх венчающих столбы карнизов вдоль нефа перекинуты арки, намечающие в западном рукаве пространственного креста легкое базиликальное движение. В свою очередь поверх арок положен длинный продольный карниз, который служит основанием для перекрывающих неф цилиндрических сводов.
Архангельский собор Московского Кремля. Аксонометрия.
Венеция, церковь Сан-Феличе. 1531 год.
(Иллюстрации взяты из статьи: С.С. Подъяпольский. Венецианские истоки московского Архангельского собора // Древнерусское искусство. Зарубежные связи. М., 1975. С. 252-279)
Ростовский и хутынский храмы отличаются от московского собора только тем, что у них на разной высоте расположены переброшенные через неф арки, что придает перекрытиям собора ступенчатый характер (сами своды при этом расположены на одной высоте). В кремлевском же соборе арки центрального нефа и трансепта располагаются на одном уровне - господствует мерное горизонтальное движение, более подобающее его ренессансным прототипам. Здесь оно соблюдено до уровня карниза и нарушено выше на уровне сводов храма. Интересно, что зодчий учел это изменение, обработав верх столпов хутынского собора именно карнизом - на него непосредственно опирается пониженная западная арка. В Архангельском же соборе обе арки опираются на карниз в основании сводов, а для продольных ярок сделаны только выступающие из столбов консоли.
Ренессансные корни данной архитектуры лучше ощутимы именно в Хутыни, так как интерьер Преображенского собора не имеет монументальной живописи, как это есть в церквях самой Венеции. В Ростове же и Москве ковровые фрески 17 века несколько сглаживают звучание ордерных форм. Интерьер просторный и светлый. Затененными мне показались, как это ни странно, только малые западные купола собора. Их барабаны имеют по шесть узких вертикальных окон, наполовину замурованных кровлей 19 столетия, чем и объясняется недостаток света.
Хочу поделиться собственным наблюдением. В 16 веке купола в интерьерах новгородских храмов приобретают изысканные, геометрически точные формы: скуфья купола отделяется от барабана карнизом. Таков, например, центральный купол церкви свв. Бориса и Глеба в Плотниках. При этом в них совсем немного окон, а их ширина крайне мала по отношению к диаметру барабана. По сравнению с ними в домонгольских храмах освещенность была значительно лучше - арочные окна 12 века делались шире и ставились чаще. Таким образом, в архитектуре 16 века купола могут парадоксальным образом утрачивать свое значение световой доминанты интерьера. Конечно, это не относится к большому центральному куполу Преображенского собора.
Изнутри стены храма декорированы расположенными по оси столпов плоскими пилястрами, служащими зрительной опорой для арок боковых нефов (они расположены на одном уровне с продольными арками центрального нефа и на ярус ниже перекрывающих его арок). Проходящий над пилястрами карниз отделяет не люнеты, а значительно большую по высоте часть стены, как это сделано и снаружи на фасадах собора. Причина этого в расположенных над карнизом окнах верхнего света. В идеале, если следовать ренессансным прототипам, верхние окна должны были быть круглыми, вписанными в отделенные карнизом люнеты. Так будет чуть позже сделано в соборе Спасского монастыря в Ярославле, также предположительно построенного итальянцем. Здесь же пропорции здания - сам по себе тип большого шестистолпного соборного храма - требовали устройства двух рядов высоких арочных оконных проемов.
Специфической особенностью Успенского собора Ростова и его новгородской реплики являются сдвоенные пилястры, декорирующие углы интерьера. Они дополняют пилястры, поставленные по оси столбов, и создают непрерывный ряд ордерных членений, огибающих по периметру весь интерьер. Это достаточно странно смотрится в перспективе боковых нефов (видна только одна угловая пилястра), но логично в контексте целостного восприятия ордерной системы интерьера храма. Ведь если этих пилястр не будет, проходящие по стенам прямые отрезки карниза лишатся зрительной опоры по краям и будут казаться висящими. Зодчему было необходимо подчеркнуть последовательность ордерной системы, в которой каждая выраженная горизонталь должна иметь опору на несущие вертикали.
В завершение хочется показать ту таинственную аномалию в интерьере храма, которая недоступна для свободного посещения, но выглядывает из-за северной стороны иконостаса. Здесь видна примыкающая к столпу скрытая в столще стены каменная лестница на кровлю храма, о которой было сказано выше и присутствие которой породило столь запоминающееся "Видение Пономаря Тарасия" - один из самых проникновенных духовных образов новгородской истории.
Троицкий собор Клопского монастыря.
Собор Сыркова монастыря в честь Сретения Владимирской иконы Богоматери.
(фотографировал под страшной грозой, поэтому так)
Собор в честь Сретения Владимирской иконы Богоматери был построен потомственным ктитором-меценатом купцом Федором Дмитриевичем Сырковым в 1548-1554 годах. Троицкий собор Клопского монастыря возведен позже в 1562-1569 годах. К ним по архитектуре близки некоторые храмы, находящиеся в самом Новгороде: Троицкая трапезная церковь Свято-Духова монастыря 1557 года и плохо сохранившаяся огромная церковь великомученика Никиты того же времени на современной Большой Московской улице, больше похожая на собор. Известно, что возле нее при Иване Грозном располагался царский двор. Собор Клопского монастыря - многопридельный, с посвящениями престолов небесным покровителям царевичей, что также указывает на ктиторство царской семьи.
Трапезная церковь Свято-Духова монастыря в Новгороде.
Никитская церковь: сохранившиеся от 16 века апсиды.
Северный придел.
Юго-восточный придел под колокольней.
Портал придела под колокольней.
Все перечисленные постройки обладают сходным богатым декором, совмещающим в себе пришедшие в Новгород из Москвы итальянские ордерные формы и раннемосковские килевидные арки, образующие на фасадах плоские декоративные аркады. Ордерные формы - пилястры и сложно профилированные цоколи и карнизы - придают фасадам строгую структуру. Во многих постройках присутствуют и круглые итальянские окошки, обязательно расположенные по центральной оси фасада и нередко играющие роль ведущего архитектурного элемента. Помимо килевидных арок используются также килевидной формы небольшие нишки, иногда образующие фриз в верхних частях фасада или располагающиеся на верхних частях пилястр (здесь они специфическим образом сочетаются с расположенными почти на том же уровне архивольтами аркад).
По-московски килевидными сделаны и закомары. При этом особенностью всех построек этого круга является то, что кровли в них положены не по форме закомар, а образуют над ними треугольные (реже на больших закомарах многогранные) щипцы. Архивольты закомар этим приемом также превращаются в плоскостный арочный декор стены. Щипцовые кровли являются характерной чертой новгородской архитектуры 16 века. В свое время они были положены и поверх сводов более ранних храмов.
На самом деле храмов этого времени в Новгороде еще больше. К ним относятся небольшая церковь Михаила Малеина на Михалице в самом Новгороде недалеко от Фёдоровского ручья, перестроенная церковь Воскресения Христова на Красном Поле (не путать с церковью Рождества) середины 16 века и, по-видимому, Благовещенская церковь на Торгу близ Ярославова Дворища, обычно относимая в литературе к 15 веку. Однако ее декор красноречиво свидетельствует о том, что она также относится к числу построек 1550-1560-х годов, так как в 15 столетии в новгородской архитектуре ничего подобного не было. Высказываю здесь свое собственное суждение об этом.
Таким образом постройки грозненского времени образуют большую стилистически однородную группу. По сравнению с ними многочисленные церкви первой половины 16 столетия, сохранившиеся преимущественно на Торговой стороне города, представляют собой ряд весьма различных по архитектуре построек, еще тесно связанных с приемами прежней архитектурной школы Новгорода 14-15 веков.
Однако, в Новгороде есть один грандиозный памятник самого начала 16 столетия, обладающий уникальными для местной архитектурной школы столичными чертами. Это Спасо-Преображенский собор Хутынского монастыря, строительство которого было окончено в 1515 году. О нем я и хочу подробнее рассказать. Первый раз я был в Хутыни 13 лет назад и вот наконец-то побывал снова!
Варлаамо-Хутынский монастырь близ Великого Новгорода.
Хутынь (первоначально "Худынь" - худое место) расположена достаточно далеко за городом. Некогда это был большой мужской монастырь, основанный в 12 веке преподобным Варлаамом, специально выбравшим для аскетических подвигов неприглядное место. В наши дни, как это нередко бывает, монастырь был возрожден как женский. В его ансамбле кроме Спасо-Преображенского собора сохранилась трапезная церковь в честь преподобного Варлаама Хутынского 1552 года и могучая колокольня в стиле барокко 18 века при входе в обитель. Ныне существующий собор заменил собой меньшую по размеру постройку домонгольского времени, созданную самим преподобным Варлаамом в 1192 году.
В 20 веке собор не только был закрыт вместе с монастырем, но и наполовину разрушен во время Великой Отечественной войны. Храм восстановили только в конце 20 века без полной реконструкции первоначальных форм с сохранением четырехскатной кровли 19 столетия. К счастью, при реставрации все детали первоначального оформления фасадов были четко обозначены и изначальный внешний вид храма нетрудно себе представить. Интерьер же с новым тябловым иконостасом соответствует 16 веку за одним единственным исключением - в наши дни была добавлена плоская бетонная плита хоров. Эта инородная вставка столь чужда всей архитектуре храма, что без труда игнорируется глазом как временное случайное дополнение.
Преображенский собор представляет собой абсолютное исключение в истории новгородской архитектуры, будучи создан под влиянием Архангельского собора Московского Кремля и при непосредственном участии итальянского зодчего. О последнем сведений нет, но сами формы собора говорят в пользу этого. Во всяком случае, есть убедительная статья А. Г. Мельника [Мельник А. Г. Об истоках родства архитектуры Успенского собора Ростова Великого и Преображенского собора новгородского Хутынского монастыря. // 125 лет Новгородскому музею. Материалы научной конференции. Новгород, 1991. С. 94-99], предлагающая весьма правдоподобную версию происхождения архитектурных форм хутынского собора.
Дело в том, что по множеству параметров (план, объемно-пространственное решение, расположение ордерных форм, форма сводов и повышенные подпружные арки, уникальный лестничный ход в жертвеннике, ведущий в камеру в толще северо-восточного столба и далее на крышу храма) хутынский собор буквально совпадает с Успенским собором Ростова Великого. Точной даты постройки ростовского собора не известно. Обычно его относят к началу 16 столетия. Он также сменил стоявший на этом месте более ранний храм. Согласно А. Г. Мельнику, собор Ростова Великого был перестроен вскоре (сразу же) после завершения Архангельского собора Московского Кремля, возведенного, как известно, в 1505-1508 годах. Если это было так, то строительство в Ростове должно было завершиться примерно в 1511-1512 годах, а вслед за ним по тому же проекту (то есть, по-видимому, тем же архитектором) был возведен и собор Хутынского монастыря, оконченный в 1515 году. Эта дата имеется в новгородских летописях. Получается очень правдоподобно: по три-четыре года на постройку каждого храма.
Успенский собор Ростова Великого.
(фото http://gistogramma.blogspot.ru/2015/10/blog-post_58.html)
Спасо-Преображенский собор Хутынского монастыря
с пристройками 17 века.
В ориентации ростовской архиерейской кафедры на новое придворное строительство Москвы нет ничего необычного. Ростовский архиепископ Вассиан был родным братом преподобного Иосифа Волоцкого, разделял его взгляды и был крупным политическим деятелем при дворе великого князя Василия III. Великий князь вполне мог отправить к нему свою придворную артель мастеров во главе с итальянцем, чтобы обновить древний чтимый Успенский храм. Причина же дальнейшего неожиданного перемещения итальянского зодчего из Ростова Великого в Хутынь под Новгородом правдоподобно объясняется старым знакомством архиепископа Вассиана и хутынского игумена Сергия. Во всяком случае, Успенский собор Ростова Великого следует рассматривать как произведение, родившееся под влиянием новых соборов Московского Кремля, а собор в Хутынском монастыре как повторение уже найденного решения ростовского собора.
Дело в том, что в отличие от Хутыни собор Ростова точно повторил старый план здания, восходящий к домонгольской постройке времени Владимира Мономаха (она в свою очередь была копией в размер чтимого Успенского собора Киево-Печерского монастыря). В остальном Успенский собор Ростова совместил в себе различные черты новых Архангельского и Успенского соборов Московского Кремля: филенки на фасадах, ордерную декорацию интерьера и систему сводов из Архангельского собора, аркатурно-колончатый пояс из Успенского. Правда в Ростове колончатый пояс расположен иначе, чем в Кремле, выше окон нижнего света. Внесено и интересное изменение в систему сводов. Вопреки Архангельскому собору, построенному венецианцем Алевизом Новым, в интерьере ростовского собора были сделаны повышенные подпружные арки под барабаном центрального купола, что сблизило его с предшествовавшей приезду итальянцев раннемосковской архитектурной традицией. Можно сказать, что зодчий ростовского собора творчески переосмыслил московские прототипы, привнеся в них больше местных русских черт. Однако владение им ордерными формами показывает, что это также был итальянец, имя которого остается неизвестным (конечно, это был не сам занятый в это время в Москве Алевиз Новый).
В Ростов с ним вместе приехала великокняжеская артель, а вот в Новгород прибыл только сам архитектор, так как кладка хутынского собора выдает работу местных новгородских строителей. Она не столь совершенна, рисунок всех профилировок грубее, хотя и сохраняет сходство с ростовским предшественником. У ростовского и хутынского соборов была еще одна черта, роднившая их с Архангельским собором Москвы: первоначально все три храма не были побелены и имели красные, раскрашенные под кирпич стены с белыми деталями.
План Успенского собора Ростова. Стрелкой отмечена лестница, ведущая на кровлю храма.
Версия А. Г. Мельника позволяет объяснить и происхождение странной лестницы в северо-восточном компартименте храма, то есть в жертвеннике. Дело в том, что в житии святителя Игнатия Ростовского описывается, что при его погребении в 1288 году он встал со одра, восшел по воздуху над храмом, благословил народ и затем спустился на закомару над жертвенником, где был приготовлен для него гроб. Следовательно, необычная лестница на кровлю храма и камера под крышей были устроены в мемориальных целях ради воспоминания описанного чуда. В хутынском же соборе они были просто повторены. (Зачем? - А. Г.) Интересно, что наличие столь необычного подъема на крышу в хутынском соборе получило свое собственное преломление в новгородской культуре. Оно согласуется с известнейшим литературным памятником - "Видением пономаря Тарасия", где описывается, как тот трижды поднимался на кровлю храма и смотрел с нее на Новгород.
Видение хутынского пономаря Тарасия. Икона 16 века. НГОМЗ.
Слева сверху - изображение Хутынского монастыря с Преображенским собором.
Итак, мы имеем дело с одной из первых реплик новых соборов Московского Кремля, построенной посланным "в глубинку" итальянцем. Показательно, что иностранный зодчий никак не отреагировал на местный новгородский архитектурный контекст, просто повторив свой предыдущий проект. Скорее всего, этого хотел сам заказчик - иначе зачем же ему понадобился итальянец? И, как мне кажется, местная новгородская архитектура также очень слабо отреагировал на появление в Новгороде этого "ренессансного" образца. Так, принципиально новая для Новгорода типология шестистолпного пятиглавого собора ни разу не была буквально повторена новгородцами. Исключением является лишь упомянутая выше Никитская церковь. Однако для грозненского времени в использовании данного архитектурного типа уже не было ничего необычного, и Никитскую церковь вряд ли можно рассматривать как повторение местного образца - хутынского собора. Скорее ее архитектурный тип был вновь прямо заимствован или даже продиктован из Москвы.
Отголосок архитектурных форм хутынского собора можно усмотреть в непривычном для Новгорода пятиглавии приходской церкви свв. Бориса и Глеба в Плотниках 1536 года. В ней повторен и декор барабанов в виде идущих поверху поясков пятигранных ниш (ниш с треугольным завершением).
Церковь свв. Бориса и Глеба в Плотниках.
Барабаны куполов Спасо-Преображенского собора.
Фасады Преображенского собора вслед за ростовским храмом расчленены пилястрами, то есть ордерными формами, имеющими профилировку, взамен традиционных аморфных лопаток. По вертикали фасады разделены на четыре яруса карнизами, проходящими не только по плоскостям стен, но и по самим пилястрам. Однако по сравнению с Ростовом декор упрощен: здесь нет красивых филенок - рамок, обрамляющих каждую прямоугольную ячейку фасада. В нижнем ярусе, закрытом сейчас галереями 17 века, расположены входные порталы. Во втором и четвертом ярусах располагаются окна. Интересно, что нижние окна сделаны арочными, как в Ростове, а верхние вписаны в прямоугольные ниши, как это позже будет сделано в церкви свв. Бориса и Глеба. Полукружия закомар не отрезаны карнизами, оставаясь частью четвертого яруса: их архивольты поставлены на верхние края пилястр. При этом завершения пилястр также обработаны карнизами, играющими роль капителей - здесь нет карниза проходящего по стенам между пилястрами.
Самое существенное отступление от ростовского прототипа - отсутствие аркатурно-колончатого пояса, по-видимому, совершенно чуждого новгородской культуре. Вместо него в третьем ярусе расположены тройные ниши-киоты с треугольными щипцовыми завершениями. Они вписаны в главные, самые широкие прясла трех фасадов, располагаясь над порталами храма. Точно так же решены и фасады собора Сыркова монастыря. Киоты отсылают к аркатурно-колочатому поясу, не пытаясь буквально повторить его форму. Аркатурно-колончатого пояса нет и на барабанах, где, как было сказано выше, располагаются нишки с треугольными завершениями.
Любопытно, что позже в декоре новгородских церквей появится много московских форм с килевидными арками и даже опоясывающими фасад аркадами, но место колончатого пояса будет твердо занято нишами с треугольным завершением. Очевидно, что первоначально они хорошо перекликались с щипцовыми кровлями. В настоящее время в облике Преображенского собора этот эффект испорчен прямой линией кровли 19 века. К счастью, при реставрации границы первоначальных щипцовых покрытий были четко обозначены на плоскостях стен и их можно увидеть. Интереснее всего импосты, поставленные между закомарами, на которые опирались края щипцов. Впрочем, эти импосты есть и в ростовском соборе, несмотря на то, что там кровля положена по форме закомар: на них опираются водометы, вероятно, присутствовавшие некогда и в хутынском храме. Любопытно, что в Хутыни точно повторены и своеобразные маленькие декоративные кокошники, поставленные на углы храма. Вообще, венчающий ярус фасадов Преображенского собора не претерпел того упрощения, которое претерпели остальные детали фасадов по сравнению с Ростовом Великим.
Когда впервые в Новгороде были освоены появившиеся здесь элементы ордерной декорации фасадов, существенно меняющие традиционный облик архитектуры? В скромной форме они присутствуют в церкви свв. Бориса и Глеба, где есть карнизы, отделяющие лопатки-пилястры от яруса закомар. В Сретенской же трапезной церкви Антониева монастыря 1533-1537 годов ордерная структура фасадов приобрела уже законченные, последовательные формы. Таким образом, первые следы влияния собора Хутынского монастыря на новгородское зодчество появляются только через 20 лет после его постройки. В Сретенской церкви впервые из известных нам памятников появились килевидные ниши-кокошники на пилястрах, распространившиеся в архитектуре 1550-1560-х годов. Не произошли ли они от тех угловых кокошников, которые есть на кровлях ростовского и хутынского соборов? На кровле Сретенской церкви, также увы перекрытой сейчас поздним прямым карнизом, помимо высокой центральной закомары, имитирующей новгородское трехлопастное завершение фасада, поставлены и два фланкирующих ее кокошника среднего размера.
Сретенская церковь Антониева монастыря в Новгороде.
Возвращаясь к хутынскому собору, приходится признать, что самой грубый облик в его архитектуре имеют алтарные апсиды. Они ни в какое сравнение не идут с выразительными, тонко декорированными апсидами середины 16 века и до неузнаваемости упрощены по сравнению с Успенским собором Ростова. Они слишком низкие и лишены вертикальных полуколонок. Остались только пояски треугольных "арок". Любопытно, что они есть и в ростовском прототипе, уже там заменив собой аркатурно-колончатый пояс. Только в Ростове они сделаны куда изящнее. Из других архитектурных деталей присутствуют лишь карниз первого яруса и громоздкий цоколь. Окна вероятно переделаны и имеют теперь разную несогласованную конфигурацию. Предполагаю, что первоначально окна определенным образом структурировали стены апсид, являясь единственным вертикальным элементом на их поверхности. Утратив ритм расположения окон, апсиды окончательно сделались аморфными, мало выразительными по сравнению со стенами четверика собора.
Апсиды Успенского собора Ростова Великого.
(фото от http://uchitelj.livejournal.com/855596.html)
Самое "сильное" впечатление на меня произвел цоколь апсид. Сперва я даже подумал, не является ли он неудачной переделкой 17 века, пока не убедил себя в том, что такое просто технически невозможно - никто не будет перекладывать цоколь, оставив в покое вышележащую кладку стен. Вот, что такое итальянский ренессанс в руках новгородцев! Надо сказать, что у новгородских храмов середины 16 века с профилировкой цоколей все будет в порядке - пол столетия оказалось достаточно, чтобы освоить новые непривычные формы архитектурной декорации.
Спасо-Преображенский собор - самый большой по размеру новгородский храм после Софийского собора. С ним сравнится разве что Георгиевский собор Юрьева монастыря. Однако по сравнению с постройками 11-12 века интерьер храма 16 века все равно выглядит просторнее и светлее - ведь он унаследовал эти качества от соборов Московского Кремля. И пусть здесь нельзя прямо говорить о зальности интерьера - в нем сохраняется соподчиненность пространств как по ширине, так и по высоте - он все равно несет на себе отпечаток жизнерадостного и при этом рационалистического ренессансного мышления.
У Преображенского собора прекрасный светлый купол (окна частично замурованы поздней четырехскатной кровлей). Повышенные подпружные арки, взятые итальянским зодчим из старой московской традиции, несколько меняют пространственное решение, найденное в новых соборах Московского Кремля. Повышенные подпружные арки были характерны и для ростово-белозерской архитектурной школы конца 15 - начала 16 века. Таким образом строитель ростовского храма и его новгородского брата-близнеца отчасти приспособил свой проект под ростовскую архитектурную школу.
В то же время подпружные арки у его храмов получились очень узкие, легкие, что разительно отличает их от русских доитальянских прототипов, в которых ширина арок могла быть едва ли не равна примыкающим к ним сводам (см. Троицкий собор Троице-Сергиевой Лавры, соборы Кирилло-Белозерского и Ферапонтова монастырей).
Для сравнения: подпружные арки собора Ферапонтова монастыря 1490 года.
Для сравнения: подпружные арки собора Успенского монастыря в Старице, 1530-е годы - консервативный вариант архитектуры 16 века, воспроизводящий раннемосковские приемы.
Такие же тонкие и изящные арки несут купол Покровского (ныне Троицкого) собора Александровской слободы, относящегося к придворному великокняжескому строительству (согласно наиболее распространенной датировке собор окончен в 1513 году). Исследователями отмечалось, что строитель собора Александровской слободы, будучи придворным зодчим, вероятно тоже итальянцем, ориентировался на собор Троицкой Лавры как на чтимый прототип. Предположим, что тоже самое произошло и в Ростове с той лишь разницей, что итальянский зодчий работал с оглядкой на прежний, стоявший до него на этом месте храм. Известно, что собор Ростова перестраивался после пожара в начале 15 века, когда он и мог получить раннемосковские повышенные подпружные арки.
Для сравнения: подпружные арки собора Александровской слободы 1513 года.
В остальном же интерьер хутынского собора, точно повторяющий собор Ростова, представляет собой интересный образец применения ордерной декорации к интерьеру древнерусского крестово-купольного храма. Предшественником, но не буквальным образцом, обоих храмов был Архангельский собор Московского Кремля, формы которого имеют венецианское происхождение.
Своды центрального нефа Хутынского собора.
Для сравнения: интерьер Архангельского собора Московского Кремля.
Необычность замысла строителя Архангельского собора состояла в том, что он воспроизвел вполне традиционный интерьер древнерусского трехнефного храма средствами венецианской ордерной архитектуры. Квадратные (чуть-чуть крещатые - с вырезанными углами) столпы получили массивные постаменты и базы, а в верхней части легкие карнизы. Поверх венчающих столбы карнизов вдоль нефа перекинуты арки, намечающие в западном рукаве пространственного креста легкое базиликальное движение. В свою очередь поверх арок положен длинный продольный карниз, который служит основанием для перекрывающих неф цилиндрических сводов.
Архангельский собор Московского Кремля. Аксонометрия.
Венеция, церковь Сан-Феличе. 1531 год.
(Иллюстрации взяты из статьи: С.С. Подъяпольский. Венецианские истоки московского Архангельского собора // Древнерусское искусство. Зарубежные связи. М., 1975. С. 252-279)
Ростовский и хутынский храмы отличаются от московского собора только тем, что у них на разной высоте расположены переброшенные через неф арки, что придает перекрытиям собора ступенчатый характер (сами своды при этом расположены на одной высоте). В кремлевском же соборе арки центрального нефа и трансепта располагаются на одном уровне - господствует мерное горизонтальное движение, более подобающее его ренессансным прототипам. Здесь оно соблюдено до уровня карниза и нарушено выше на уровне сводов храма. Интересно, что зодчий учел это изменение, обработав верх столпов хутынского собора именно карнизом - на него непосредственно опирается пониженная западная арка. В Архангельском же соборе обе арки опираются на карниз в основании сводов, а для продольных ярок сделаны только выступающие из столбов консоли.
Ренессансные корни данной архитектуры лучше ощутимы именно в Хутыни, так как интерьер Преображенского собора не имеет монументальной живописи, как это есть в церквях самой Венеции. В Ростове же и Москве ковровые фрески 17 века несколько сглаживают звучание ордерных форм. Интерьер просторный и светлый. Затененными мне показались, как это ни странно, только малые западные купола собора. Их барабаны имеют по шесть узких вертикальных окон, наполовину замурованных кровлей 19 столетия, чем и объясняется недостаток света.
Хочу поделиться собственным наблюдением. В 16 веке купола в интерьерах новгородских храмов приобретают изысканные, геометрически точные формы: скуфья купола отделяется от барабана карнизом. Таков, например, центральный купол церкви свв. Бориса и Глеба в Плотниках. При этом в них совсем немного окон, а их ширина крайне мала по отношению к диаметру барабана. По сравнению с ними в домонгольских храмах освещенность была значительно лучше - арочные окна 12 века делались шире и ставились чаще. Таким образом, в архитектуре 16 века купола могут парадоксальным образом утрачивать свое значение световой доминанты интерьера. Конечно, это не относится к большому центральному куполу Преображенского собора.
Изнутри стены храма декорированы расположенными по оси столпов плоскими пилястрами, служащими зрительной опорой для арок боковых нефов (они расположены на одном уровне с продольными арками центрального нефа и на ярус ниже перекрывающих его арок). Проходящий над пилястрами карниз отделяет не люнеты, а значительно большую по высоте часть стены, как это сделано и снаружи на фасадах собора. Причина этого в расположенных над карнизом окнах верхнего света. В идеале, если следовать ренессансным прототипам, верхние окна должны были быть круглыми, вписанными в отделенные карнизом люнеты. Так будет чуть позже сделано в соборе Спасского монастыря в Ярославле, также предположительно построенного итальянцем. Здесь же пропорции здания - сам по себе тип большого шестистолпного соборного храма - требовали устройства двух рядов высоких арочных оконных проемов.
Специфической особенностью Успенского собора Ростова и его новгородской реплики являются сдвоенные пилястры, декорирующие углы интерьера. Они дополняют пилястры, поставленные по оси столбов, и создают непрерывный ряд ордерных членений, огибающих по периметру весь интерьер. Это достаточно странно смотрится в перспективе боковых нефов (видна только одна угловая пилястра), но логично в контексте целостного восприятия ордерной системы интерьера храма. Ведь если этих пилястр не будет, проходящие по стенам прямые отрезки карниза лишатся зрительной опоры по краям и будут казаться висящими. Зодчему было необходимо подчеркнуть последовательность ордерной системы, в которой каждая выраженная горизонталь должна иметь опору на несущие вертикали.
В завершение хочется показать ту таинственную аномалию в интерьере храма, которая недоступна для свободного посещения, но выглядывает из-за северной стороны иконостаса. Здесь видна примыкающая к столпу скрытая в столще стены каменная лестница на кровлю храма, о которой было сказано выше и присутствие которой породило столь запоминающееся "Видение Пономаря Тарасия" - один из самых проникновенных духовных образов новгородской истории.