Успенский монастырь в Старице
Перехожу к главной цели первого дня нашей поездки.
Попрощавшись с Микулино, мы вскоре достигли Старицы - еще одного города тверской земли, особое значение приобретшего в грозненскую эпоху. К XVI веку относятся и сохранившиеся здесь храмы, представляющие однако иные явления архитектуры того времени, нежели описанный выше (в ЖЖ ниже!)) собор в Микулино.
Нужно сказать несколько слов о предшествующей истории этого места. Согласно преданиям еще в начале XII века выходцами из Киево-Печерской обители в окрестностях будущей Старицы был основан Успенский монастырь. В XIII столетии он был полон братией, но оказался погублен с окружающим его поселением в 1292 году при набеге монголов. Эта первоначальная обитель располагалась на другом месте, дальше от берега Волги. Никакой информации о ее конкретном местоположении мне не попадалось. Интересно было бы выяснить этот вопрос.
Годом основания Старицы на ныне существующем месте считается 1297. Городские укрепления расположились при слиянии рек Волги и Старицы, а напротив них на другом берегу Волги расположился Успенский монастырь. Однако же XIV - XV века оказались неблагоприятным временем для города и Успенского монастыря, страдавших из-за постоянных военных конфликтов Москвы и Твери.
Новая страница в истории Старицы началась в 1504 году, когда город стал центром владений князя Андрея Ивановича - младшего сына Ивана III, брата Василия III и дяди Ивана Грозного.
При нем в 1530-е годы в Успенском монастыре строится собор, представляющий непростой, я бы даже сказал, замысловатый памятник своего времени. Увы, князь Андрей был убит в 1537 году в ходе его конфликта с вдовой великого князя - Еленой Глинской. Очень интересную лекцию об этих известных событиях можно прослушать здесь:
В лекции дается очень хороший анализ того, что представляли собой отношения великих князей Московских Ивана III и Василия III с их родственниками и наследниками. Эти отношения оказались окрашены невиданным ранее стремлением к сохранению собственного рода, которой один осознается как царственный. Все же остальные князья, какими бы кровными родственниками они ни были, воспринимаются холопами, не имеющими права притронуться к царскому престолу.
Несмотря на печальную гибель отца, при Грозном в Старице княжит Владимир Андреевич Старицкий. При нем в 1558-61 годах здесь был построен второй значимый памятник архитектуры XVI века - собор святых Бориса и Глеба. В кинофильме С. Эйзенштейна семейство Старицких показано в карикатурном виде. Это касается как Владимира Андреевича - отнюдь не безвольного и слабоумного, так и его матери Евфросинии, между прочим, святой преподобной. Все они были ближайшей кровной родней Грозного, и все были рано или поздно убиты.
Храм в честь святых убиенных князей-мучеников был построен Владимиром Старицким вслед за собором Покрова на рву в Москве и также был посвящен завершению Казанского похода. Борис и Глеб были для Владимира Андреевича его святыми предками, как для каждого из Рюриковичей. Боковые приделы храма были освящены в честь Благовещения Богородицы (иконой Благовещения князь был благословлен в ходе Казанского похода) и новопрославленной иконы св. Николы Великорецкого.
Старый Борисоглебский храм был уникальным сооружением, увенчанным пятью шатрами. Три шатра венчали приделы, а два западных опирались на столбы паперти, огибавшей по окружности все здание. Уже в следующем столетии здание стало никому не нужным провинциальным храмом. Из-за своих грандиозных размеров и смелой конструкции оно быстро ветшало. В 1803 году собор разобрали в виду опасности обрушения. Вскоре здесь, на некотором расстоянии от места старого храма, был построен новый пятикупольный собор в стиле классицизм. Он вместе с храмом-колокольней и образует современный ансамбль Старицкого Кремля, выделяющегося огромными валами, вздымающимися над берегом Волги.
Современная Старица - маленький, бедный город с брошенными, никем не используемыми памятниками прошлого. На этом фоне резкий контраст представляет Успенский монастырь, целиком восстановленный, полностью отделанный и явно рассчитанный на многочисленных паломников и туристов. Там даже не порицается фотосъемка внутри храмов, за исключением времени богослужения.
Стена монастыря со святыми воротами почти целиком выстроена заново на месте разрушенной в советское время. Сохранилась лишь одна из угловых башен и святые ворота. Эклектичное соединение огромного перспективного портала с шатровым завершением навело меня на мысль о том, что это современный новодел. Но нет, нашлось фото С. М. Прокудина-Горского, на котором запечатлен старый вид этих ворот с академической росписью: http://sobory.ru/pic/00000/00001_20150427_005331.jpg
Успенский собор - главное сооружение обители. Как и одноименный храм Московского Кремля, он выходит на площадь боковым южным фасадом. На связь с Москвой указывают и входной портал, и аркатурно-колончатый пояс, ставший здесь основным элементом фасадов. Однако во всем остальном Старицкий храм представляет собой необычное для XVI века архитектурное явление. Он, как и многие другие старицкие постройки, целиком сложен из местного белого камня, что необычно для преимущественно кирпичного XVI века. Сразу вспоминается храм в царском селе Остров, также целиком каменный и необычный по архитектурному замыслу.
Неожиданно и объемно-пространственное решение собора. У него пониженные углы и повышенные подпружные арки центрального купола, водруженного на гору из закомар и кокошников. Такие же высокие постаменты имеют и малые угловые купола. Закомары и кокошники имеют раннемосковскую килевидную форму, что сразу же наводит на мысль о прототипе - Спасском соборе Андроникова монастыря.
Фото с сайта www.temples.ru
Успенский собор в общих чертах повторяет его композицию, дополненную угловыми куполами и колончатым поясом. Последний оказывается разорван на три секции, расположенные на разной высоте - уникальный, насколько мне известно, случай в древнерусской архитектуре. Впрочем, такие же "невиданные", расположенные уступами аркады известны в ранней готике, о чем нам напомнил прошедший только что семинар у Ольги Сигизмундовны. И там, и тут это следствие изобретательства в архитектуре, когда новое, еще не устоявшееся решение вызывает подобные нестыковки. Однако здесь уникальное решение Старицкого собора состояло в попытке объединить два различных древних образца и продолжений не имело.
Единственной близкой по времени аналогией Старцикого храма является собор московского Рождественского монастыря, построенный примерно в начале XVI века. Московский храм одну центральную главу с еще одним малым куполом над приделом. В основе же лежит та же самая ступенчатая композиция собора Андроникова монастыря, воспроизведенная даже более точно с трехлопастными арками постамента. Здесь вместо колончатого пояса использован зубчатый карниз.
Фото с сайта www.temples.ru
Адекватно оценить интерьер храма не позволяет обширный классицистический притвор, по сравнению с которым собор слишком тесный и темный. Вырубленная в западной стене арка дает отсутствовавший первоначально отход.
Изначально же пространство храма естественно было воспринимать запрокинув голову вверх, увлекшись ритмом поднимающихся к куполу ступеней сводов и арок.
Если снаружи храм сознательно сделан архаичным, то внутри он оформлен мощными, многопрофильными карнизами, отмечающими основания сводов и арок. Этот итальянизирующий прием последовательно проведен во всех частях интерьера. Крошечные отрезки карнизов есть даже между оконными откосами в углах храма. Они ничего на себе не несут, но подчеркивают общий для всего храма уровень основания нижних угловых арок.
В целом же как внутри, так и снаружи, стены собора производят ощущение преувеличенной пластичности. Массы камня активно вторгаются в пространство, окружая человека красивыми, но излишне громоздкими формами. В особенности это заметно в углах храма, где толщина стен вполне сопоставима с шириной внутреннего пространства.
Надо отдать должное строителям храма - они были искусными каменщиками, прекрасно владевшими своим материалом. Строгие, правильные формы собора производят совершенно иное впечатление, чем слабые, готовые обветшать и разрушиться стены кирпичного Микулинского храма. Столь же различны и архитектурные достоинства храмов, один из которых - рядовой памятник своего времени, робко воспроизводящий столичные черты, а другой - концептуальное произведение, обращающееся к разным страницам прошлого и соединяющее их с активными элементами ордерной декорации. И это неудивительно, ведь храм строился дядей будущего царя, попытавшегося воспротивиться власти Елены Глинской и поплатившегося за это головой.
С другой стороны монастырской площади стоит трапезная палата с Введенской церковью, построенной иждивением Ивана Грозного в 1569-1584 годах. В ней же расположен придельный храм св. Арсения Тверского. Владимир Старицкий был убит в 1569 году. Еще раньше в 1566 царь Иван Грозный забрал у него Старицу, поменяв ее на Дмитров и Звенигород. Старица вошла в Опричнину и стала любимым городом Грозного, который часто здесь жил в последние годы своего царствования.
Внешне трапезная впечатляет своими широкими покатыми контрфорсами, контрастирующими со стройным шатром церкви. Храм не имеет апсиды, что для XVI века является нормальным: нет апсиды у церкви Вознесения в Коломенском, не было ее у усадебной церкви Воскресения в Городне Ступинского района (не путать с Городней на Волге), лишены апсид некоторые церкви Кирилло-Белозерского и Ферапонтова монастырей.
Здесь увенчанный шатром четверик храма целиком превращен в алтарь. По этой причине шатра изнутри мы не видели, и я подозреваю, что он может быть глухим, как в больничной церкви преп. Зосимы и Савватия в Троице-Сергиевой Лавре 30-х годов XVII века. Снаружи стройные грани шатра абсолютно голые, лишь в основании украшенные одним рядком мелких кокошников, вторящих кокошникам четверика. Фасады небольшого четверика разбиты на три прясла, как если бы это был большой четырехстолпный храм.
Интерьер трапезной представляет собой ставший традиционным для Руси одностолпный зал, такой же как трапезные Андроникова, Иосифо-Волоцкого, Пафнутьево-Боровского и других монастырей, а также Грановитая палата Московского Кремля. Сейчас палата весьма уютно убрана иконами, деревянными киотами и клиросами, хоросами медного цвета.
За трапезной располагается бывшая надвратная церковь монастыря, освященная в честь ап. Иоанна Богослова. Ее построили в 1694 году вместо прежней церкви св. Василия Анкирского. В XIX веке ворота монастыря было решено перенести на современное место, так как старый въезд со стороны реки подвергался наводнениям. Церковь представляет собой интересный памятник позднего XVII века, отсылающий к столичной нарышкинской архитектуре формой своих восьмериков с маленькой главкой, но во всем остальном являющий нечто традиционное и архаичное. Алтарь храма с наличниками в стиле узорочье вынесен за пределы ворот на двух столбах. С трех сторон церковь окружают крытые арочные галереи-гульбища, которые можно сравнить с надвратным храмом суздальского Покровского монастыря.
Старица известна также как место рождения и первого упокоения святителя Иова, патриарха московского. В свое время он был настоятелем Успенского монастыря, а при Лжедмитрии I в 1606 году был сослан сюда в заточение. Однако, братия как с узником с ним не обращалась, и святой мирно почил два года спустя. Его мощи были перенесены в Москву царем Алексеем Михайловичем в 1652 году, а над старым местом погребения патриарха была построена колокольня с часовней на первом этаже.
Колокольня состоит из трех массивных четвериков и яруса звона, увенчанного сравнительно небольшим шатром. Стены четвериков прорезаны свободно разбросанными окошками. Ярус звона имеет два "изъяна": с одной стороны выступает верхняя часть ведущей на площадку внутристенной лестницы, с другой стороны ее "уравновешивает" печная труба. Характерно, что оба "изъяна" расположены на главном фасаде колокольни, выходящем на площадь перед южным фасадом собора. Очевидно, что, как и в звоннице Саввино-Сторожевского монастыря, здесь несимметричное завершение воспринималось как игра архитектурных форм, естественная для стиля узорочье.
У юго-восточного угла собора на той же центральной площади монастыря стоит мавзолей-усыпальница генерала-аншефа, сенатора И. Ф. Глебова (+1774) - отца Ф. И. Глебова, строителя усадьбы Знаменское-Раек, которую мы посещали год назад.
http://vash-alex.livejournal.com/77111.html
В Райке ко времени Ивана Федоровича относится барочная Знаменская церковь. Его усыпальница - скромное и красивое сооружение в форме пирамиды с четырьмя крестообразно расположенными ризалитами, завершенными лучковыми фронтонами. Отдохновением для глаз служит легкий, изящный архитектурный декор.
Совершенно другое впечатление производит Троицкий храм-усыпальница 1819 года, пристроенный с севера к Успенскому собору и спорящий с ним своими внушительными классицистическими формами. Это усыпальница Тутолминых, выстроенная генералом-майором А. Т. Тутолминым незадолго до своей кончины. Он представляет собой огромную крестовокупольную церковь на четырех пилонах. С запада и востока из четверика храма выступают объемные ризалиты, придающие постройке крестообразный наружный вид. В первом из них располагается лестница, во втором алтарь.
Храм, как и весь монастырь, приведен в идеальное состояние. К сожалению современная мозаика с образом Троицы не очень подходит фасаду храма. Беда отнюдь не в ее византийском стиле, а в слишком крупном масштабе: композиция обрезана по пояс, формы получились слишком грубыми. Такие же излишне крупные фигуры делают сейчас на Елоховском соборе, заменяя ими старую недолговечную живопись, состоявшую из небольших многофигурных композиций. Кроме того, недавняя поездка в Кирилло-Белозерский монастырь показала мне, что и древнерусские наружные фрески также имели деликатный масштаб и мелкую детализацию. Очевидно, гигантомания - черта современного вкуса
Сразу при входе в храм через арку открывается вид на расположенную в первом ярусе усыпальницу. От входной двери двумя лестничными маршами поднимаешься в сам храм. Со всех сторон тебя окружает написанный на стенах мрамор, на верху лестницы встречает Ивановское "Явление Христа Марии Магдалине".
Интерьер Троицкого храма значительно превосходит по размерам Успенский собор. Даже учитывая огромный круглый проем в полу, соединяющий усыпальницу и сам храм, он кажется более вместительным. Про масштаб самого пространства нечего и говорить.
Все убранство храма - стереотипный ампирный иконостас и настенная роспись - воссоздано в наши дни. На фотографиях живопись выглядит благороднее, чем в действительности. На самом деле она подавляет своей цветовой и пластической активностью.
Образ Христа в куполе огромен, значительно больше привычного масштаба. Купол такого храма не был рассчитан на одну единственную полуфигуру. Еще огромнее буквы на Евангелии в руках у Спасителя, где спокойно можно было бы использовать в двое более мелкий шрифт и написать более длинную фразу.
Характерный прием включения икон в академическую композицию, использованный в частности в Храме Христа Спасителя и в современной росписи Софийской церкви на Лубянской площади.
Узнаваемый летящий ангел с кадилом - одна из многочисленных цитат в росписи.
Мучение св. Татьяны - одна из немногих композиций, вызывающих у зрителя, несмотря на сюжет, молитвенное, умиротворенное состояние.
Мне понравились и арки с благородными по цвету зелеными "мраморами". Роспись же зубчатого карниза производит диковатое, деревенское впечатление.
Главной особенностью росписи является ее неприкрытый эклектизм. Она вся составлена из множества разнообразных заимствований. Необычен их широкий репертуар, так как в большинстве случаев дело ограничивается Храмом Христа Спасителя, либо В. М. Васнецовым. Здесь же на западной стене "Благовещение" князя Г. Г. Гагарина с фигурами, измененными по росписи ХХС. Снизу под ним "Страшный Суд" В. М. Васнецова.
В боковом нефе открыты фрагменты фасада Успенского собора. На близком расстоянии с особой силой чувствуется массивность его красивого, но очень тяжелого декора.
За алтарем храма располагается кладбище с аккуратно расставленными старинными надгробиями.
Многие из них имеют замечательные звериные лапки.
Что это?
Апсиды Успенского собора производят очень странное впечатление. Это пожалуй самая нелогичная, недостаточно ясная часть всей его архитектуры. Аркатурно-колончатый пояс проходит не под карнизом апсид, как это было раньше, а служит обрамлением окон. Сверху над ним появляется странное углубление. Главный же минус состоит в том, что здесь, как и на других фасадах, пояс прерывается лопатками или пилястрами. Мощные вертикали членят объемы апсид, оставляя слишком мало места для колончатого пояса. В результате от него остаются лишь узкие неполноценные отрезки.
Впрочем и здесь есть замечательные детали, такие как выступающее вверх окно, огибаемое карнизом, или касающийся боковой главы угловой кокошник.
С этого ракурса открывается богатый вид, включающий в себя надгробия, мавзолей И. Ф. Глебова, Успенский и трапезный храмы монастыря. Вдалеке за башнями ограды виден другой берег Волги, со стоящим там Борисоглебским собором и его колокольней. Новый собор XIX века сдвинут в сторону от старого, так что в XVI веке этот вид читался иначе: пятишатровый княжеский храм располагался правее ныне существующего. О нем я расскажу в следующий раз.
Попрощавшись с Микулино, мы вскоре достигли Старицы - еще одного города тверской земли, особое значение приобретшего в грозненскую эпоху. К XVI веку относятся и сохранившиеся здесь храмы, представляющие однако иные явления архитектуры того времени, нежели описанный выше (в ЖЖ ниже!)) собор в Микулино.
Нужно сказать несколько слов о предшествующей истории этого места. Согласно преданиям еще в начале XII века выходцами из Киево-Печерской обители в окрестностях будущей Старицы был основан Успенский монастырь. В XIII столетии он был полон братией, но оказался погублен с окружающим его поселением в 1292 году при набеге монголов. Эта первоначальная обитель располагалась на другом месте, дальше от берега Волги. Никакой информации о ее конкретном местоположении мне не попадалось. Интересно было бы выяснить этот вопрос.
Годом основания Старицы на ныне существующем месте считается 1297. Городские укрепления расположились при слиянии рек Волги и Старицы, а напротив них на другом берегу Волги расположился Успенский монастырь. Однако же XIV - XV века оказались неблагоприятным временем для города и Успенского монастыря, страдавших из-за постоянных военных конфликтов Москвы и Твери.
Новая страница в истории Старицы началась в 1504 году, когда город стал центром владений князя Андрея Ивановича - младшего сына Ивана III, брата Василия III и дяди Ивана Грозного.
При нем в 1530-е годы в Успенском монастыре строится собор, представляющий непростой, я бы даже сказал, замысловатый памятник своего времени. Увы, князь Андрей был убит в 1537 году в ходе его конфликта с вдовой великого князя - Еленой Глинской. Очень интересную лекцию об этих известных событиях можно прослушать здесь:
Click to viewВ лекции дается очень хороший анализ того, что представляли собой отношения великих князей Московских Ивана III и Василия III с их родственниками и наследниками. Эти отношения оказались окрашены невиданным ранее стремлением к сохранению собственного рода, которой один осознается как царственный. Все же остальные князья, какими бы кровными родственниками они ни были, воспринимаются холопами, не имеющими права притронуться к царскому престолу.
Несмотря на печальную гибель отца, при Грозном в Старице княжит Владимир Андреевич Старицкий. При нем в 1558-61 годах здесь был построен второй значимый памятник архитектуры XVI века - собор святых Бориса и Глеба. В кинофильме С. Эйзенштейна семейство Старицких показано в карикатурном виде. Это касается как Владимира Андреевича - отнюдь не безвольного и слабоумного, так и его матери Евфросинии, между прочим, святой преподобной. Все они были ближайшей кровной родней Грозного, и все были рано или поздно убиты.
Храм в честь святых убиенных князей-мучеников был построен Владимиром Старицким вслед за собором Покрова на рву в Москве и также был посвящен завершению Казанского похода. Борис и Глеб были для Владимира Андреевича его святыми предками, как для каждого из Рюриковичей. Боковые приделы храма были освящены в честь Благовещения Богородицы (иконой Благовещения князь был благословлен в ходе Казанского похода) и новопрославленной иконы св. Николы Великорецкого.
Старый Борисоглебский храм был уникальным сооружением, увенчанным пятью шатрами. Три шатра венчали приделы, а два западных опирались на столбы паперти, огибавшей по окружности все здание. Уже в следующем столетии здание стало никому не нужным провинциальным храмом. Из-за своих грандиозных размеров и смелой конструкции оно быстро ветшало. В 1803 году собор разобрали в виду опасности обрушения. Вскоре здесь, на некотором расстоянии от места старого храма, был построен новый пятикупольный собор в стиле классицизм. Он вместе с храмом-колокольней и образует современный ансамбль Старицкого Кремля, выделяющегося огромными валами, вздымающимися над берегом Волги.
Современная Старица - маленький, бедный город с брошенными, никем не используемыми памятниками прошлого. На этом фоне резкий контраст представляет Успенский монастырь, целиком восстановленный, полностью отделанный и явно рассчитанный на многочисленных паломников и туристов. Там даже не порицается фотосъемка внутри храмов, за исключением времени богослужения.
Стена монастыря со святыми воротами почти целиком выстроена заново на месте разрушенной в советское время. Сохранилась лишь одна из угловых башен и святые ворота. Эклектичное соединение огромного перспективного портала с шатровым завершением навело меня на мысль о том, что это современный новодел. Но нет, нашлось фото С. М. Прокудина-Горского, на котором запечатлен старый вид этих ворот с академической росписью: http://sobory.ru/pic/00000/00001_20150427_005331.jpg
Успенский собор - главное сооружение обители. Как и одноименный храм Московского Кремля, он выходит на площадь боковым южным фасадом. На связь с Москвой указывают и входной портал, и аркатурно-колончатый пояс, ставший здесь основным элементом фасадов. Однако во всем остальном Старицкий храм представляет собой необычное для XVI века архитектурное явление. Он, как и многие другие старицкие постройки, целиком сложен из местного белого камня, что необычно для преимущественно кирпичного XVI века. Сразу вспоминается храм в царском селе Остров, также целиком каменный и необычный по архитектурному замыслу.
Неожиданно и объемно-пространственное решение собора. У него пониженные углы и повышенные подпружные арки центрального купола, водруженного на гору из закомар и кокошников. Такие же высокие постаменты имеют и малые угловые купола. Закомары и кокошники имеют раннемосковскую килевидную форму, что сразу же наводит на мысль о прототипе - Спасском соборе Андроникова монастыря.
Фото с сайта www.temples.ru
Успенский собор в общих чертах повторяет его композицию, дополненную угловыми куполами и колончатым поясом. Последний оказывается разорван на три секции, расположенные на разной высоте - уникальный, насколько мне известно, случай в древнерусской архитектуре. Впрочем, такие же "невиданные", расположенные уступами аркады известны в ранней готике, о чем нам напомнил прошедший только что семинар у Ольги Сигизмундовны. И там, и тут это следствие изобретательства в архитектуре, когда новое, еще не устоявшееся решение вызывает подобные нестыковки. Однако здесь уникальное решение Старицкого собора состояло в попытке объединить два различных древних образца и продолжений не имело.
Единственной близкой по времени аналогией Старцикого храма является собор московского Рождественского монастыря, построенный примерно в начале XVI века. Московский храм одну центральную главу с еще одним малым куполом над приделом. В основе же лежит та же самая ступенчатая композиция собора Андроникова монастыря, воспроизведенная даже более точно с трехлопастными арками постамента. Здесь вместо колончатого пояса использован зубчатый карниз.
Фото с сайта www.temples.ru
Адекватно оценить интерьер храма не позволяет обширный классицистический притвор, по сравнению с которым собор слишком тесный и темный. Вырубленная в западной стене арка дает отсутствовавший первоначально отход.
Изначально же пространство храма естественно было воспринимать запрокинув голову вверх, увлекшись ритмом поднимающихся к куполу ступеней сводов и арок.
Если снаружи храм сознательно сделан архаичным, то внутри он оформлен мощными, многопрофильными карнизами, отмечающими основания сводов и арок. Этот итальянизирующий прием последовательно проведен во всех частях интерьера. Крошечные отрезки карнизов есть даже между оконными откосами в углах храма. Они ничего на себе не несут, но подчеркивают общий для всего храма уровень основания нижних угловых арок.
В целом же как внутри, так и снаружи, стены собора производят ощущение преувеличенной пластичности. Массы камня активно вторгаются в пространство, окружая человека красивыми, но излишне громоздкими формами. В особенности это заметно в углах храма, где толщина стен вполне сопоставима с шириной внутреннего пространства.
Надо отдать должное строителям храма - они были искусными каменщиками, прекрасно владевшими своим материалом. Строгие, правильные формы собора производят совершенно иное впечатление, чем слабые, готовые обветшать и разрушиться стены кирпичного Микулинского храма. Столь же различны и архитектурные достоинства храмов, один из которых - рядовой памятник своего времени, робко воспроизводящий столичные черты, а другой - концептуальное произведение, обращающееся к разным страницам прошлого и соединяющее их с активными элементами ордерной декорации. И это неудивительно, ведь храм строился дядей будущего царя, попытавшегося воспротивиться власти Елены Глинской и поплатившегося за это головой.
С другой стороны монастырской площади стоит трапезная палата с Введенской церковью, построенной иждивением Ивана Грозного в 1569-1584 годах. В ней же расположен придельный храм св. Арсения Тверского. Владимир Старицкий был убит в 1569 году. Еще раньше в 1566 царь Иван Грозный забрал у него Старицу, поменяв ее на Дмитров и Звенигород. Старица вошла в Опричнину и стала любимым городом Грозного, который часто здесь жил в последние годы своего царствования.
Внешне трапезная впечатляет своими широкими покатыми контрфорсами, контрастирующими со стройным шатром церкви. Храм не имеет апсиды, что для XVI века является нормальным: нет апсиды у церкви Вознесения в Коломенском, не было ее у усадебной церкви Воскресения в Городне Ступинского района (не путать с Городней на Волге), лишены апсид некоторые церкви Кирилло-Белозерского и Ферапонтова монастырей.
Здесь увенчанный шатром четверик храма целиком превращен в алтарь. По этой причине шатра изнутри мы не видели, и я подозреваю, что он может быть глухим, как в больничной церкви преп. Зосимы и Савватия в Троице-Сергиевой Лавре 30-х годов XVII века. Снаружи стройные грани шатра абсолютно голые, лишь в основании украшенные одним рядком мелких кокошников, вторящих кокошникам четверика. Фасады небольшого четверика разбиты на три прясла, как если бы это был большой четырехстолпный храм.
Интерьер трапезной представляет собой ставший традиционным для Руси одностолпный зал, такой же как трапезные Андроникова, Иосифо-Волоцкого, Пафнутьево-Боровского и других монастырей, а также Грановитая палата Московского Кремля. Сейчас палата весьма уютно убрана иконами, деревянными киотами и клиросами, хоросами медного цвета.
За трапезной располагается бывшая надвратная церковь монастыря, освященная в честь ап. Иоанна Богослова. Ее построили в 1694 году вместо прежней церкви св. Василия Анкирского. В XIX веке ворота монастыря было решено перенести на современное место, так как старый въезд со стороны реки подвергался наводнениям. Церковь представляет собой интересный памятник позднего XVII века, отсылающий к столичной нарышкинской архитектуре формой своих восьмериков с маленькой главкой, но во всем остальном являющий нечто традиционное и архаичное. Алтарь храма с наличниками в стиле узорочье вынесен за пределы ворот на двух столбах. С трех сторон церковь окружают крытые арочные галереи-гульбища, которые можно сравнить с надвратным храмом суздальского Покровского монастыря.
Старица известна также как место рождения и первого упокоения святителя Иова, патриарха московского. В свое время он был настоятелем Успенского монастыря, а при Лжедмитрии I в 1606 году был сослан сюда в заточение. Однако, братия как с узником с ним не обращалась, и святой мирно почил два года спустя. Его мощи были перенесены в Москву царем Алексеем Михайловичем в 1652 году, а над старым местом погребения патриарха была построена колокольня с часовней на первом этаже.
Колокольня состоит из трех массивных четвериков и яруса звона, увенчанного сравнительно небольшим шатром. Стены четвериков прорезаны свободно разбросанными окошками. Ярус звона имеет два "изъяна": с одной стороны выступает верхняя часть ведущей на площадку внутристенной лестницы, с другой стороны ее "уравновешивает" печная труба. Характерно, что оба "изъяна" расположены на главном фасаде колокольни, выходящем на площадь перед южным фасадом собора. Очевидно, что, как и в звоннице Саввино-Сторожевского монастыря, здесь несимметричное завершение воспринималось как игра архитектурных форм, естественная для стиля узорочье.
У юго-восточного угла собора на той же центральной площади монастыря стоит мавзолей-усыпальница генерала-аншефа, сенатора И. Ф. Глебова (+1774) - отца Ф. И. Глебова, строителя усадьбы Знаменское-Раек, которую мы посещали год назад.
http://vash-alex.livejournal.com/77111.html
В Райке ко времени Ивана Федоровича относится барочная Знаменская церковь. Его усыпальница - скромное и красивое сооружение в форме пирамиды с четырьмя крестообразно расположенными ризалитами, завершенными лучковыми фронтонами. Отдохновением для глаз служит легкий, изящный архитектурный декор.
Совершенно другое впечатление производит Троицкий храм-усыпальница 1819 года, пристроенный с севера к Успенскому собору и спорящий с ним своими внушительными классицистическими формами. Это усыпальница Тутолминых, выстроенная генералом-майором А. Т. Тутолминым незадолго до своей кончины. Он представляет собой огромную крестовокупольную церковь на четырех пилонах. С запада и востока из четверика храма выступают объемные ризалиты, придающие постройке крестообразный наружный вид. В первом из них располагается лестница, во втором алтарь.
Храм, как и весь монастырь, приведен в идеальное состояние. К сожалению современная мозаика с образом Троицы не очень подходит фасаду храма. Беда отнюдь не в ее византийском стиле, а в слишком крупном масштабе: композиция обрезана по пояс, формы получились слишком грубыми. Такие же излишне крупные фигуры делают сейчас на Елоховском соборе, заменяя ими старую недолговечную живопись, состоявшую из небольших многофигурных композиций. Кроме того, недавняя поездка в Кирилло-Белозерский монастырь показала мне, что и древнерусские наружные фрески также имели деликатный масштаб и мелкую детализацию. Очевидно, гигантомания - черта современного вкуса
Сразу при входе в храм через арку открывается вид на расположенную в первом ярусе усыпальницу. От входной двери двумя лестничными маршами поднимаешься в сам храм. Со всех сторон тебя окружает написанный на стенах мрамор, на верху лестницы встречает Ивановское "Явление Христа Марии Магдалине".
Интерьер Троицкого храма значительно превосходит по размерам Успенский собор. Даже учитывая огромный круглый проем в полу, соединяющий усыпальницу и сам храм, он кажется более вместительным. Про масштаб самого пространства нечего и говорить.
Все убранство храма - стереотипный ампирный иконостас и настенная роспись - воссоздано в наши дни. На фотографиях живопись выглядит благороднее, чем в действительности. На самом деле она подавляет своей цветовой и пластической активностью.
Образ Христа в куполе огромен, значительно больше привычного масштаба. Купол такого храма не был рассчитан на одну единственную полуфигуру. Еще огромнее буквы на Евангелии в руках у Спасителя, где спокойно можно было бы использовать в двое более мелкий шрифт и написать более длинную фразу.
Характерный прием включения икон в академическую композицию, использованный в частности в Храме Христа Спасителя и в современной росписи Софийской церкви на Лубянской площади.
Узнаваемый летящий ангел с кадилом - одна из многочисленных цитат в росписи.
Мучение св. Татьяны - одна из немногих композиций, вызывающих у зрителя, несмотря на сюжет, молитвенное, умиротворенное состояние.
Мне понравились и арки с благородными по цвету зелеными "мраморами". Роспись же зубчатого карниза производит диковатое, деревенское впечатление.
Главной особенностью росписи является ее неприкрытый эклектизм. Она вся составлена из множества разнообразных заимствований. Необычен их широкий репертуар, так как в большинстве случаев дело ограничивается Храмом Христа Спасителя, либо В. М. Васнецовым. Здесь же на западной стене "Благовещение" князя Г. Г. Гагарина с фигурами, измененными по росписи ХХС. Снизу под ним "Страшный Суд" В. М. Васнецова.
В боковом нефе открыты фрагменты фасада Успенского собора. На близком расстоянии с особой силой чувствуется массивность его красивого, но очень тяжелого декора.
За алтарем храма располагается кладбище с аккуратно расставленными старинными надгробиями.
Многие из них имеют замечательные звериные лапки.
Что это?
Апсиды Успенского собора производят очень странное впечатление. Это пожалуй самая нелогичная, недостаточно ясная часть всей его архитектуры. Аркатурно-колончатый пояс проходит не под карнизом апсид, как это было раньше, а служит обрамлением окон. Сверху над ним появляется странное углубление. Главный же минус состоит в том, что здесь, как и на других фасадах, пояс прерывается лопатками или пилястрами. Мощные вертикали членят объемы апсид, оставляя слишком мало места для колончатого пояса. В результате от него остаются лишь узкие неполноценные отрезки.
Впрочем и здесь есть замечательные детали, такие как выступающее вверх окно, огибаемое карнизом, или касающийся боковой главы угловой кокошник.
С этого ракурса открывается богатый вид, включающий в себя надгробия, мавзолей И. Ф. Глебова, Успенский и трапезный храмы монастыря. Вдалеке за башнями ограды виден другой берег Волги, со стоящим там Борисоглебским собором и его колокольней. Новый собор XIX века сдвинут в сторону от старого, так что в XVI веке этот вид читался иначе: пятишатровый княжеский храм располагался правее ныне существующего. О нем я расскажу в следующий раз.