Изсо́хшая смоко́вница е́сть со́нмище іуде́йское!
Сегодня же и о изсо́хшей смо́ковницѣ па́мять твори́мъ, зане́же боже́ственніи евангели́сти, сíесть Матѳе́й и Ма́рко, по по́вѣсти о ва́іяхъ прино́сятъ: «во у́тріе же, изше́дшимъ и́мъ отъ Виѳа́ніи, взалка́» (Евангеліе на Утренѣ). Другíй же: «у́тру же, возвра́щся во гра́дъ, глаго́летъ: взалка́; и ви́дѣвъ смоко́вницу», ли́ствіе то́кмо иму́щую (не бѣ́ бо вре́мя смо́квамъ), «пріи́де къ не́й, и елма́, плода́ не обрѣ́те на не́й, рече́: да не ктому́ пло́дъ отъ тебе́ бу́детъ въ вѣ́къ. И и́зсше а́біе смоко́вница». Вчера въ разсказѣ про утреню Великаго понедельника, передъ цитатой вышевыделеннаго Евангеліе отъ Матфея, проскочила мысль, что надо написать отдельный постъ про эту самую смоковницу.
Итакъ, смоко́вница е́сть со́нмище іуде́йское, на не́мже плода́ подо́бнаго Спа́съ не обрѣ́тъ, то́чію осѣня́ющее зако́на, и сіе́ отъя́тъ отъ ни́хъ, пра́здное вся́чески содѣ́явъ.
Аще ли же кто́ рече́тъ: «почто́ безду́шное дре́во су́хо бы́сть, кля́тву взе́мшее, не согрѣши́вшее?», да навы́кнетъ, я́ко іуде́е, ви́дяще Христа́, при́сно всѣ́хъ благодѣ́тельствующа, никому́же ключи́мое ско́рбно содѣ́лавша, непщева́ху, я́ко си́лу и́мать то́чію благодѣ́тельствовати, злотвори́ти же - ни́. Человѣколюби́въ же Влады́ка сы́й, не восхотѣ́ на человѣ́цѣ показа́ти и сему́ бы́ти, да у́бо увѣ́ритъ неблагода́рныя лю́ди, я́ко и́мать си́лу и къ му́цѣ дово́льную, я́ко Бла́гъ же, на безду́шномъ и нечу́вственномъ естествѣ́ муче́ніе содѣ́ловаетъ.
Вку́пѣ же нѣ́кое и неизглаго́ланное сло́во е́сть, отъ ста́рецъ прему́дрыхъ къ на́мъ прише́дшее. Якоже глаго́летъ Иси́доръ Пилусіо́тъ: «я́ко дре́во преступле́нія сіе́ бы́сть, его́же и ли́ствіе въ покро́въ престу́пльшіи употреби́ша; тѣ́мже и прокля́тся отъ Христа́ человѣколю́бно, поне́же тогда́ сіе́ не пострада́, - ктому́ плода́ не принести́ вино́вна грѣху́. А я́коже грѣ́хъ смо́кви уподобля́ется - благоявле́нно: и́мать бо услажда́ющее сла́сти, прилѣпля́емое грѣха́, и ожесточава́ющее послѣди́ и полютѣва́ющее со́вѣстію».
Есть же смоко́вница - вся́ка душа́, вся́каго духо́внаго плода́ неприча́стна, въ не́йже у́тру, по настоя́щей я́вѣ жи́зни, не обрѣта́я Госпо́дь поко́я у нея́, усуша́етъ ю́ кля́твою и въ вѣ́чный посыла́етъ о́гнь, и сто́лпъ нѣ́кій стои́тъ усуше́нный, устраша́яй не дѣ́лающихъ прикла́днаго добродѣ́телей плода́.
Изсо́хшія смоко́вницы за непло́діе, преще́нія убоя́вшеся, бра́тіе, плоды́ досто́йны покая́нія принесе́мъ Христу́, подаю́щему на́мъ ве́лію ми́лость. (Стихира на Утренѣ, гласъ 8-й)