Надым и немного о жизни на Севере
Надым, которого мы достигли в прошлых частях по зимнику мимо Мёртвой дороги и её сталинских лагерей, в Ямало-Ненецком округе делит с Салехардом третье место по величине (47 тыс. жителей). Облик его вполне типичен для нефтегазовых городов Югорского Севера: геометрическая комбинация серых параллелепипедов с офисом "Газпрома", собором и мечетью посредине. Тем не менее, в Надыме я провёл неделю, и здесь попробую рассказать не столько даже про сам город, сколько про здешнюю среду в целом: Север, как и Восток - дело тонкое.
Надым, как и все его ямальские и югорские собратья - город молодой, однако в отличие от многих - с богатой предысторией: ещё в Средние века в полусотне километров ниже по Надым-реке стоял Надымский городок, "столица" Большой Карачеи, то есть земли харючи - самого знатного и воинственного ненецкого рода, беспокоившего своими набегами даже далёкий Пустозерск. Он представлял собой деревянно-земляную крепость, этакую гипертрофированную землянку, жилой курган на две сотни обитателей, а опустел в 1730-х годах. Собственно же Надым с разбросом в 20 километров от нынешнего места был основан в советское время аж с третьей попытки: сначала, в 1929 году - как центр совхоза (упразднённый в 1934-м), затем в 1947-м - как станция Трансполярной магистрали, куда до закрытия проекта в 1953 успел даже пару раз прибыть прицепной вагон из Москвы, и наконец в 1966 - как база геологов-газоискателей. Надым создавался для освоения Медвежьего месторождения, статус города получил в 1972 с началом его разработки, однако в итоге поближе к Медвежьему вырос посёлок Пангоды, а оставшийся в тупике дороги Надым обслуживает несколько относительно небольших месторождений. Всерьёз за город взялись лишь в конце 1980-х, и вот что из этого вышло:
2.
Всё чаще в своих путешествиях я замечаю, что мне очень нравится советское градостроительство конца 1980-х годов, этакая "лебединая песня" великого и ужасного соварха, когда количество успело перейти в качество, по сути соединив опыты всех прошлых десятилетий умиравшей сверхдержавы - лучшие черты позднесоветских жилмассивов и сталинских соцгородов. Как Славутич, Кодинск и ещё десяток не виденных мной городов, Надым представляет собой выверенную геометрическую систему с широкими улицами, просторными, но компактными кварталами, где дома словно стены защищают от ветров школы да детсадики, а промзона, то есть попросту хозяйственная часть города, полностью отделена от жилой. И да простят меня младоурбанисты, но мне такая среда кажется по-настоящему комфортной, тем более когда в подворотнях открывается вид не на шумные проспекты или дымящие трубы, а (как на заглавном кадре) на дикую сибирскую природу.
3.
Тут не лишним будет показать план города, увековеченный в металле на памятнике строителям, только на карте этот план как бы наклонён на 45 градусов влево, и несколько шире - справа к первоначальной фигуре, напоминающей ни то пистолет, ни то какой-то инструмент покорителей Севера, примыкает сравнимая с ним по размеру прямоугольная промзона, за которой пристроилась ещё и пара малоэтажных посёлков. Слева на плане хорошо видно Янтарное озеро, посредине - незастроенное пространство Парка Козлова и изогнутая Ленинградская улица, замышлявшаяся главной по изначальному плану, но фактически осью Надыма стала прямая улица Зверева - на этой схема она крайняя, но как уже говорилось, на самом деле за ней вся хозяйственная половина города.
4.
А вот улицы Ленина в Надыме нет... Ленинградская видимо напоминает о родине проектировщиков, а Анатолий Зверев - герой войны, с раннего детства и до отправки на фронт проживший в Ямало-Ненецком округе. На улице его имени - такие вот замысловатые таблички:
4а.
И хотя Надым назван по реке, до реки от него десяток километров. А городской водоём - просторное (длиной около 2 километров) Янтарное озеро, зимой всё иссечённое следами снегоходов. Вдоль озера тянется длинная набережная Оруджева, вот вид на неё из центра - я жил где-то в тех дальних домах:
5.
В обратную сторону хорошо виден надымский "даунтаун" с парой высоток "Газпрома", пирамидой гостиницы "Айсберг" и минаретом-"факелом" городской мечети. Но в тот момент меня куда больше привлёк зелёный Ан-2 на озёрном льду, к которому съезжались машины и снегоходы:
6.
Я было принял его за памятник, но оказалось, что это вполне действующий самолёт ДОСААФ, с которого прыгают с парашютом. И если с земли летящий кукурузник выглядит подобием дореволюционных "этажерок", то при ближайшем рассмотрении у него оказался вполне вместительный салон, который ДОСААФовцы любезно позволили сфотографировать:
7.
Кабина с приборной панелью:
8.
Застать здесь этот самолётик можно далеко не всегда и его присутствие было связано с Днём оленевода, когда в Надым съезжается немало гостей. Все последующие дни я не раз оборачивался на звук его мотора и часто видел опускающихся парашютистов. В один из дней весь Надым обсуждал, что команда не сделала поправку на ветер, и двое парашютистов приземлились на город и поломали себе ноги о дома и деревья... что, впрочем, никак не сказалось на дальнейших полётах.
8а.
Место, где стоял самолётик, тоже выбрано не случайно - здесь к озеру выходит огромная и пустая Площадь бульвара Стрижова. Именно так - официального названия у площади нет, а бульвар проходит по её краешку, спускаясь к озеру от улицы Зверева. Надо сказать, главная улица, названная в честь героя войны - для Ямала явление совсем не характерное, нишу всяческих бойцов да революционеров тут занимают строители, геологи, нефтяники и газовики, и тот же русский бакинец Владимир Стрижов был первым руководителем "Надымгазпрома" в 1970-80-х годах.
9.
На площадь бульвар, чуть поднятый над её уровнем, выходит кирпичной стенкой, вдоль которой с 2007 года разрастается Аллея Выпускников. Обратите внимание на цифры - демографическая ситуация в городе прослеживается по ним весьма наглядно:
10.
Вот ещё пара странных памятников ближе к озеру - цветик-семицветик со всякими добрыми пожеланиями и под стеклом пластиковая скульптура стоматологов с пациентом. Стоматологию в доме, судя по вывески "Стоматлар", держат татары или азербайджанцы.
11.
Саму же площадь я не фотографировал, потому что большую часть времени она представляет собой лишь пустырь между многоэтажных домов. Но именно поэтому на ней проводятся праздники, и я ещё несколько десятков раз покажу её в качестве заднего плана к чумам, нартам и малицам Дня оленевода. Окрестности площади запомнились мне обилием граффити:
12.
Этот кадр снят в День оленевода, отсюда и казак, присматривавший за порядком:
13.
На другой стороне того же квартала, ближе к озеру - советское панно на тему нефтегаза. Эти края с "углеводородный иглы" не слезут никогда, но и никогда здесь не будет "ресурсной ренты", потому что разведка, освоение, добыча газа на Крайнем Севере - это тяжелейший труд:
13а.
Что же касается настенной живописи, то лично меня больше всех граффити и панно впечатлили расписаные торцы двух пятиэтажек в глубине квартала бульваром Стрижова - как нетрудно понять из их содержания, они глядят на городской роддом, и в этом пожалуй главное отличие Надыма от большинства нефтегазовых городов - да, это город молодой, по сути люди здесь живут лишь второе поколение, но то ли из-за расположения вдали от магистралей, то ли из-за отсутствия в окрестностях месторождений-гигантов здесь нет ощущения текучки и временщичества, столь характерного для Северов настроя "ещё годик поработаем - и на землю". Надымчане в своём городе всерьёз и надолго, и потому он как-то уютнее и человечнее, да и попросту спокойнее тех же Уренгоя или Сургута.
14.
Набережная Оруджева связывает Площадь бульвара Стрижова с настоящим центром Надыма... хотя в принципе многоэтажный город очень компактен, и я в принципе не стал бы делить его на центр и окраины - я жил в 10 минутах ходьбы от конца жилых районов и в 20 минутах неспешным шагом - от центра. Набережная приводит к памятнику: опять же бакинец, только уже вполне азербайджанских кровей Сабит Оруджев был министром газовой промышленности СССР в 1972-81 годах, и пик освоения Ямала прошёл как раз под его началом. Памятник поставлен ещё в 1986 году:
15.
А по соседству, напоминая об азербайджанских корнях - мечеть "Азат-Сафа" (2008), считающаяся самой красивой на Ямале. В городах Югры и Ямала "коренными" я бы назвал 5 народов: русские, украинцы, татары, башкиры и азербайджанцы, ехавшие на Север целыми бригадами из старых нефтегазоносных районов Баку, Галиции и Волго-Урала. Живописнее всего у "Азат-Сафы" минарет, по идее символизирующий факел - только почему зелёный?!
16.
У подножья высотки "Газпрома" по современной моде устроили "Экопарк" с кучей малопонятных инсталляций, самой впечатляющей из которых стал олень внутреннего сгорания:
17.
С другой стороны - памятник Дружбы газовиков и коренных народов. По своему опыту общения и с теми, и с другими могу сказать, что достоверности в нём не больше, чем в киевской арке русско-украинской дружбы: оленеводы и газовики друг другу откровенно мешают, и если до открытых конфликтов дело пока не доходило, то взаимная неприязнь, чувствуются с обеих сторон. Для ненца или ханта газовики - беспринципные колонизаторы, уничтожающие его землю; для газовика "туземцы" - вечно пьяные дикари, которым все кругом обязаны. К счастью, тундра очень велика и места в ней пока хватает всем.
18.
Завершает "даунтаун" городской Дворец культуры "Прометей" - нередкое на Ямале название в честь божества, приносящего людям огонь вопреки воле свыше. Перед "Прометеем" - памятник освоению Севера (1997), здесь эквивалентный обелискам Победы или Революции:
19.
Напротив "Прометея" за Ленинградским проспектом раскинулся Парк Козлова - аутентичный кусочек редкого северного леса, не тронутый при строительстве города. Евгений Козлов же был первым руководителем Надыма и не только строил город, но и даже спас его от "закрытия", когда стало ясно, что от крупнейших месторождений он довольно далеко.
20.
На западной опушке парка можно увидеть чум - это задний двор так назывеамого Дома Природы:
21.
Собственно, в Надыме есть краеведческий музей близ "Прометея", но я его так и не застал открытым, а одна знакомая, тоже приехавшая на День Оленевода, смогла туда просочиться со школьной экскурсией, по взглядам смотрителей поняв, что её там не ждали. На самом деле жаль, что я там не был - в музее собраны находки из Надымского городка. Дом Природы же - как бы филиал, но оказавшийся более современным и доступным. Фото в День оленевода, женщины в кадре - лесные ненцы из Ханты-Мансийского округа.
22.
Природе тут посвящено несколько комнат, где большую часть времени так и кишат различные детишки. Типично полярная живность:
23.
На самом деле полярные животные, в отличие от тропических, представлены чучелами да кусочками меха на специальной витрине "Погладь зверя". Но есть тут и пара залов не о природе - в прошлой части я уже показывал находки из лагерей Стройки-501, а в соседней комнате небольшая, но очень интересная этнографическая экспозиция. Чумы, нарты, малицы оставим пока за кадром, а тут вот оленеводческий и промысловый инвентарь. Вещи попадаются весьма экзотические - например, белое нечто на второй снизу полке справа подписано как "клей из осетра".
24.
Максим raven-ptitsa обратил моё внимание на подвески с фигуркой человека - точно такие же он видел у нганасан в глубине Таймыра, а что они значут - ни нганасане, ни ненцы не помнят. А фигурки в одеяниях - это нытарма, вместилище души предков: хальмеры, фантастического вида ненецкие кладбища, которые я показывал ещё летом близ Антипаюты, служили своего рода чистилищем - через несколько лет, когда тело в деревянной могиле истлеет, из дерева гроба шаман со словами "Ваш родич превратился в жука и просится в ваш чум" вырезает фигурку, которую затем моют и одевают, и в её образе возвращают умершего в дом, где он становится покровителем для своих потомков.
25.
Но традиционные культы - все в далёких тундрах, кроме священного дерева на зимнике я и не припомню ничего. На той же опушке парка стоит Никольская церковь (1994-98), поражающая количеством несочитающихся архитектурных элементов:
26.
Тем не менее, в её обширный двор стоит зайти - в его дальнем углу стоят две часовенки, и если высокая часовня-звонница была времянкой на период строительства храма, то вот маленькая бревенчатая часовенка в действительности самое интересное здание Надыма:
27.
Это хэхэ-мя, то есть Священный чум - так ненцы называли маленькие православные часовни, построенные в их земли обдорскими и пустозерскими миссионерами. Само собой, большинство из них не пережили советских времён, разобранные на дрова и стройматериала, а вот эта часовенка каким-то чудом оказалась забыта и в 2006 году найдена газовиками на реке Правый Ярудей (не путать с тем Ярудеем, вдоль которого мы ехали в прошлых частях - он впадает в Надым слева) и в 2014 году перенесена сюда. Она датируется 1894 годом, то есть это старейшее здание Ямало-Ненецкого округа за пределами Салехарда. Во дворе собора она стоит явно как экспонат - чтобы заснять кадр через мутное оконце, мне пришлось продираться по колено в снегу.
27а.
За воротами храма - памятник Ремизову... не Семёну, строившему Тобольск, а Валерию - директору "Надымгазпрома" в Перестройку, а в последние годы жизни руководителю ВНИИГАЗа в Москве.
28.
Офис нефтегаза, церковь, мечеть, памятники освоителям... Что ещё должно быть в нефтегазовом городе Севера? Конечно же, первый дом! В Надыме первыми домами были балки, то есть жилые вагончики, о годах в которых, в тесноте да без удобств, помнит практически каждый надымчанин старше 30, а вот первая капитальная пятиэтажка, она же и самая в городе обшарпанная, стоит в начале улицы Зверева напротив ещё одного офиса "Газпрома". Она была построена в 1971 году, когда Надым был ещё ПГТ, но проблемы балков не решила - пятиэтажек не хватало на всех, а масштабное капитальное строительство тут началось лишь в конце 1980-х:
29.
Неподалёку и воинский мемориал - атрибут российского города вообще, и Север тут не исключение:
30.
Дальше по Зверева будет администрация Надымского района, а по соседству с ней офис "Севергазстроя" с часовней Петра Апостола и тем самым памятником строителям (кадр №4) с картой Надыма на пьедестале.
31.
А чуть поодаль и так же обязательный в каждом российском городе Заброшенный Завод. Собственно, это домостроительный комбинат, который и выбил в своё время у центральных властей Евгений Козлов - без него Надым оставался бы барачно-балковым посёлком. Собственно, отсюда вышел тот город, который мы видим теперь, и сделав своё дело, комбинат стоит опустевшим..
32.
Тут я как-то ушёл с улицы Зверева в промзону, проезды которой выполняют в Надыме и роль объездной. В промзоне свои памятники, будь то ЗиЛ-157 (в этих краях он, наряду с ГАЗами тех же лет, вместо "тридцатьчетвёрки", а вместо танка ИС - соответственно, гусеничный вездеход):
33.
Или мамонт, чтоб не отставать от Салехарда. Я бы ему даже кличку дал - Уавр, так как за его спиной проходная Управления Аварийно-Восстановительных работ. Зубодробительные аббревиатуры в этих краях тоже очень популярны.
34.
А за промзоной ещё и два посёлка с красивыми названиями Лесной и Финский. Причём если Лесной вполне благоустроен, то представить себе что-то более нефинское, чем Финский посёлок с усайдингованными бараками, в одном из которых, по свидетельствам нашей знакомой, обитает самый настоящий туберкулёзник, представить сложно. Лесной мне запомнился такими вот странными домами - П-образное каре деревянных бараков с капитальными "коробками" по углам.
35.
Ещё там есть совсем новая церковь:
36.
И пятиэтажка с роскошной мемориальной доской очередному герою нефтегазового фронта. Особенно впечатлила надпись "Алмазные грани его таланта засверкали в освоении гигантских месторождений Ямала".
36а.
"Первопроходцам, строителям - слава!
Слава нефтяникам, газовикам!" - это из песни, которая несколько раз звучала на День оленевода. Вообще, на Югре и Ямале очень хорошо заметно это разделение общества на несколько почти не пересекающихся групп: богатые и мобильные работники нефтегаза, все остальные жители городов и посёлков и представители коренных народов, которые в свою очередь распадаются на оленеводов и промысловиков. Более того, географически делятся и сами эти регионы: запад Югры и Ямала вдоль Оби - более "коренной", восток со всеми этим Уренгоями, Ноябрьском, Сургутом - более нефтегазовый, и на Ямале пока что это разделение закреплено даже сетью дорог, соединённой с внешним миром только на востоке. Так вот, Надым уникален тем, что расположен как раз посредине, на стыке этих двух миров, фактической границей которых служит собственно река Надым. Бетонный газоград - но среди зимних пастбищ ненцев, к лету уходящх за Обскую губу, фактически относящийся к "западной" половине округа, но логистически - к "восточной". Поэтому в Надыме нередки и вот такие сюжеты:
37.
Причём не только в День оленевода - первую компанию ненцев мы встретили за неделю до праздника, они были нетрезвые и за фотографирование попросили денег, впрочем в пределах сотни рублей, и явно двигались куда-то в сторону тундры. Всех представителей коренных народов тут почему-то называют "ханты", хотя на самом деле кочуют вокруг исключительно ненцы, а собственно ханты разве что на День оленевода приезжают гостями. Учитывайте этот момент, читая местные форумы.
38.
А эти девушки может быть и городские, в стильной современной малице (тем более чумработница малицу вряд ли наденет - это мужская одежда):
39.
Но в общем присутствие тундровых жителей с их древними нарядами в бетонном зажиточном городе смотрится потрясающе. Ненецкая тема представлена и в уличных плакатиках:
39а.
И в сувенирке:
40.
И в кухне. В обычных супермаркетах (ничем в общем-то не отличающихся от магазинов "на земле", разве что цены процентов на 10-15 выше) не редкость колбаса из оленины, но куда интереснее магазинчик "Яля" в Лесном посёлке, где оленину и мясо местных рыб типа щокура (в Восточной Сибири он известен как чир и считается лучшей рыбой, а здесь - лишь второй после муксуна) продают в десятке разных видов - мне запомнились оленьи колбаски для жарки с кедровым орешком и сухой олений суджук, долго хранящийся и прекрасно утоляющий голод. Впрочем, и не только мясо - вот например справа потрясающе вкусные конфеты из лесных ягод (стоят, правда, как элитный шоколад в "Азбуке Вкуса").
41.
Муксун в Надыме тоже есть, но если в Салехарде им открыто торгуют на каждом шагу, то здесь есть специальный рыбодиллер, который привозит заламинированных рыбин по звонку. По словам Максима, русские рыбу плохо ловят (у "хантов" она крупнее), а коренные жители - плохо чистят и хранят.
41а.
Вот ещё немного зарисовок северного быта. Гигантские сугробы и погребённые снегом машины - весьма частый сюжет. Машины при этом не выглядт брошенными, иногда подобно ненецким нартам у чумов чем-то загружены, то есть просто ждут лета, как медведи в берлогах. По городу ездить - так всё и так рядом, зато летом можно укатить в долгий северный отпуск:
42.
Коляски на полозьях вместо колёс - обычное в этих краях дело:
42а.
А вот ещё из автомобильного - во многих северных городах можно видеть провода, свисающие из окон на улицу к таким вот устройствам (правый кадр снят в Новом Уренгое). Чтобы не возиться лишний раз с прогревом двигателя, зачастую машины снабжены электрическими прогревателями, питающимися током от домашних розеток. Где-то администрация с ними борется, но чаще все всё понимают, у самих проблемы те же.
43.
С машинами тут вообще интересно: в порядке вещей тут увидеть у какого-нибудь магазина или учреждения открытую, заведённую, тарахтящую и дымящую, но при этом пустую машину. Самое редкое преступление в северных городах - автоугон, потому что угонять машину попросту некуда: у въезда на зимник или на блокпосту за Уренгоем всех проезжающих записывают, а объехать их можно разве что на вездеходе. Впрочем, с преступностью и вандализмом в Надыме (в отличие от того же Уренгоя) вообще всё неплохо - так, большинство подъездов в городе без кодовых замков.
44.
А вот встретился фактурнейший русский старожил, вполне может быть живущий здесь столько, сколько Надым существует и немалую часть этого времени - в балке. И я бы сказал, что русские Крайнего Севера - народ не менее чуднОй, чем любые ненцы.
45.
Вообще, всё больше убеждаюсь, что чем более открытыми и непосредственными в том или ином краю кажутся люди - тем строже там неписанные кодексы поведения. Первый раз я почувствовал это в Средней Азии, причём далеко не в первый свой туда приезд; и снова - на Крайнем Севере.
Северяне очень, просто потрясающе отзывчивы, потому что (как мне объяснял давным-давно один воркутинец) "сегодня я прошёл мимо и не помог, а завтра мимо меня кто-то пройдёт". Но у отзывчивости этой есть обратная сторона: тут надо быть в принципе очень осторожным в выражении намерений. Я спрашиваю разршения что-то взять из холодильника - и мне это приносят быстрее, чем я бы встал из-за стола; я спрашиваю водителя машины, с которым еду автостопом, где в городе такая-то улица - и он петляет по городу, чтобы меня туда завезти. И лишь позже, когда на меня стали поглядывать косо, до меня вдруг дошло: я задаю вопрос - а люди слышат ПРОСЬБУ. И наоборот: люди в такой форме обращаются с просьбой ко мне, я слышу всего лишь вопрос, и стало быть в их глаза веду себя как разморёный барин.
Вообще, северяне считают себя прямолинейными правдорубами, но как мне показалось - намёками тут общаются куда больше, чем "на земле", возможно чтобы не вызвать столь же прямолинейной реакции в ответ, но скорее даже просто потому, что северяне - очень цельная и чистая порода людей, и друг друга понимают с полуслова там, где гостю "с земли" надо все разъяснять.
А просьба здесь на совести не того, к кому она обращена, а того, кто обращается. Если ты попросишь другого о том, что можешь сделать сам - скорее всего он это сделает, но ты получишь минус к карме. На Севере мало людей, поэтому у каждого есть репутация, которую очень легко себе испортить.
И как же, спрашивается, в такой ситуации быть постороннему? Всё просто: или понимать, что к чему, или жить где-нибудь в другом месте. В этом парадокс Севера - хотя большинство его жителей родились где-то далеко, может даже южнее России, среда здесь необычайно цельная: просто встраиваются в неё люди с особым складом характера и ума, когда-то приехавшие на Край Земли и понявшие, что их судьба - здесь. Немало северян живёт в любом постсоветском городе, просто они не знают ещё, что они - северяне. А гостю здесь оплошности простят, как взрослые - ребёнку, как военные - штатскому: "он с земли приехал, что с него возьмёшь?". Несевер тут называют именно так - "земля", словно колонисты на чуждой планете.
И ещё на Крайнем Севере каждый мнит себя героем, но действительно немало людей, которые таковыми и являются.
46.
Вообще, эти северные города вызывают чувство фатального одиночества. Люди здесь немногим беднее, чем в Питере и Москве, в основном неплохо образованы и по жизни довольно активны (ведь чтобы сюда попасть - откуда-то надо решиться уехать), однако в их распоряжении лишь десяток кварталов и улиц да глухая безлюдная земля вокруг. Людей, возможностей для роста, мест, куда можно пойти вокруг мало, просто потому, что сам город невелик. Северный отпуск большой - но раз в году, поездом до "земли" ехать долго, а самолётом - дорого. Но сколько раз я слышал истории с одним и тем же сюжетом: "Мечтал отсюда свалить, уехал в итоге на землю, полгода пожил и не выдержал - вернулся"!
В завершение рассказа - монументальная собака, целыми днями лежавшая у подъезда, в котором я гостил.
47.
В следующей части продолжим путь вдоль Трансполярной магистрали - из Надыма в Новый Уренгой.
НАДЫМ-2016
Обзор поездки и оглавление серии.
Железная дорога Чум-Лабытнанги и немного Салехарда.
Мёртвая дорога
Жизнь зимника.
Мосты и разъезды Трансполярной магистрали.
Лагеря 501-й Стройки.
Газовый край
Надым.
Железная дорога Надым - Новый Уренгой и украинцы на Севере.
Новый Уренгой
День оленевода в Надыме.
Люди, чумы и олени.
Состязания и сцены.
Продолжение - на вездеходах по Ненецкому округу.