Янова ночь в Рокка-аль-Маре
"-А тепперь - русккий народтный пээсня:
Эй запой веселей -
Мы воруем лошадей,
Эх раз, да ещё раз -
Лошади воруют нас!"
(подслушано и пересказано
Josef Kats)
Янова ночь, или Яанипяэв - это ни что иное, как ночь на Ивана Купала, самая короткая в году, но только если в России она давно уже лишь памятник фольклора, то в Прибалтике - праздник масштабов Нового года. А Рокка-аль-Маре ("Скала у моря") - это не рыбацкая деревушка где-нибудь на Сицилии, а мыза барона, мэра и промышленника Артура Жирар-де-Сукантона на окраине Таллина, вокруг которой в 1957-64 годах вырос Эстонский этнографический музей под открытым небом. Туда на празднование Яновой ночи мы с Иосифом Кацем и пошли - и этим постом я начинаю долгий-долгий рассказ о летнем путешествии в Эстонию и Финляндию.
...Днём раньше мы ездили на машине по окрестностям Таллина, и то и дело я видел вот такие "стога" - это заготовки для костров, которые в Янову ночь зажгутся по всей Эстонии. Вот - в селе Харью-Мадисе, напротив средневековой кирхи, и думаю, гореть эта куча будет ярко, вопреки любому дождю:
2.
А гуляя по Таллину 23-го июня, то и дело мы видели во дворах вот такие сюжеты - Яанипяэв праздник домашний, вернее дворовый, и большинство эстонцев празднуют его в кругу семьи или соседей. Русские тоже празднуют - но далеко не все, по крайней мере вечером 23-го июня в трамвае слышна была только русская речь... однако шашлык на мангале эстонцы жарят чисто по-нашему. Навес же - местная специфика, так как на Янову ночь почти всегда случаются дожди, и 2014-й год не стал исключением.
3.
Купили в супермаркете пива, того же самого шашлыка и местный сыр с тмином - традиционное угощение на Лиго, как Янову ночь называют в Латвии. Латыши обычно ещё делают венки из дубовых листьев и купаются голыми в реках и озёрах, но в Эстонии и дубов маловато, и купаться в это время ещё холодно. От супермаркета мы ещё минут 15 шли вдоль моря по прилегающему многоэтажечному району Хааберисти, и наконец вышли к воротам музея, обилие машин и длина очереди у которых наглядно свидетельствовали о масштабах праздника. Вход по такому случаю стоил 12 евро, но Кац подговорил прикинуться студентами, и что удивительно - прокатило.
4.
Сама традиция этнографических музеев под открытым небом пришла из Северной Европы - сначала шведский Скансен (1891), ставший именем нарицательным, затем его аналоги в Норвегии (1897), Дании (1901), Финляндии (1909) и Пруссии (1913), и действовавший в те годы в Дерпте (Тарту) Эстонский народный музей решил сделать что-то подобное и тут, однако помешала Первая Мировая война. В 1923-м ещё один скансен открылся в соседней Риге, и в Таллине (на другом конце нынешнего города - в Пирита) обустройством музея вновь занялись в 1931-м, запланировали открыть 1 июля 1941 года - но опять же случилась война, причём подозреваю, на второй раз погорели уже собранные экспонаты. И лишь с третьей попытки да при советской власти музей наконец был создан. По сравнению с музеем в Риге (120 построек) или литовским Румшишкесом (180 построек, включая местечко и ссылку), он совсем невелик - всего 74 объекта, сгруппированных в хутора, привезённые сюда целиком. Схема по клику откроется крупнее, но она только на эстонском, поэтому переведу названия секторов: Пыхъя-Ээсти - Северная Эстония, Ляяне-Ээсти - Западная Эстония, Лыуна-Ээсти - Южная Эстония, а Сааред - Острова.
4а.
Увлёкшись праздником, мы с Кацем обошли тут далеко не всё - полностью выпал треугольник между мельницей слева, входом справа и церковкой наверху, который мы по сути обогнули по краям. Но в то же время, сельская архитектура Прибалтики довольно однообразна, и после аналогичных музеев в Литве и Латвии я бы тут не увидел ничего принципиально нового, кроме разве что портрета Пятса (местный диктатор 1930-х годов) в сельском магазине... а кое-что видел и на своих местах в эстонской глубинке.
Недалеко от входа увековечены первый директор музея Олимпий Коржуков (старообрядец?) и основатель Карл Тихасе.
5.
По случаю праздника музей работал до полуночи, территория - и вовсе до утра, но основные празднества были ближе к морю - а на хуторах по дороге просто необычайное многолюдие. Первый от входа хутор Сасси-Яани был и первым экспонатом музея, и сохранился почти без изменений с начала 19 века, последних лет крепостного права в Остзейщине. В нём три основных постройки - амбар (слева), гумно (видна его тень) и рига (справа):
6.
А где жилой дом? Но дело в том, что жилыми домами эстонцев в те времена, когда они ещё не "эстонцы" назывались, а "маарахвы" ("люди земли" - в противоположность горожанам-немцам) служила рига - амбар для сушки зерна, обладавший в общем-то всем необходимым для крестьянского комфорта - сухо, тепло и спать мягко. Впервые жилые риги упоминаются в 1343 году, в прошлое стали уходить вслед за крепостным правом, а последние построены уже при I республике.
Ворота, кажется, амбара с прорезями для вентиляции вверху и для кошки - у земли слева; ниже - дверь хлева внутри жилой риги, куда на зиму загоняли скот, открывающаяся, обратите вниманаие, как в вагонном купе:
7.
В одном из помещений риги - экспозиция кровель и срубов. Обратите внимание, из каких брёвен сложено само здание:
8.
Чёрная печь - мылись здесь же, а под одним из угловых столпов печи, по поверьям, жил домовой. И пусть не удивляет каменный пол - в Эстляндии плитняк был доступнее плодородной земли... и знали бы вы, как трудно было сделать эти кадры, на самом деле в Янову ночь вокруг всех экспонатов постоянно толпится народ:
9.
В уголке стоит ещё более архаичное жилище - шалаш, в вариациях которого когда-то жила вся уральско-юкагирская языковая семья, по сути дела - слегка утяжелённые чумы.
10.
Каким-то чудом этот тип постройки пережил и жилую ригу, и избу - только поменяв назначение: уже много веков это летние кухни.
10а.
Хутора Западной Эстонии тут расположены как бы в хронологическом порядке, и следующий по дороге - "арендный хутор" Кёстриасеми - фактически, окончательно крепостное право в Прибалтике отменили лишь в 1856 году, так как до этого крестьяне хоть и были лично свободными, но не имели права владеть землёй и подавляющее их большинство пахали на барона как и раньше. "Арендные хутора" были прототипом современноой ипотеки, но надежда рано или поздно стать полноправными хозяевами способствовала благоустройству:
11.
Тут уже не жилые риги, а вполне нормальные избушки - в одной комнате чёрная печь, а в другой какая-никакая мебель и дощатый пол. Тут - экспозиция прялок, Кёстриасеми славился промеж соседей своими белыми скатертями:
12.
А это, кажется, сушёные водоросли, Эстония - страна приморская...
12а.
Рядышком - хутор Нуки (1880-е), где жил бобыль, то есть безземельный крестьянин (правда, как я понимаю, в Эстонии это слово не означает бессемейности), нанимавшийся на чужие хутора и мызы. На нормальную избу не было средств, ригу городить - смысла (сушить-то нечего), поэтому у бобыля была курная изба:
13.
Последней хозяйкой её была Хелене Ноттон, родившаяся в 1892 году и пережившая обе Мировые войны, а накануне своей смерти в 1970-м завещала хата музею - поэтому вид здесь особенно аутентичен. Это вообще особенность эстонских сельских музеев - персонифицированность, на Сааремаа есть целый хутор, переданный советской власти под музей из первых рук.
14.
Дальше, на перекрёстке - сельская корчма Колу, краешек которой запечатлён и на заглавном кадре. Корчмы - такая же неотъемлемая часть эстонского пейзажа, как кирхи и мельницы, их всё ещё немало стоит вдоль дорог и многие действуют. Колу - относительно молодая (1840-е, а видел я и придорожные корчмы 18 века), но в ней тоже можно пообедать.
15.
Правда, не в Янову ночь, ибо очередь - думаю, не меньше чем на час. Обратите внимание, что корчма состоит из двух половин: каменная - для немцев, деревянная - для эстонцев.
16.
Арендный хутор Пулга - это уже Северная Эстония, которая в общем-то с Западной чётких границ не имеет. В местной кузнице, говорят, подковывал коня Пётр I, а летом на этом хуторе живут люди и занимаются традиционным хозяйством.
17.
Мы же попали по случаю праздника на постановку пьесы из эстонской классики времён Национального пробуждения (то есть конца 19 века) - увы, я эстонскую классику не знаю, а вот Кац опознал мгновенно: Оскар Лутс, "Качан капусты". Несколько таких сценок в это время обычно разыгрывается по всему музею, а Кац пересказывал их особенно весело, так как сам в них участвовал.
18.
Наконец, последнее звено исторической цепочки - хутор Харьяпеа, привезённый сюда в 2003-м году - он построен в межвоенную эпоху, и принадлежал уже не крестьянину, а фермеру, замкнувшему тысячелетнюю эволюцию эстонского жилища: шалаш - жилая рига - курная изба - коттедж; такие дома по сей день преобладают в сельской Эстонии. Окончательно их облик сформировала кампания Пятса по облагораживанию домов, когда по всей Эстонии устраивались конкурсы на самый презентабельный хутор. Баня (на заднем плане) правда, всё равно осталась чёрной:
19.
Интерьеры - не хуже городской квартиры тех времён. Хозяин коттеджа Йоханнес Орро имел звание майора пограничных войск, владел кафе в Таллине и дружил со столичной богемой:
20.
Здесь же - народное ткачество. Людей в коттедже было немерено, так как здесь было тепло и сухо, пока на улице лил дождь:
21.
На следующем перекрёстке - мельница Нятси, опять же из Западной Эстонии, построенная в 1920-е годы бобылём Антсом Кюммелем - причём, говорят, для опоры он со товарищи в штормовую ночь украл "мачтовое" дерево из парка ближайшей мызы, так хорошо заложив место дёрном, что немец пропажи не заметил.
22.
У мельницы - костёр и гуляния, но это ещё не центр событий: помимо главного костра, к которому мы шли, в Рокка-аль-Маре на Янову ночь делают несколько "тематических" костров. Этот - советский, с квасом из жёлтой бочки на колёсах:
23.
И колоритными типажами. Вопреки расхожему мнению, отношение к позднему СССР в Эстонии такое беззлобно-ностальгическое, "смешное было время". По крайней мере представить такую сценку в Литве или Западной Украине мне было бы сложно.
24.
Тут уже берег Коплисской бухты, а на берегу - рыбацкий хутор Аарте, характерный для эстляндских берегов Финского залива и особенно - мысов. Здесь в семье могло не быть лошади - но обязательно была лодка, и с финнами берегоые эстонцы могли общаться ближе и чаще, чем с соплеменниками из хуторов чуть дальше от побережья. Основным доходом, впрочем, была даже не рыбная ловля, а выращивание картошки и продажа её в Ревеле, Гельсингфорсе и Петербурге. А после Первой Мировой - контрабанда в Финляндию дешёвого спирта.
25.
Тут домики конца 19 века. А были ещё "прибрежные шведы" - не мызники или военные, а именно крестьяне, селившиеся на мысах и островах и жившие там до Второй Мировой, после которой многие просто сели на лодки да ушли от советской власти на историческую родину.
26.
Наследие прибрежных шведов (о чём напоминает муляж креста в круге, традиционного шведского надгробия) в роще у следующего перекрёстка - деревянная часовня Сутлепа (1699):
27.
Хотя Эстония - страна едва ли не более "деревянная", чем Россия, именно деревянные церкви здесь встречаются очень редко, да и те в большинстве своём не лютеранские - или православные или каких-нибудь баптистов. Помимо Сутлепы, я видел разве что церковь на острове Рухну, тоже шведскую и тоже 17 века. Здесь сохранились интерьеры 1837 года, и венки над алтарём висят как рыцарские гербы в ревельских соборах. Несмотря на наличие алтаря, часовней она считалась из-за отсутствия собственного пастора. Шведское же название церкви - "чурка".
28.
А рядом старое дерево:
29.
И скромный деревянный дворец Артура Жерар-ди-Сукантона (1863), чрезвычайно органичный в этом музее - но он сюда не перенесён, напротив, это музей вокруг него вырос. Французы Жерар-ди-Сукантоны переселились в Россию в 18 веке, и в Эстонии отметились два представителя этого рода: ревельский бургомистр и торговый предприниматель Артур и владевший цементным заводами Кунды промышленник Жан-Шарль. В особняке сейчас контора музея, а по слухам, тут хочет устроить себе дачу нынешний президент Ильвес.
30.
От мызы мы вышли к Главному костру, вокругу которого греется и сушится замёрзший под дождём народ. Через костры, по идее, сигают и водят вокруг них хороводы, но этот для прыжков явно высоковат и близко подойти жар не даёт:
31.
Под тентом на заднем плане можно купить еды - полный обед с тарелкой супа, куском рыбы или мяса, картофельно-овощным гарниром и пирожком с вареньем стоил 9 евро и полчаса стояния в очереди. Лавки и столы - под тем деревянным навесом и вокруг него, а под навесом известная в Эстонии группа "Общество маленьких гармошек" играла популярный шведский фокстрот начала века "Упала звезда и над гладью воды...", переведённый в 1990-х годах на эстонский.
32.
Перекусив, мы поняли, что не можем не идти дальше - сидеть было сыро и холодно. А главный костёр разведён в очень красивом месте - отсюда открывается популярный некогда у художников вид Старого Таллина за полуостров Копли. Слева направо его знаменитые шпили: церковь Олевисте (1519, высота 124 метра), Вышгород на отвесном холме с Домским собором (13 век, шпиль всего 69 метров + 48 метров горы) замок Тоомпеа, из-за которого выглядывают шпиль церкви Нигулисте (1420, 105 метров) и православный собор Александра Невского (1880-е, 54 метров + гора), башни Длинный Герман (46 метров) и Кик-ин-де-Кёк (38м), а за ними небоскрёбы Нового центра.
33.
Ещё одна мельница:
34.
По раскисшей дороге едет повозка - это не специфика Яновой ночи, а постоянная "фишка" музея, отвезут в любой хутор за 2 евро, но не знаю, сколь аутентичны сами повозки:
35.
Мы же направились в сектор Эстонских островов... вообще, острова - самая интересная часть Эстонии, и в музее с них целых 5 хуторов, из которых мы толком осмотрели лишь один. Тамошняя особенность - каменные ограды, где-то из плитняка, где-то из валунов:
36.
Правда, за оградой тут не хутор, а сельская молельня гернгутеров - ветви протестантизма, восходящей к моравскким гуситам, а в нынешем виде оформившаяся в 1722 году в Моравии и получившее название по первой общине - саксонскому городку Хернхут. Позже гернгутеры проповедовали по всеме миру вплоть до Гренландии, в России их общиной была Сарепта в Астраханской губернии (ныне окраина Волгограда), где они пытались крестить калмыков, а прославились тканью-сарпинкой и горчицей к царскому столу. Проповедовали гернгутеры и в Прибалтике, их молельня есть и в рижском музее, в Эстонии же они лучше всего прижились на Сааремаа. Интерьер молельни - зал с деревянными лавками и столом пастора да кухня с чёрной печью в стене на оба помещения - потрясающе прост:
37.
Хутор Юри-Яагу начала ХХ века с острова Муху - справа деревянные жилая рига (дальше) и амбар (ближе), слева каменные баня (краешек) и кухня:
38.
Они же с другой стороны:
39.
Расписные двери амбара - особенность острова Муху. А вот расписных сундуков и мебели, столь привычных в Литве и Латвии, я в этом скансене не припомню. Слева виднеются домики рыбацкого хутора с острова Хийумаа на берегу:
40.
Сумрачная Балтика в белую ночь... Вдали - Балтийскую судозавод на острие полуострова Копли:
41.
У входа в баню моё внимание привлёк натуральный гуцул... хотя на самом деле, разумеется, эстонец - но на Хийумаа с его овечьими пастбищами такой типаж вполне уместен. Что же касается бань, которые в Эстонии называются знакомым словом "саун" - они существовали здесь испокон веков, но кажется, на русскую баньку похожи больше, чем на финскую сауну. На Янову ночь они были ещё и натоплены.
42.
А на соседнем хуторе - ещё одни гуляния. Усталость за весь день, холод и сырость - вся эта движуха да костры привлекали уже куда больше, чем музейные постройки. На переднем плане - хлев хутора Юри-Яагу, а на заднем плане "малый хутор" просто Яагу.
43.
Фольклорный люд:
44.
Такие вот огромные качели - также популярная в Эстонии забава, попадаются тут и там даже в городах и в сёлах вдоль дорог. Ещё одни такие качались близ Центрального костра, но тут кадр вышел удачнее.
45.
Народные танцы:
46.
А на хуторе Яагу нам навстречу вышел бравый дедок - "ветеран Крымской войны", о временах которой тут что-то ставят вроде бы каждый год. Деда, однако, подобрали что надо:
-А это-то? Это Георгиевский крест, мне его в Крыму дали, за оборону... Мне там турок плечо прострелил. Говорят, ленточку эту нынче колорадской называют? А я вот, молодые люди, одно понять не могу: Колорадо - это же в Америке!
Я поддержал историческую реконструкцию, и поведал, что известный русскiй путешественнiк, недавно вернувшийся из Туркестана. Учитывая возраст деда, раненного в Крымскую войну - Туркестан только-только покорили и уже тянут Закаспийскую железную дорогу из Красноводска... впрочем, вряд ли старый солдат из Эстляндской губернии знает, где находится Туркестан
47.
Мимо вон тех мельниц на холме...
48.
Мы углубились в дремучие леса Южной Эстонии, входившей сто лет назад в Лифляндскую губернию. Над землёй поднялся туман - как оказалось, это была самая холодная Янова ночь за много лет, температура опустилась где-то до 3 градусов, и у меня нехорошо першело в горле и болела голова, но кожей холод почему-то не ощущался.
49.
В Южной Эстонии почвы были плодороднее, и потому лифляндские эстонцы жили богаче эстляндских, и именно с Юга пришло Национальное пробуждение. О зажиточности напоминает огромная мельница Кальма голландского типа (1897) - до 1876 года правом строить такие обладали лишь владельцы мыз. Разбогатевших крестьян Южной Эстонии называли "мульги", и это примерный аналог нашего "куркули", ополье близ Вильянди так и называют - Мульгимаа. Но ещё больше, чем сама эта мельница. впечатляет чудо техники на фото - водяная, и ветряная, и паровая мельница в одном комплексе:
50.
Южно-эстонский сектор экомплектован пока хуже всего, по сути тут всего один полный хутор Рузи, стоявший в Вырумаа (там живёт довольно обособленный эстонский субэтнос со своим диалектом) под священной сосной, у которой было принято оставлять лоскутки, монеты и бусины. Сам хутор выглядит очень зажиточно:
51.
Характерная для Латвии (Лифляндии) и Литвы печь, встроенная в стену и образующая внутри подобие ванной комнаты:
52.
Амбар:
53.
Ещё два хутора тут только монтируются - сету (православный эстонцы из владений Псково-Печерского монастыря) и русских староверов, издавна живших на Чудском озере. Тут уже чистый Русский Север, хотя на фото ещё только сетусский хутор. Но как уже говорилось, где-то треть музея мы так и не обошли - замерзли, да и стемнело; за кадром остались сельские школа, магазин, пожарное депо, водяная мельница, да из островных хуторов мы толком осмотрели по сути лишь один... Но как уже говорилось - аналоги всего этого я видел или в скансенах Литвы и Латвии, или - на местности: свой мини-скансен есть и в Сетумаа, и сразу несколько - на островах. У музея очень хороший сайт с полной версией на русском языке - что для Эстонии, надо сказать, весьма нехарактерно...
54.
И в общем, музей хорош - прост, но очень добротен. А вот празднование как-то разочровало - наверное, потому что Янову ночь надо отмечать среди своих, жарить шашлык, культурно выпивать под тминовый сыр, сигать через костёр, загадав желание, а дойдя до кондиции - сигать уже в ближайший водоём, и горланить песни вроде той, что вынесена в эпиграф. Утром после праздника Таллин пустынен, как любой российский город утром 1 января, но всё же летом такой всенародный праздник совсем другое дело, чем зимой. Так что напоследок - костёр в одном из дворов:
55.
В следующих трёх частях - про Эстонию в общем: история и архитектура; современность и реалии; транспорт, который тут весьма интересен.
ЭСТОНИЯ-2014
" Что устав от поднятой веком пыли русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле". Обзор и оглавление.
Эстония и её праздники.
Янова ночь в Рокка-аль-Маре.
Дерево и плитняк. Прошлое.
Транспорт Эстонии.
Люди и реалии. Современность.
Певческий праздник. Шествие в Таллине.
Певческий праздник. На Певческом поле.
Праздник танца.
Вирумаа
Нарва. Замок.
Нарва. Старый город.
Нарва. Йоаорг и Кренгольм.
Кохтла-Ярве. Город и водопада Валласте.
Кохтла-Ярве. Кохтла-Нымме.
Кохтла-Ярве. Йыхви и Пюхтицы.
Кунда.
Раквере. Замок и город.
Далеко ли до Таллина? Кийу, Ягала, Йыэляхтме.
Таллин.
Южная Эстония.
Острова.
Западная Эстония.
Финляндия, Хельсинки.