Два романа-калейдоскопа.
Матей Вишнек (род. в Румынии) - с 1993г. живёт во Франции.
Сергей Кузнецов (род. в Москве) - с 2013г. живет в Париже.
Вдохновленные, видимо, витражами Notre-Dame de Paris, в 2016г. оба написали по роману-калейдоскопу.
М. Вишнек в своей книге «Торговец зачинами романов. Роман-калейдоскоп» раскрывает тайну, что нужно сделать, чтобы получить «Нобеля»: надо обратиться в теневое агентство, которое вот уже триста лет торгует первыми фразами романов:
«Первая фраза романа должна содержать что-то от энергии безотчетного крика, который пускает в ход лавину…Она содержит в себе … всю историю, весь конфликт»
Именно так и начинается книга Вишнека. Его мир - это калейдоскоп, а стеклышки в нем - графоманы всех мастей: пишут люди, пишет компьютер, пишут океан в час отлива, птицы, дома и фонари. А главный персонаж, подающий надежды молодой литератор, пишет свои книги, продолжая подброшенные теневым агентством «зачины романов». Попутно Вишнек анализирует и систематизирует первые фразы великих романов, как-то:
«Сегодня умерла мама. А может быть, вчера…»
или:
«Кто-то, по-видимому, оклеветал Йозефа К., потому что, не сделав ничего дурного, он попал под арест»
и многие другие (самая, наверно, известная - русскоязычному читателю однозначно - начальная фраза про несчастливые семьи не попала в поле зрения автора: так что тут есть простор и для читательского исследования).
Роман Вишнека плотно набит интересными идеями, сюжетами, мыслями - это видно даже в журнальном варианте («Иностранная литература», №1, 2017). Хотя его основная мысль - о конце эпохи романа как индивидуального творения в силу исчерпанности идей и превращения его в переосмысление духовных ценностей человечества - не нова, форма, в которой она предстает перед читателем, весьма оригинальна.
А вот ещё одно начало романа:
«Миша не спит и думает: что же ему подарят на этот раз?»
Это уже С.Кузнецов, «Калейдоскоп: расходные материалы» (лонг-листы всех русских премий, шорт-лист НОСа). Подарят-то, конечно, калейдоскоп. И - закрутится: сотня персонажей, сотни историй, более десятка мест действия, временной разброс - с конца XIX века до наших дней. Понятно, что все эти истории, как узор калейдоскопа или готических витражей, имеют центральную точку (не буду говорить, какую - интересно самому её вычислить). Однако, даже если кому-то и не захочется отслеживать все эти связи между историями и персонажами (а это даст лишь понимание выверенной, как у Перека, конструкции романа), читатель ничего не потеряет: здесь важна мысль, что История состоит из тысяч житейских историй, то есть История - это калейдоскоп, расходные материалы, стеклышки - это люди, а их истории - это узоры.
Многочисленные аллюзии и реминсценции, многие из которых читатель рискует пропустить, - также из разряда постмодернистских игр, как и структура романа (32 новеллы, из которых состоит книга, - это 32 лепестка розы северного придела Нотр-Дам де Пари, степени двойки, бинарный код). Но тут есть подсказка: Кузнецов в конце романа приводит список литературы, откуда пришли эти отсылки.
К минусам Кузнецова можно отнести, во-первых, не релевантный количеству мыслей объём (почти 900 страниц), а во-вторых, как сказал один из рецензентов, «огонька в ней нет и шила в заднице», и рубаху он не снимает («Камю пишет, как будто он снял рубаху и показывает свои рубцы» - М.Вишнек). Но в любом случае, получить подобное произведение от русскоязычного автора приятно.
И у Кузнецова, и у Вишнека, просматривается одна и та же мысль: всё уже написано, и всё уже случалось. И как Бог «работает, как хороший мастер, по готовым лекалам» (с), только лишь встряхивая калейдоскоп истории, так и человек уже создал всё, что можно, и теперь ему остается лишь перетасовывать имеющееся.
Сергей Кузнецов (род. в Москве) - с 2013г. живет в Париже.
Вдохновленные, видимо, витражами Notre-Dame de Paris, в 2016г. оба написали по роману-калейдоскопу.
М. Вишнек в своей книге «Торговец зачинами романов. Роман-калейдоскоп» раскрывает тайну, что нужно сделать, чтобы получить «Нобеля»: надо обратиться в теневое агентство, которое вот уже триста лет торгует первыми фразами романов:
«Первая фраза романа должна содержать что-то от энергии безотчетного крика, который пускает в ход лавину…Она содержит в себе … всю историю, весь конфликт»
Именно так и начинается книга Вишнека. Его мир - это калейдоскоп, а стеклышки в нем - графоманы всех мастей: пишут люди, пишет компьютер, пишут океан в час отлива, птицы, дома и фонари. А главный персонаж, подающий надежды молодой литератор, пишет свои книги, продолжая подброшенные теневым агентством «зачины романов». Попутно Вишнек анализирует и систематизирует первые фразы великих романов, как-то:
«Сегодня умерла мама. А может быть, вчера…»
или:
«Кто-то, по-видимому, оклеветал Йозефа К., потому что, не сделав ничего дурного, он попал под арест»
и многие другие (самая, наверно, известная - русскоязычному читателю однозначно - начальная фраза про несчастливые семьи не попала в поле зрения автора: так что тут есть простор и для читательского исследования).
Роман Вишнека плотно набит интересными идеями, сюжетами, мыслями - это видно даже в журнальном варианте («Иностранная литература», №1, 2017). Хотя его основная мысль - о конце эпохи романа как индивидуального творения в силу исчерпанности идей и превращения его в переосмысление духовных ценностей человечества - не нова, форма, в которой она предстает перед читателем, весьма оригинальна.
А вот ещё одно начало романа:
«Миша не спит и думает: что же ему подарят на этот раз?»
Это уже С.Кузнецов, «Калейдоскоп: расходные материалы» (лонг-листы всех русских премий, шорт-лист НОСа). Подарят-то, конечно, калейдоскоп. И - закрутится: сотня персонажей, сотни историй, более десятка мест действия, временной разброс - с конца XIX века до наших дней. Понятно, что все эти истории, как узор калейдоскопа или готических витражей, имеют центральную точку (не буду говорить, какую - интересно самому её вычислить). Однако, даже если кому-то и не захочется отслеживать все эти связи между историями и персонажами (а это даст лишь понимание выверенной, как у Перека, конструкции романа), читатель ничего не потеряет: здесь важна мысль, что История состоит из тысяч житейских историй, то есть История - это калейдоскоп, расходные материалы, стеклышки - это люди, а их истории - это узоры.
Многочисленные аллюзии и реминсценции, многие из которых читатель рискует пропустить, - также из разряда постмодернистских игр, как и структура романа (32 новеллы, из которых состоит книга, - это 32 лепестка розы северного придела Нотр-Дам де Пари, степени двойки, бинарный код). Но тут есть подсказка: Кузнецов в конце романа приводит список литературы, откуда пришли эти отсылки.
К минусам Кузнецова можно отнести, во-первых, не релевантный количеству мыслей объём (почти 900 страниц), а во-вторых, как сказал один из рецензентов, «огонька в ней нет и шила в заднице», и рубаху он не снимает («Камю пишет, как будто он снял рубаху и показывает свои рубцы» - М.Вишнек). Но в любом случае, получить подобное произведение от русскоязычного автора приятно.
И у Кузнецова, и у Вишнека, просматривается одна и та же мысль: всё уже написано, и всё уже случалось. И как Бог «работает, как хороший мастер, по готовым лекалам» (с), только лишь встряхивая калейдоскоп истории, так и человек уже создал всё, что можно, и теперь ему остается лишь перетасовывать имеющееся.