ЛГБТ-движение и идеология либеральной демократии
А, собственно, вернуться к чтению "Гендерные 90-е" меня побудила вот эта лекция Ирины Жеребкиной. Ирина здесь размышляет об очень важных, фундаментальных вещах для феминистского движения. У меня, опять же, идут параллели с размышлениями об ЛГБТ-движении.
Во-первых, из очевидного: ЛГБТ-движение, в том виде, как мы его знаем сегодня, также возникло в рамках дискурса либеральной демократии (в этом смысле не случайно было то, что изначальный язык Движения был либерально правозащитный, с одной стороны, и либерально феминистский (гендерный), другой стороны).
По другому быть не могло, потому что дискурс прав человека либерален априори, а критика этого дискурса, которая есть слева в России практически не слышна (при переизбытке в настоящее время критики справа (но это, как правило, не убедительная критика). В то же время, если принять во внимание, что гендерные исследования в том виде, какими мы их знаем в России, как пишет Жеребкина, также были либеральным проектом, а значит те тексты, которые переводились и распространялись, в основном принадлежали либеральным авторам и рассматривали гендерную проблематику с этих позиций, а нынешняя волна Движения (по крайней мере в Петербурге) идеологически была связана именно с гендерными исследованиями.
В этом смысле идеологическая археология ЛГБТ-движения в Москве будет иной. Там та же "Радужная Ассоциация" практически сразу стала рупором левых идей, поскольку многие активисты Ассоциации были связаны с КРИ, а в КРИ, так или иначе, пытались продвигать гендерную, включая ЛГБТ, повестку.
Однако на страновом уровне мейнстримом стала именно либеральная повестка, которая максимальное воплощение нашла в работе Алексеева и гей-раши, с одной стороны, и Российской ЛГБТ-сети, с другой стороны.
В этом смысле было бы ошибочно относить движение московского гей-прайда к "радикальному движению". Как мы увидели за эти 10 лет, работа Алексеева вписывается в классическую либеральную модель: максимум к чему приводит эта работа - решения ЕСПЧ. Никаких структурных изменений, что действительно является первоочередным в радикальной повестке, это не приводит. Да, между прайдом и Сетью есть некоторая разница в провокационности избираемых методов, но идеологически оба эти актора чрезвычайно близки.
Кстати, именно этим же и объясняется та теоретическая бедность, которой сегодня отличается российской ЛГБТ-движение: у нас нет никакой дискуссии об идеологических основаниях движения, о его ценностях, конечных целях. Иногда бывают лишь дискуссии о методах (или, очень условно, дискуссии между "сторонниками" и "противниками" гей-прайда).
В этом смысле мы, российское ЛГБТ-движение, оказываемся в существенном проигрыше от того, что у нас нет активистов, которые отстаивали и дискутировали о различных идеологических основаниях нашего движения.
Да, в какой-то момент появился "квир-феминизм" (это направление выпустило несколько номеров фэнзина "Молот ведьм"), но для широкого движения это осталось незаметным. Чуть позже появился "транс-феминизм" в лице Яны Ситниковой, но какое влияние оказывает именно это направление на российское ЛГБТ-движение мне затруднительно (кстати, вероятно, в Украинском Движении, ситуация, вероятно, немного иная потому, что там транс-активизм появился на несколько лет раньше, чем в России. Но на сколько повестка украинского транс-активизма отличается от общего либерального дискурса украинского ЛГБТ-движения, мне не известно).
Так, пожалуй на этом месте мне нужно остановиться и дать уже возможность перейти к тексту по ссылке.
http://eurocafe.by/lecture/2016/03/03/vozmozhna-li-feministskaya-solidarnost-na-postsovetskom-prostranstve
Во-первых, из очевидного: ЛГБТ-движение, в том виде, как мы его знаем сегодня, также возникло в рамках дискурса либеральной демократии (в этом смысле не случайно было то, что изначальный язык Движения был либерально правозащитный, с одной стороны, и либерально феминистский (гендерный), другой стороны).
По другому быть не могло, потому что дискурс прав человека либерален априори, а критика этого дискурса, которая есть слева в России практически не слышна (при переизбытке в настоящее время критики справа (но это, как правило, не убедительная критика). В то же время, если принять во внимание, что гендерные исследования в том виде, какими мы их знаем в России, как пишет Жеребкина, также были либеральным проектом, а значит те тексты, которые переводились и распространялись, в основном принадлежали либеральным авторам и рассматривали гендерную проблематику с этих позиций, а нынешняя волна Движения (по крайней мере в Петербурге) идеологически была связана именно с гендерными исследованиями.
В этом смысле идеологическая археология ЛГБТ-движения в Москве будет иной. Там та же "Радужная Ассоциация" практически сразу стала рупором левых идей, поскольку многие активисты Ассоциации были связаны с КРИ, а в КРИ, так или иначе, пытались продвигать гендерную, включая ЛГБТ, повестку.
Однако на страновом уровне мейнстримом стала именно либеральная повестка, которая максимальное воплощение нашла в работе Алексеева и гей-раши, с одной стороны, и Российской ЛГБТ-сети, с другой стороны.
В этом смысле было бы ошибочно относить движение московского гей-прайда к "радикальному движению". Как мы увидели за эти 10 лет, работа Алексеева вписывается в классическую либеральную модель: максимум к чему приводит эта работа - решения ЕСПЧ. Никаких структурных изменений, что действительно является первоочередным в радикальной повестке, это не приводит. Да, между прайдом и Сетью есть некоторая разница в провокационности избираемых методов, но идеологически оба эти актора чрезвычайно близки.
Кстати, именно этим же и объясняется та теоретическая бедность, которой сегодня отличается российской ЛГБТ-движение: у нас нет никакой дискуссии об идеологических основаниях движения, о его ценностях, конечных целях. Иногда бывают лишь дискуссии о методах (или, очень условно, дискуссии между "сторонниками" и "противниками" гей-прайда).
В этом смысле мы, российское ЛГБТ-движение, оказываемся в существенном проигрыше от того, что у нас нет активистов, которые отстаивали и дискутировали о различных идеологических основаниях нашего движения.
Да, в какой-то момент появился "квир-феминизм" (это направление выпустило несколько номеров фэнзина "Молот ведьм"), но для широкого движения это осталось незаметным. Чуть позже появился "транс-феминизм" в лице Яны Ситниковой, но какое влияние оказывает именно это направление на российское ЛГБТ-движение мне затруднительно (кстати, вероятно, в Украинском Движении, ситуация, вероятно, немного иная потому, что там транс-активизм появился на несколько лет раньше, чем в России. Но на сколько повестка украинского транс-активизма отличается от общего либерального дискурса украинского ЛГБТ-движения, мне не известно).
Так, пожалуй на этом месте мне нужно остановиться и дать уже возможность перейти к тексту по ссылке.
http://eurocafe.by/lecture/2016/03/03/vozmozhna-li-feministskaya-solidarnost-na-postsovetskom-prostranstve