Герберт Хан. О гении Европы. Россия. Гость пришел, и хижина становится дворцом (окончание)
Конечно, при всей широте души и в России будет иметь место разница, было ли заранее время и возможность подготовиться к приходу гостей, или же те явились совершенно неожиданно. Предположим для начала последний случай. И даже в этом случае за короткое время делается на удивление многое.
Хозяйка или же вместе с ней та или другая из имеющихся в семье женщин тут же отправляется заниматься в кладовой и на кухне. Тем временем другие члены семьи обмениваются приветствиями с прибывшими - Антоном Сергеевичем и его женой Любовью Ивановной. Приветствия и принятие приветствий раньше в российских деревнях было действием долгим, обстоятельным и важным. Это были не пустые формальности, они принимались за нечто значительное, благодаря чему отношения между людьми по-настоящему лелеялись, углублялись и получали свежий импульс. Даже письма большей частью состояли из весьма серьезно написанных и не менее серьезно воспринимаемых приветствий. И поныне в русских приветствиях есть что-то от подобной субстанции. Правда, поцелуи и объятия существенно потеснены веяниями времени, но они не исчезли. Но к физическим рукопожатиям добавляются своего рода духовные рукопожатия, когда к «здавствуйте», «Бог в помощь», «добрый вечер» и тому подобным словам тепло и выразительно добавляются имена с соответствующими отчествами. Наиболее частым приветствием все еще является «здравствуйте», коротко произносимое как «здрассте»; при отношениях на «ты» это звучит как «здравствуй». При буквальном переводе это приветствие означает «Пусть Ваше или твое здоровье процветает!» И сюда же добавляются все имена и отчества, причем последние у женщин нужно заканчивать на «а», и используются - при доверительном общении - все возможные уменьшительно-ласкательные формы. Речь буквально напичкана и там, и сям именами вроде Тимофей Александрович, Ирина Алексеевна, Степан Степанович, Иван Иванович, Апраксия Ивановна, Николай Васильевич, Саша и Сашенька, Люба и Любочка, а также словом «голубчик» в значении «голубок ты мой» и совершенно запросто еще и «душа моя». Достаточно показательно, что со словами «душа моя» обращаются как раз к другому человеку. Поскольку и знакомые, к которым обращаются на «Вы», весьма скоро начинают называться по имени и отчеству, вся тональность общения получается непринужденной и свободной. Никто не сидит высоко на своем коне, не сходя с него или же не будучи с него снятым благодаря естественности социальной среды. Может быть, в этом обязательном отчестве есть что-то большее, чем обычно принято думать с поверхностной точки зрения. Шиллер в своем фрагменте о Дмитрии говорит о Росси как о стране, в которой «правит отец». К объединяющему всех материнству земли добавляется еще и невидимый, но вездесущий отцовский элемент, который в свою очередь сближает людей.
Пока все эти «Саши», «Мишки», «Наташи» и так далее окружили Антона Сергеевича и Любовь Ивановну, пока начался оживленный разговор, накрыли на стол, а лучше сказать, закрыли весь стол. Хотя достаток принимающей семьи в данном случае и невелик, но все равно опустошена чуть ли не вся кладовая, и на стол поставлена тарелка на тарелке, миска на миске. Тут всевозможные вырезки, рыбные консервы, селедка и маринованая сельдь со сметаной, большие сочные соленые огурчики, черный хлеб с маслом, - короче говоря, все, что относится к нормальной закуске. Наставленные блюда не столь обильны, как на шведском столе “smorgasbord”, но по крайней мере представляют собой картину столь же пеструю. Существенное различие в том, что с этой «скатерти-самобранки» не уносят что-то по отдельности, а садятся за нее все вместе. На столике сбоку в углу между тем уже прилажен самовар, начинающий постепенно шуметь. Не обходится в большинстве случаев и без того напитка, который называют «водкой», то есть буквально безобидным именем «водичка». Пьют из так называемой «рюмки», которую каждый раз и при чокании необходимо выпивать полностью. Но прежде всего все начинается с еды, которая ни в коем случае не мыслится как символическая проба пищи, то есть не так, чтобы просто полакомиться и попробовать. Русский, принимающий гостей, рассчитывает на то, что поедят от души, что от всего предложенного будут есть снова и снова, что, словом, есть будут много и долго. Многие такие угощения раскрываются в такой широте и полноте, что становятся невероятными по западноевропейским понятиям.
В русском обществе кажется само собой разумеющимся, что жажда и аппетит от встреч между людьми вырастают до бесконечности. Рассказы о средневековых пиршествах на западе, при которых поглощалось десять, двенадцать и более первых блюд, впервые начинают представляться достоверными. До того они принимались за выдумку.
И при импровизированном посещении не исключено, что после холодных закусок появится какой-нибудь прекрасный суп или горячее блюдо, если не сам борщ - знаменитый красный суп из свеклы, требующий длительного приготовления. Но Антон Сергеевич и фрау Люба не были бы русскими, если бы не принесли с собой кое-какие подарки. Детям они сразу кое-что раздали, а хозяйке вручили втихомолку какой-то сверток. И этот-то «сверток» попал теперь на стол и оказался великолепным ассортиментом маленьких пирожков. Тот не постиг еще таинств русской кухни, кто не познакомился с этими пирожками - маленькими пастетками с мясом или яйцами, у которых есть еще и собратья побольше, которые наполняются капустой, грибами и прочими сюрпризами. Слово «пастетки» в известном смысле вводит в заблуждение, потому что речь не идет об изысканном печенье. Хотя и бывают пироги в изысканном исполнении, но все же на самом деле они являются широко распространенной в народе едой, которая совершенно недорого стоит и всегда есть на станциях и в других местах быстрого и торопливого приема пищи. Можно задуматься над тем, почему в России так любят пироги или блюда вроде вареников. И тебе охотно пояснят, что отчасти по своей природе, а отчасти под давлением обстоятельств вначале народ вообще ел мало мяса, но обнаруживал большую склонность к разным продуктам от богини Цереры: к овощам, кислому молоку и так далее. Мы вновь можем вспомнить о старой поговорке о народном питании: щи да каша - пища наша. Но, может быть, в данном случае потребность укутывать в теплое проникает здесь и в меню. А что таковая потребность действительно существует, не станет отрицать никто, если только он достаточно поездил по странам.
Не знающему русской жизни может показаться чудом, что описанная «скатерть-самобранка» появляется отнюдь не только у людей с хорошим достатком. И в самых скудных условиях здесь постараются почтить гостя таким же образом. Секрет в том, что угощающие гостя люди лучше будут в последующие недели жить на хлебе и чае, но выставят гостю все самое лучшее и последнее, что у них есть. В этом вообще одна из основных черт русской натуры: отдаваться без остатка всему, что делаешь.
Однако вернемся к нашей компании за столом. Пока за веселыми разговорами на столе все время продолжало что-то появляться, закончил готовиться и самовар. И теперь сидят вместе часами и пьют чай чашку за чашкой в таком количестве и последовательности, которые покажется мифологическими человеку из западной Европы, а также из южной и из северной. Чай (der Tee) с удовольствием пьют с лимоном - «с лимончиком». С этим же любят наслаждаться и вещами, обильно посыпанными сахаром, а также угощеньями к чаю - вареньем и печеньем. Между прочим, чай далеко не такой крепкий, каким он пьется в средней Европе, не говоря уже об Англии. Но в нем чрезвычайно тонкий аромат, и кажется, что русское пространство поделилось с ним своей безграничностью. Потому что одна чашка тут же показывает на следующую, и тебя буквально искушает это бесконечное потребление.
Удивительно еще и то, что люди, просидевшие вот так вместе до утра, на следующий день бодро идут на работу. Принять гостя или побывать в гостях - в этом здесь есть что-то весьма подкрепляющее.
Так даже при импровизированном посещении хижина в одно мгновение стала дворцом. Или, лучше сказать, ареной великолепного праздника, называемого настоящим человеческим обществом, которому люди взаимно отдают себя. Можно с полным правом спросить, в какой же степени вырастет еще это гостеприимство при посещении, к которому готовятся, в случае приглашения. Действительно, самому по себе гостеприимству расти далее уже невозможно. Но в этом случае на столе окажется еще больше блюд, которые можно увидеть в хорошем русском ресторане, среди них особенно вкусные рыбные и грибные блюда и всевозможные отличные вещи, приготовленные со сметаной. К пирожкам добавится, видимо, еще и пирожное - кондитерское печенье или торт, которые даже самые простые русские поварихи приготавливают образцово. А вот кофе, если и наливается, но в этих широтах оказывается не совсем у себя дома.
Потом начинаются песни под гитару, и их преимущественно меланхоличное звучание ни в малой степени не мешает веселью. И мгновенно появляется танец. Русский человек буквально кажется рожденным для этих движений. Об этом мы еще подробнее вспомним в дальнейшем. А сейчас поглядим на тот феномен, что и самое тесное помещение, оказывается, может вместить в себе дюжину танцующих пар. Как воздух, которым дышат, так и пространство для танца здесь кажутся эластичными. И ведь не толкают друг друга под ребра, не толпятся и почти не касаются других. Проявляется своеобразная социальная гибкость, и невольно вспоминается картина, которую можно увидеть далеко на севере Скандинавии: когда на тесном пространстве сбиваются сотни и сотни оленей, то ни один волосок на голове не падает ни у них, ни у человека, отважившегося быть среди них. Но то, что там является животным инстинктом, здесь - едва ли постижимое рациональным путем человеческое дарование. При всем при том мужчины и женщины, танцующие в теплой закрытой атмосфере, проявляют такой задор и такую неутомимость, что это граничит с чудом.
Однако оставим праздничное, будь оно импровизировано или нет, и подумаем о госте другого рода. Это человек, которого горькая нужда в той или иной житейской ситуации заставляет искать крова и который стучится в дверь в поздний час. Слишком часто на протяжении своей долгой и суровой истории люди знавали, что значит оказаться без крова, чтобы тут же не проявить понимание и сочувствие к тому, кого постигла такая участь. Тотчас участливые руки приходят в движение, чтобы принять и такого гостя. И мы вновь будем удивлены, когда увидим, как русский повсеместно находит место, чтобы разместиться и приготовить постель. В этом отношении сам он столь непритязателен, что и представить себе не может, что у кого-то могут быть особые запросы. Здесь не бывает извинений вроде того, что у нас, мол, нет достаточно спальных мест, или что нет матрацев и одеял, или что «мы не можем будить маленьких детей и старую бабушку», или что мы бы с радостью, да вот только сегодня неудобно. Вместо недостающей постели в одно мгновение приспособлена снятая дверь, которую при помощи стульев в голове и ногах превращают во вполне пригодное ложе. Недостающий матрац заменяется несколькими старыми пальто, а чтобы накрываться, - ну, тут уж что-нибудь да найдется. Если нет дивана, то и несколько стульев, поставленных в ряд, являются хоть и узкой, но все же пригодной постелью. Да и зачем вообще слишком много того, что русский называет «церемониями». «Не церемониться» - не создавать трудностей - это его любимый лозунг. И потому - приготовляй постель прямо на полу, там уж наверняка не упадешь. А еще лучше, конечно, так: я сам лягу на полу, а гость пусть идет в мою постель.
Мы лишь обозначили здесь немногое из того, что бесчисленное количество раз случалось в жизни и еще случается. Потому что в этой области русский человек гениально изобретателен. Одновременно он ощущает как само собой разумеющееся, что все это случается и что все это случается таким образом. Мысль об обретении каких-то невообразимых сокровищ от него изначально весьма далека. Но случалось и так, что забывали вынуть ручку из двери, внезапно превращенной в спальное ложе. И кто-то просыпался ночью от ощутимой боли в ребрах. И думал: ах, вот оно что, - и тут же забывал о боли и помнил только, что он как человек пришел к настоящим людям. Счастливое ощущение того, что нашел кров, пронизывает его теплом, и он уютно спит дальше, пока ему на ребра продолжает давить.
И мы спрашиваем: разве и такой вид гостеприимства не превращает хижину во дворец?
Хозяйка или же вместе с ней та или другая из имеющихся в семье женщин тут же отправляется заниматься в кладовой и на кухне. Тем временем другие члены семьи обмениваются приветствиями с прибывшими - Антоном Сергеевичем и его женой Любовью Ивановной. Приветствия и принятие приветствий раньше в российских деревнях было действием долгим, обстоятельным и важным. Это были не пустые формальности, они принимались за нечто значительное, благодаря чему отношения между людьми по-настоящему лелеялись, углублялись и получали свежий импульс. Даже письма большей частью состояли из весьма серьезно написанных и не менее серьезно воспринимаемых приветствий. И поныне в русских приветствиях есть что-то от подобной субстанции. Правда, поцелуи и объятия существенно потеснены веяниями времени, но они не исчезли. Но к физическим рукопожатиям добавляются своего рода духовные рукопожатия, когда к «здавствуйте», «Бог в помощь», «добрый вечер» и тому подобным словам тепло и выразительно добавляются имена с соответствующими отчествами. Наиболее частым приветствием все еще является «здравствуйте», коротко произносимое как «здрассте»; при отношениях на «ты» это звучит как «здравствуй». При буквальном переводе это приветствие означает «Пусть Ваше или твое здоровье процветает!» И сюда же добавляются все имена и отчества, причем последние у женщин нужно заканчивать на «а», и используются - при доверительном общении - все возможные уменьшительно-ласкательные формы. Речь буквально напичкана и там, и сям именами вроде Тимофей Александрович, Ирина Алексеевна, Степан Степанович, Иван Иванович, Апраксия Ивановна, Николай Васильевич, Саша и Сашенька, Люба и Любочка, а также словом «голубчик» в значении «голубок ты мой» и совершенно запросто еще и «душа моя». Достаточно показательно, что со словами «душа моя» обращаются как раз к другому человеку. Поскольку и знакомые, к которым обращаются на «Вы», весьма скоро начинают называться по имени и отчеству, вся тональность общения получается непринужденной и свободной. Никто не сидит высоко на своем коне, не сходя с него или же не будучи с него снятым благодаря естественности социальной среды. Может быть, в этом обязательном отчестве есть что-то большее, чем обычно принято думать с поверхностной точки зрения. Шиллер в своем фрагменте о Дмитрии говорит о Росси как о стране, в которой «правит отец». К объединяющему всех материнству земли добавляется еще и невидимый, но вездесущий отцовский элемент, который в свою очередь сближает людей.
Пока все эти «Саши», «Мишки», «Наташи» и так далее окружили Антона Сергеевича и Любовь Ивановну, пока начался оживленный разговор, накрыли на стол, а лучше сказать, закрыли весь стол. Хотя достаток принимающей семьи в данном случае и невелик, но все равно опустошена чуть ли не вся кладовая, и на стол поставлена тарелка на тарелке, миска на миске. Тут всевозможные вырезки, рыбные консервы, селедка и маринованая сельдь со сметаной, большие сочные соленые огурчики, черный хлеб с маслом, - короче говоря, все, что относится к нормальной закуске. Наставленные блюда не столь обильны, как на шведском столе “smorgasbord”, но по крайней мере представляют собой картину столь же пеструю. Существенное различие в том, что с этой «скатерти-самобранки» не уносят что-то по отдельности, а садятся за нее все вместе. На столике сбоку в углу между тем уже прилажен самовар, начинающий постепенно шуметь. Не обходится в большинстве случаев и без того напитка, который называют «водкой», то есть буквально безобидным именем «водичка». Пьют из так называемой «рюмки», которую каждый раз и при чокании необходимо выпивать полностью. Но прежде всего все начинается с еды, которая ни в коем случае не мыслится как символическая проба пищи, то есть не так, чтобы просто полакомиться и попробовать. Русский, принимающий гостей, рассчитывает на то, что поедят от души, что от всего предложенного будут есть снова и снова, что, словом, есть будут много и долго. Многие такие угощения раскрываются в такой широте и полноте, что становятся невероятными по западноевропейским понятиям.
В русском обществе кажется само собой разумеющимся, что жажда и аппетит от встреч между людьми вырастают до бесконечности. Рассказы о средневековых пиршествах на западе, при которых поглощалось десять, двенадцать и более первых блюд, впервые начинают представляться достоверными. До того они принимались за выдумку.
И при импровизированном посещении не исключено, что после холодных закусок появится какой-нибудь прекрасный суп или горячее блюдо, если не сам борщ - знаменитый красный суп из свеклы, требующий длительного приготовления. Но Антон Сергеевич и фрау Люба не были бы русскими, если бы не принесли с собой кое-какие подарки. Детям они сразу кое-что раздали, а хозяйке вручили втихомолку какой-то сверток. И этот-то «сверток» попал теперь на стол и оказался великолепным ассортиментом маленьких пирожков. Тот не постиг еще таинств русской кухни, кто не познакомился с этими пирожками - маленькими пастетками с мясом или яйцами, у которых есть еще и собратья побольше, которые наполняются капустой, грибами и прочими сюрпризами. Слово «пастетки» в известном смысле вводит в заблуждение, потому что речь не идет об изысканном печенье. Хотя и бывают пироги в изысканном исполнении, но все же на самом деле они являются широко распространенной в народе едой, которая совершенно недорого стоит и всегда есть на станциях и в других местах быстрого и торопливого приема пищи. Можно задуматься над тем, почему в России так любят пироги или блюда вроде вареников. И тебе охотно пояснят, что отчасти по своей природе, а отчасти под давлением обстоятельств вначале народ вообще ел мало мяса, но обнаруживал большую склонность к разным продуктам от богини Цереры: к овощам, кислому молоку и так далее. Мы вновь можем вспомнить о старой поговорке о народном питании: щи да каша - пища наша. Но, может быть, в данном случае потребность укутывать в теплое проникает здесь и в меню. А что таковая потребность действительно существует, не станет отрицать никто, если только он достаточно поездил по странам.
Не знающему русской жизни может показаться чудом, что описанная «скатерть-самобранка» появляется отнюдь не только у людей с хорошим достатком. И в самых скудных условиях здесь постараются почтить гостя таким же образом. Секрет в том, что угощающие гостя люди лучше будут в последующие недели жить на хлебе и чае, но выставят гостю все самое лучшее и последнее, что у них есть. В этом вообще одна из основных черт русской натуры: отдаваться без остатка всему, что делаешь.
Однако вернемся к нашей компании за столом. Пока за веселыми разговорами на столе все время продолжало что-то появляться, закончил готовиться и самовар. И теперь сидят вместе часами и пьют чай чашку за чашкой в таком количестве и последовательности, которые покажется мифологическими человеку из западной Европы, а также из южной и из северной. Чай (der Tee) с удовольствием пьют с лимоном - «с лимончиком». С этим же любят наслаждаться и вещами, обильно посыпанными сахаром, а также угощеньями к чаю - вареньем и печеньем. Между прочим, чай далеко не такой крепкий, каким он пьется в средней Европе, не говоря уже об Англии. Но в нем чрезвычайно тонкий аромат, и кажется, что русское пространство поделилось с ним своей безграничностью. Потому что одна чашка тут же показывает на следующую, и тебя буквально искушает это бесконечное потребление.
Удивительно еще и то, что люди, просидевшие вот так вместе до утра, на следующий день бодро идут на работу. Принять гостя или побывать в гостях - в этом здесь есть что-то весьма подкрепляющее.
Так даже при импровизированном посещении хижина в одно мгновение стала дворцом. Или, лучше сказать, ареной великолепного праздника, называемого настоящим человеческим обществом, которому люди взаимно отдают себя. Можно с полным правом спросить, в какой же степени вырастет еще это гостеприимство при посещении, к которому готовятся, в случае приглашения. Действительно, самому по себе гостеприимству расти далее уже невозможно. Но в этом случае на столе окажется еще больше блюд, которые можно увидеть в хорошем русском ресторане, среди них особенно вкусные рыбные и грибные блюда и всевозможные отличные вещи, приготовленные со сметаной. К пирожкам добавится, видимо, еще и пирожное - кондитерское печенье или торт, которые даже самые простые русские поварихи приготавливают образцово. А вот кофе, если и наливается, но в этих широтах оказывается не совсем у себя дома.
Потом начинаются песни под гитару, и их преимущественно меланхоличное звучание ни в малой степени не мешает веселью. И мгновенно появляется танец. Русский человек буквально кажется рожденным для этих движений. Об этом мы еще подробнее вспомним в дальнейшем. А сейчас поглядим на тот феномен, что и самое тесное помещение, оказывается, может вместить в себе дюжину танцующих пар. Как воздух, которым дышат, так и пространство для танца здесь кажутся эластичными. И ведь не толкают друг друга под ребра, не толпятся и почти не касаются других. Проявляется своеобразная социальная гибкость, и невольно вспоминается картина, которую можно увидеть далеко на севере Скандинавии: когда на тесном пространстве сбиваются сотни и сотни оленей, то ни один волосок на голове не падает ни у них, ни у человека, отважившегося быть среди них. Но то, что там является животным инстинктом, здесь - едва ли постижимое рациональным путем человеческое дарование. При всем при том мужчины и женщины, танцующие в теплой закрытой атмосфере, проявляют такой задор и такую неутомимость, что это граничит с чудом.
Однако оставим праздничное, будь оно импровизировано или нет, и подумаем о госте другого рода. Это человек, которого горькая нужда в той или иной житейской ситуации заставляет искать крова и который стучится в дверь в поздний час. Слишком часто на протяжении своей долгой и суровой истории люди знавали, что значит оказаться без крова, чтобы тут же не проявить понимание и сочувствие к тому, кого постигла такая участь. Тотчас участливые руки приходят в движение, чтобы принять и такого гостя. И мы вновь будем удивлены, когда увидим, как русский повсеместно находит место, чтобы разместиться и приготовить постель. В этом отношении сам он столь непритязателен, что и представить себе не может, что у кого-то могут быть особые запросы. Здесь не бывает извинений вроде того, что у нас, мол, нет достаточно спальных мест, или что нет матрацев и одеял, или что «мы не можем будить маленьких детей и старую бабушку», или что мы бы с радостью, да вот только сегодня неудобно. Вместо недостающей постели в одно мгновение приспособлена снятая дверь, которую при помощи стульев в голове и ногах превращают во вполне пригодное ложе. Недостающий матрац заменяется несколькими старыми пальто, а чтобы накрываться, - ну, тут уж что-нибудь да найдется. Если нет дивана, то и несколько стульев, поставленных в ряд, являются хоть и узкой, но все же пригодной постелью. Да и зачем вообще слишком много того, что русский называет «церемониями». «Не церемониться» - не создавать трудностей - это его любимый лозунг. И потому - приготовляй постель прямо на полу, там уж наверняка не упадешь. А еще лучше, конечно, так: я сам лягу на полу, а гость пусть идет в мою постель.
Мы лишь обозначили здесь немногое из того, что бесчисленное количество раз случалось в жизни и еще случается. Потому что в этой области русский человек гениально изобретателен. Одновременно он ощущает как само собой разумеющееся, что все это случается и что все это случается таким образом. Мысль об обретении каких-то невообразимых сокровищ от него изначально весьма далека. Но случалось и так, что забывали вынуть ручку из двери, внезапно превращенной в спальное ложе. И кто-то просыпался ночью от ощутимой боли в ребрах. И думал: ах, вот оно что, - и тут же забывал о боли и помнил только, что он как человек пришел к настоящим людям. Счастливое ощущение того, что нашел кров, пронизывает его теплом, и он уютно спит дальше, пока ему на ребра продолжает давить.
И мы спрашиваем: разве и такой вид гостеприимства не превращает хижину во дворец?