Карантин. Самоизоляция. «Усовершенствуя плоды любимых дум…»
Я давно заметил, что почти никогда не надоедаю сам себе. Да, как правило приятно поговорить с умным человеком - с самим собой!
Пожалуй, впервые мне это стало ясно много лет назад, когда я в качестве караульного бродил по посту с автоматом в сорокоградусный мороз в тулупе и в огромных валенках, надетых прямо на солдатские сапоги. Странно, но я тогда досадовал на то, что разводящий приводил смену слишком уж быстро, прерывая моё уединение.
Мне с самим собой интересно, потому что во мне, как и во всяком русском человеке, сосуществуют две личности - Обломова и Ломоносова. Философическая созерцательность и страстное желание научно-практического проникновения в жизнь. Я хорошо знаю, что первое унаследовал от отца, а второе от матери. Результатом стала биография настолько причудливая, что лучше даже в ней не стараться разобраться. Достаточно сказать, что я женился за несколько лет ДО того, как это сделали мои родители(!!!) И это ещё не самое странное в моей биографии. Куда только меня черти не заносили! А также и ангелы!
С относительно длительным периодом изоляции мне пришлось впервые столкнуться лет пятнадцать назад. Тогда я долгие месяцы передвигался только в пределах своей квартиры, и только на костылях. Моя половина в лице Обломова ликовала. А вторая половина в облике Ломоносова брезгливо отбрасывала в сторону кроссворды, игры по Интернету в шахматы, детективы и прочие суррогаты интеллектуального времяпровождения.
После недолгой, но ожесточенной полемики они оба - и Обломов, и Ломоносов - заставили меня заняться переводом двухтомного труда Герберта Хана «О гении Европы». При этом Обломов заранее знал, что я за эту колоссальную работу не получу ни копейки, но одобрял саму по себе затею. А Ломоносов тоже одобрял, но ещё и настаивал на оформлении так называемой «интеллектуальной собственности». И так он и заставил меня оформить перевод как положено и зарегистрировать в Российском Авторском Обществе, проштамповав там надлежащим образом каждую страницу.
И вот лежит у меня «интеллектуальная собственность». И что с ней делать? На «грант» подать? Куда!? С моей-то фамилией!? Я ведь и впрямь русский сидоров - какой мне грант!
А тут и страна, кажется, потянулась к режиму карантинной изоляции. И вот я задумался: не начать ли мне публиковать перевод в социальной сети? Не выбранные фрагменты, как я уже делал это раньше, а весь перевод всего произведения. Украдут мою «собственность»? - А мне и моим наследникам от неё все равно ни гроша!
Пожалуй, начну. Скоро!
Пожалуй, впервые мне это стало ясно много лет назад, когда я в качестве караульного бродил по посту с автоматом в сорокоградусный мороз в тулупе и в огромных валенках, надетых прямо на солдатские сапоги. Странно, но я тогда досадовал на то, что разводящий приводил смену слишком уж быстро, прерывая моё уединение.
Мне с самим собой интересно, потому что во мне, как и во всяком русском человеке, сосуществуют две личности - Обломова и Ломоносова. Философическая созерцательность и страстное желание научно-практического проникновения в жизнь. Я хорошо знаю, что первое унаследовал от отца, а второе от матери. Результатом стала биография настолько причудливая, что лучше даже в ней не стараться разобраться. Достаточно сказать, что я женился за несколько лет ДО того, как это сделали мои родители(!!!) И это ещё не самое странное в моей биографии. Куда только меня черти не заносили! А также и ангелы!
С относительно длительным периодом изоляции мне пришлось впервые столкнуться лет пятнадцать назад. Тогда я долгие месяцы передвигался только в пределах своей квартиры, и только на костылях. Моя половина в лице Обломова ликовала. А вторая половина в облике Ломоносова брезгливо отбрасывала в сторону кроссворды, игры по Интернету в шахматы, детективы и прочие суррогаты интеллектуального времяпровождения.
После недолгой, но ожесточенной полемики они оба - и Обломов, и Ломоносов - заставили меня заняться переводом двухтомного труда Герберта Хана «О гении Европы». При этом Обломов заранее знал, что я за эту колоссальную работу не получу ни копейки, но одобрял саму по себе затею. А Ломоносов тоже одобрял, но ещё и настаивал на оформлении так называемой «интеллектуальной собственности». И так он и заставил меня оформить перевод как положено и зарегистрировать в Российском Авторском Обществе, проштамповав там надлежащим образом каждую страницу.
И вот лежит у меня «интеллектуальная собственность». И что с ней делать? На «грант» подать? Куда!? С моей-то фамилией!? Я ведь и впрямь русский сидоров - какой мне грант!
А тут и страна, кажется, потянулась к режиму карантинной изоляции. И вот я задумался: не начать ли мне публиковать перевод в социальной сети? Не выбранные фрагменты, как я уже делал это раньше, а весь перевод всего произведения. Украдут мою «собственность»? - А мне и моим наследникам от неё все равно ни гроша!
Пожалуй, начну. Скоро!