Все сначала
Пострадал каждый, когда наступил Судный День. Еще неизвестно, кому повезло больше - тому, кто умер, или тому, кто выжил. Следующие поколения получали неизлечимые заболевания и физические дефекты. Но человечество приспосабливалось и к этому. Выжившие поделились на группы, каждая из которых развивалась в последствии по своему плану и сценарию. Кто-то решил начать с нуля: снять с себя дряхлую одежду, раскраситься, обвешаться серьгами и бусами, и кормиться всем живым, поджаренным на костре - Сердце Племени. Мы, продолжившие жизнь с той ступени, на которой остановились наши предки после землетрясения, называли их дикарями. Когда земля разломилась, следом начало рушиться всё - дома, стадионы, водонапорные башни, станции отопления... и, конечно же, атомные электростанции. Радиация разлилась по планете, накрывая мир пленкой. Она была в воде, испарялась вместе с ней, наполняя атмосферу ядом, и снова возвращалась с дождем. Круговорот отравы. Но всё это было в прошлом... Природа нашда в себе силы очиститься настолько, чтобы человечество продолжило жить, потеряв все. Подростки нашего племени, достигавшие шестнадцати лет, сбивались в группы и уходили в леса строить свою новую общину. Так они быстрее становились взрослыми. В одном из свежесозданном лагере жила и я, унаследовавшая в качестве недуга - отсутствие памяти. Иногда во сне появлялись образы, которые казались мне знакомыми. Например, огромное полотно, на котором двигались люди, рассказывая истории; ящик, который выплевывает поджаренные съедобные прямоугольники из муки и воды; шкаф со всевозможными вкусностями и холодом. Проснувшись, я не могла найти слов, чтобы это описать, а если находила, в ответ остальные крутили пальцем у виска. Я не могла этого видеть, даже если бы это действительно существовало в прошлом, ведь землетрясение, уничтожившее все достижения человечества, было сотню лет назад.
Однажды к нам прибился слепой старик. Люди лагеря хотели прогнать его на растерзание дикарям, но наша предводительница Оливия сжалилась над ним. Он не требовал много пищи или особенного ухода за собой. Вскоре многие прониклись к нему и даже стали приходить за советом. Больше советов люди любили лишь его рассказы о прошлом. Он заявлял, что родился сразу после взрывов и видел, как человечество восстает из пепла. Но это было невозможно, ведь люди нашей планеты не жили дольше пятидесяти лет. Только он мог понять мои сны и обрывочные воспоминания. Однако это не помогало лагерю никак. Голод и болезни продолжались. Не было ни лекарств, ни снадобий, чтобы облегчить травмы и боли. Лес практически опустел, ведь его флорой и фауной питались все выжившие. А жили мы в двухэтажном здании, уцелевшем после землетрясения. Железобетонные стены служили хоть какой-то защитой от дикарей. По крайне мере они не могли перерезать нам горло пока мы спим. Стекла выбились взрывными волнами, поэтому сквозняк свободно гулял по комнатам. Нам повезло, что остались стены и перекрытия. Мы спали на полу, складывая себе лежанки из хвороста и мха. Лес был поделен на территории, каждому новому племени приходилось отвоевывать пóтом и кровью свой клочок земли, а потом защищать его. Благодаря смелости и мудрости Оливии у нас был свой участок, но границы были настолько условными, что часто можно было обнаружить группу дикарей рядом с лагерем, или самому оказаться на вражеской территории. В условиях выживания не могло быть мира и союзников. Его лагерь - всё, на что можно было рассчитывать человеку. Я была не против. Оливия - строгая, сильная, смелая и целеустремленная девушка, была хорошим командиром. Она не имела любимчиков и слуг, не полагалась на других, в одиночестве пропадала ночами в лесу, исследуя чужие территории, и никогда не показывала слабости или слез. Я уважала ее. Однако боль, когда погибал кто-то из ее лагеря, раскрашивал ее лицо яростью отчаяния. Она воспринимала это как личное поражение, как свою ошибку и неспособность защитить племя. Не смотря на мужскую силу духа, она была красива. Длинные белые волосы волнами ложились на плечи, а зеленые глаза смотрели из под длинных густых ресниц. Каждый парень хотел бы разделить с ней постель, но она никого не подпускала. "У меня есть дела и поважнее, чем ночные утехи!" - говорила она. И я благоговела перед ней. Не будь я дурочкой со странными снами, я бы позволила себе думать о том, чтобы самой охранять ее сон, пусть это и против обычаев. Но до Оливии мне было далеко. Пока что я только ухаживала за стариком ради его историй. Кормила его остатками с нашего стола, стирала его лохмотья, которые источали запах старости и скорой смерти. Не смотря на плачевное состояние наших дел - полный упадок и животное существование, старик всегда вселял в меня надежду на то, что впереди нас ждет интересное будущее, что однажды опять появятся воздушные корабли, проекторы, повозки... Пожалуй, это были самые прекрасные моменты моей жизни в лагере, когда мы вот так сидели под открытым небом на крыше здания и смотрели на звезды. Неужели когда-нибудь мы снова будем осваивать космос?
Сегодня от кишечного расстройства умерла самая младшая из нашего лагеря. Эта двенадцатилетняя девчонка выглядела на десять. Она увязалась за братом, когда тот покидал старое племя вместе с нами. Мы приняли ее. А теперь отпустили... Вчера еще двоих. Мы медленно умирали. От ста пятидесяти человек осталась всего сотня. Оливия не утешала Фина, который потерял сестру. Я видела, как ей тяжело самой. У нее просто не хватит сил поддержать еще кого-то. Она ушла на свою лежанку на чердаке. Мы похоронили маленькую Марту, пока она не начала портиться, чтобы та осталась в нашей памяти прежней. Фин не проронил ни слезинки, хотя я уверена, его душа кричала от боли. Он оплачет ее, когда останется наедине с собой. У нас не принято было скорбеть и жаловаться, привлекая к себе внимание, потому что наши мысли всегда должны было принадлежать лесу, источающему опасность. Мы сами на волосок от смерти. Нельзя заражать других страхом перед ней и отчаянием, что встреча с ней неизбежна. Люди должны продолжать бороться. Старик же к смерти относился философски. Он не удивлялся, не стенал, не сочувствовал и не предавался долгим разговорам о ней.
- Сегодня мне не хочется говорить о прошлом... - призналась я, когда мы вновь поднялись на крышу. Кажется, я слышала тихие всхлипы на чердаке. Они разрывали мне сердце. Старик понимающе кивнул.
- Я вижу, что и здесь тебе сидеть не хочется. Твои мысли где-то в другом месте. - верно заметил он, устремляя мутные невидящие значки на звезды. - Ты любишь ее?
Я не знала, что я чувствую на самом деле: уважение, восхищение, желание быть похожей на нее или любовь, но всё равно положительно покачала головой.
- Тогда что ты тут делаешь? Иди к ней. - посоветовал старик.
- Что я ей скажу? Я скорее разозлю ее, чем поддержу, не имея важных идей или новостей... Будь я хотя бы Фином или кем-то из тех, кто ей полезен. Да будь я хоть вами... - размышляла я, нервно теребя потрепаный рукав рубашки.
- Скажи ей, что предки веками предчувствовали конец всему. Возможно, кто-то спрятал что-то полезное в земле. И, возможно, в наших лесах... - загадочно говорил он, не отрывая взгляда от бездонного неба.
- И вы говорите это только сейчас? - возмутилась я.
- Ну, - спокойно отвечал старик. - Вы могли и сами до этого додуматься.
Я вскочила на ноги и заторопилась к лестнице, ведущей на чердак. Злиться на старика было глупо.
- Спасибо! Я пришлю кого-нибудь, чтобы вам помогли спуститься... - кричала я на половине пути к Оливии. От волнения у меня тряслись колени и стучали челюсти. Я несла ей весть, которая даст надежду.
Не успев придумать, как тактичнее впервые обратиться к своему командиру напрямую, я ввалилась в небольшое пространство между крышей и потолком второго этажа. Оливия даже не обернулась. Мне хотелось обнять ее, сказать, что я готова на все, чтобы помочь лагерю, чтобы скрасить ее жизнь даже ценой своей жизни, но все это были сентиментальные глупости.
- Старик сказал, предки что-то спрятали в лесу! - выпалила я.
Оливия лежала без движения, но я знала, что она меня слышит. Она не из тех, с кем можно поболтать, как с подружкой, или обсудить слухи. Насколько глупым мне показалось то, что я сказала, когда произнесла это вслух.
- Это могут быть лекарства... - добавила я, чтобы придать хоть какой-то смысл сказанному, но вместо этого мной обуял страх, что я дала ложную надежду, но она умна и сама решит, как распорядиться информацией.
Вернувшись к остальным ребятам, которые уже укладывались спать, я попросила старших спустить старика в его спальню - темный угол рядом с унитазом. Канализация и водоснабжение, как ни странно, все еще работали. Никто не хотел, чтобы лагерь пропах мочой и фекалиями, поэтому старик имел привилегии перед остальными насчет туалета. Бегать в лес справлять нужду он не мог.
Сон не шел. Я сидела у окна, прислонившись спиной к холодному бетону, и смотрела на облака, подсвеченные луной. Корпус наполнился какофонией звуков: храпом, стонами спящих и кашлем больных. Мы старались держать последних отдельно, но им требовалась забота. Так что, если болезнь окажется заразной, она распространится, как пожар. Никого не хотелось видеть, но я не могла быть такой эгоисткой. Лучше пойти в ночную вахту и заменить кого-нибудь, раз уж всё равно не спится.
Фин был среди тех, кто охранял сегодня лагерь. Он, как и многие, старался измотать себя, чтобы не оставалось сил на переживания. Когда я появилась, другие парни поспешили оставить нас вдвоем. Им тяжело было видеть убитого горем товарища, хоть он и пытался это скрыть. Они смотрели на него, а видели маленькую Марту.
- Хочешь закурить? - предложила я Фину, протягивая мешочек с табаком. Похоже, вредные привычки предков оказались самыми живучими в унаследованных генах. Он мотнул головой в отрицании и его губы дернулись и сжались в тонкую линию. Луна блеснула в глазах, полных влаги. Я потянулась к нему и поцеловала в губы. Может быть, это его развеселит. В нашем племени были запрещены отношения. По крайней мере такие, которые могли привести к размножению. Не хватало нам еще младенцев - дополнительных ртов и новых страданий. Может когда-нибудь, в будущем, о котором говорит старик, но не сейчас. Не сейчас... Некоторые девчонки научились как-то защищаться от беременности. Я же боялась не справиться, прогневать Оливию и быть изгнанной в лес, где меня точно ждала смерть, поэтому не подпускала парней, хотя знала, как для них это важно. За насилие тоже полагалось изгнание, поэтому все держали себя в руках. Фин вспыхнул страстью, как сухая солома, но стоило мне надавить ему на грудь руками, он тут же отстранился и попросил сигарету. Струйка дыма поднималась точно вверх, означая полное безветрие.
Начинало светать, когда из корпуса вышла Оливия. Через плечо висел лук и колчан со стрелами, а на бедре болтался нож. Она подошла к нам уверенным шагом и холодно сказала:
- Собирайтесь, вы двое. Мы идем на разведку.
Она бросила на меня острый взгляд, и я поняла - мы идем искать клад предков.
Никто не знал лес лучше Оливии. Я сочла за честь быть сегодня в ее команде, помогать ей и охранять ее. Кажется, она знала, с чего начинать поиски.
Многовековые сосны закрывали кронами небо, от чего в лесу всегда казалось темно, а почва не просыхала. Под ногами чавкали болота, стволы деревьев трещали, раскачиваясь. В многообразии звуков надо было уловить те, что свидетельствовали о приближении дикарей или других племен. Фин шел позади нас, прикрывая с тыла. Я молча преследовала Оливию.
Спустя час мы вышли на проплешину - поляну. Оливия принялась вырывать траву, расчищая черную каменную глыбу. Когда появились письмена на неизвестном наречии, я поняла, что это надгробие. Буквы были знакомые, будто я уже видела их во снах, но сейчас отчаянно некогда было об этом задумываться. Оливия гладила и ощупывала каждую трещинку и выпуклость холодного камня.
К надгробию вела тропинка, вымощенная осколками точно такого же черного булыжника. Она утопла во мху, но тоже могла скрывать секреты. Я стряхивала зеленые слои с гладкой поверхности. Все камни плотно сидели в земле, кроме одного. Я постучала и он отозвался глубоким эхом полости внутри.
- Оливия, сюда... - она уже направлялась ко мне, когда я позвала ее.
Вместе мы выкопали черный камень, вытащили его. На дне был встроенный замок, а камень оказался коробкой. Слишком рискованно пытаться открыть его прямо здесь, в лесу. За нами могли следить дикари. Мы трое понимали это без объяснений. Коробку взяла Оливия, как самая сильная из нас. Пока я складывала мох обратно, чтобы скрыть нашу возню, Фин прислушивался к звукам леса.
- Дикари! - послышался его короткий крик. Мы бросились наутек. Не будь с нами Оливии, мы бы разделились, чтобы запутать дикарей, но сейчас мы должны были защищать ее до последнего вздоха.
- Они окружают! - сообщил Финн, выпуская стрелы в ответ на подозрительные звуки. У меня из оружия был только нож, я могла защищаться, если враг приблизиться, но не раньше. У Оливии были заняты руки, чтобы она могла воспользоваться своим луком, поэтому я изо всех сил старалась поймать спиной как можно больше палок и камней, предназначавшихся ей, но я плохо справлялась. Я видела, как Оливия мечется, и я будто прочитала ее мысли. Она хочет избавиться от коробки, чтобы та не досталась дикарям, если нас поймают. Замахнувшись, Оливия бросила коробку в небольшой лесной пруд в форме капли, и побежала дальше. "Как же мы найдем это место?" - подумала я, вынула нож и принялась делать на стволах деревьев засечки, сильно отставая от нашего предводителя. Так должен поступать каждый член команды - думать как единый организм - за всех, подстраховывать, улавливать намерения.
Град камней прекратился. Финн остановился, напрягая слух. Замерли и мы, едва сдерживая хрип сбившегося дыхания. Дикари исчезли. Но кого они испугались? Мы посмотрели вперед. Земля под ногами задрожала.
- Ложись! - выпалил Фин, и мы тут же припали к сырому мху. Наша одежда была выцветшей и грязной. Нас могли не заметить.
Земля вибрировала все сильнее, а потом с неба посыпались ошметки гнилых листьев, щепки и грязь. Кони шинковали копытами все, что попадалось под ноги.
- Оливия, нет! - заорал Фин, обнаруживая себя. Его тут же окружили всадники. Белокурая девушка возилась в сети с крупными ячейками.
Я могла бы притаиться и избежать плена, но моего командира схватили. Мой долг - быть рядом, разделить с ней все последствия. Я встала в полный рост.
Это племя развивалось по своему особому пути. Высокие каменные стены окружали деревню. Каменные колодцы вели в сырые и холодные землянки. Здесь была пища, ею пахло отовсюду. И главное - здесь встречались старики и дети.
Их главарь - мужчина пятидесяти лет с густой бородой - выставил нас на площади, где стягивался прочий люд поглазеть. Оливия держалась гордо, хотя мы трое выглядели детьми рядом с главарем и его свитой. Ей предстояло договариваться, поэтому мы с Фином стояли, прикусив языки.
- Мы хотим предложить вам мир! - объявил главарь так, чтобы всем было слышно. - У нас есть всё, в чем вы нуждаетесь - еда и кров.
Оливия не торопилась вступать в диалог, дожидаясь, когда главарь выскажется.
- Мы предлагаем вам объединиться с нами в борьбе с остальными племенами. Взамен вы найдете здесь защиту.
- Зачем вам это нужно? - недоверчиво спросила Оливия.
- Мы не хотим жить в этих стенах столетиями. Мы хотим осваивать остальную часть леса, продвигаться дальше. Сейчас нам мешают племена и дикари. - отвечал он довольно честно.
- Я не могу говорить за всех. Я должна поговорить со своим народом. - сказала Оливия. И опять ее ход был хитрым. Главное, чтобы они нас отпустили к себе, тогда у нас будет сила, когда мы присоединимся к своим.
- Главное, чтобы вожак был согласен. Остальные потянутся за ним. - Заметил главарь. - Вы согласны?
- А что еще у вас есть? - я не сдержала порыв. - Есть ли у вас электроника? Приборы?
Главарь приблизился ко мне, и я почувствовала его зловонное дыхание.
- Откуда ты знаешь о приборах? - процедил он сквозь зубы у самого уха. - По нашим данным ни одно племя леса не имеет об этом информации и не владеет ими.
Мне стало ясно, как белый день, что мои сны и рассказы старика - это не выдумки, это сила и помощь, которой мы лишены. Если кто-то узнает, что люди камня скрывают оружие и лекарства, каждое племя леса захочет ими завладеть. А когда каменные стены не выдержат осады, племена будут сражаться за право владеть приборами, позволяющими следить и находить, лечить и убивать.
- Значит легенды и сказки действительно выдумки... Как жаль.. - соврала я, чтобы они поняли - мы ничего не знаем.
- Мы даем вам три дня на переговоры с племенем. - поставил условия главарь.
Не стоило и спрашивать, что будет, если мы не выполним условие.
Когда за нами закрылись ворота, мы переглянулись.
- Они хотят заманить нас в ловушку, навязать нам свои правила, а потом истребить, чтобы стать хозяевами леса. - Фин поделился своими мыслями.
- Этому не бывать... - ответила я, взглянув на Оливию. Она выглядела уставшей. - Мы справимся. - я положила руки на плечо Фину и Оливии.
- Да. - поддержал меня Фин, положив руки на плечо Оливии и моё.
Оливия ничего не ответила, но слова не выразили бы всего, что говорил жест нашего командира. Она положила руки нам на плечи, завершая треугольник союза. Значит, чтобы ни было, мы вместе и мы будем бороться!
...сон 29.08.15-30.08.15...