Один из тысячи моих снов.
Дело было на какой-то другой планете. Я чувствовала, что давно живу там, но все еще не знаю, как очутилась в этом мире, да и уже плюнула пытаться осознать. Надо было становиться частью нового, отбросив стенания о прошлом мире. Сначала я продавала клубнику на рынке, чтобы хоть как-то помочь семье, которая согласилась приютить меня в чулане. Чтобы собрать ее, мне приходилось вставать до первых лучей восходящего солнца, а потом стоять на жаре, отгоняя мух и ос. Не смотря на то, что торговля отнимала много сил, я чувствовала, что это слишком пассивная работа, я на ней тупею. Да и в прошлом мире у меня было образование. Конечно, этот мир был слишком отсталый, чтобы решать математические задачи, но здесь была письменность. Языки были у нас схожие, поэтому довольно скоро я самостоятельно овладела алфавитом и смогла читать, поэтому меня даже приняли служить в читальном зале королевской библиотеки. Я больше не могла жить в нищей лачуге, поэтому меня определили к важной старушке, которая метила в члены совета королевства, куда вскоре она благополучно и попала. Сначала я долго выполняла заказы - не могла найти нужную книгу, роняла стопки, поднимая столб пыли, но со временем появилась ясность, что обычно берут клиенты - поваренные книги, исторические, детские легенды, энциклопедии полезных трав и грибов, поэтому смогла держать их под рукой. Надвигался великий день - когда гонимый засухой южный народ должен был прибыть на север, где жили мы, и разделить с нами кров и правление, из-за великодушия северян. На севере все чаще урождались девочки, негодные для тяжелого труда в поле, а на юге складывалось наоборот. Северу нужны были рабочие руки, а югу - новый дом. Я не разбиралась в делах политики, слишком тонкая это наука. Лишь слышала, что каждая северянка готовилась выйти замуж за южного парня, что Совет единогласно принял решение о таком союзе. Что-то мне не нравилось. То ли не хотелось привыкать к очередным новым традициям, то ли претерпевать какие-то изменения в принципе. Но время шло и этот день настал. Приближенные к Совету (в том числе и я) выстроились рядами в Главном Храме города. Моя хозяйка-старушка гордо несла в руках белую ленту, которую должна была повязать на смуглую кучерявую голову южанина в знак доверия. Она шла последней, и я провожала ее взглядом. Ничего не предвещало беды, но вдруг члены Совета начала падать, как подкошенные. Когда из распоротых животов первых поднявшихся по ступеням храма полилась кровь, северяне завизжали и бросились к выходу. Я была в полной растерянности - не знаю города, не знаю людей, не знаю, что ждать от южан... Схватив старуху за руку, я поволокла ее на улицу. Створка главных ворот слетела с петель. Я каждую секунду боялась смерти. Бежавшие рядом падали, пригвозденные к земле копьем. Старушка белела от страха. Я кричала, знает ли она какие-то укрытия: пещеры, подземные ходы, хоть что-нибудь, о чем не знают южане, но она онемела от ужаса. Ни одной знакомой души рядом, ни единой возможности спастись. Южане напирали сзади, а впереди была только широкая река и пассажирские корабли. Мы со старухой запрыгнули в один такой, молясь, чтобы он отправился раньше, чем южане начнут искать нас здесь. Так и произошло. Я села в общем отсеке, а старушке нашлось место только в капитанской рубке. Я посоветовала ей сменить белый халат в камнях на что-то неприметное, но где же было взять что-то другое? В трюме было сыро и холодно. На полу валялся ватник, который я и натянула на себя, пока кто-нибудь его не захватил. Пассажиры дремали или смотрели в иллюминатор. А я сгорала от страха - что же делать дальше, где я могу быть в безопасности и больше не бояться обернуться и увидеть черные зрачки на белых глазных яблоках южанина. Я должна была скрыть свое волнение, чтобы пассажиры не начали считать меня странной и подозрительной, ведь тогда на мой след будет легко выйти. "Ливаскос!" - объявил капитан, и в трюме началось движение. Люди выходили, входили, менялись местами. На корабль вошли предатели-северяне, которые помогли южанам свергнуть неугодную власть и перерезать их приверженцев. Они искали оставшихся в живых и сбежавших. Прочитав с пергамента наводку, они пошли разглядывать обувь пассажиров, выискивая серые высокие ботинки северян. Но я была в кроссовках, в которых и очутилась в этом мире год назад. Беда миновала. Когда корабль отправился дальше, я проверила, цела ли старушка. Она спряталась за висящими фуфайками капитана и матросов. Сообщив, что выйдет в Валенсисе, она оторвала несколько драгоценных камней от халата и сунула мне в руку. Нам предстояла еще одна остановка, еще один досмотр, поэтому я предупредила ее, что если одну из нас поймают, мы притворимся, что друг друга не знаем и так спасем кого-либо из нас. На следующей станции искали раскосую девушку и еще каких-то людей. Не знаю, была ли я среди описанных. Я лишь натянула на лицо капюшон фуфайки посильнее и притворилась спящей. Предатели снова ушли с пустыми руками. Я дрожала от страха, зуб не попадал на зуб, я только и думала, что не справлюсь в одиночку... И тут к нашему судну подошла торговая лодка. Я узнала среди торгашей мальчишку, который часто предлагал помочь мне довезти ягоды на тележке на рынок, но он был слишком молод, чтобы за мной ухаживать. Я отказывалась. Но пол года назад он перебрался в Мансурин на заработки, так как всегда тяготел к путешествиям. Я закричала от восторга. Наконец-то знакомое лицо, наконец-то надежда на помощь. Я во все горло закричала его имя - Дарен, пообещала рассказать ему очень важную информацию о его доме, поэтому он должен поехать дальше со мной. Но он служил хозяину товара, а тот заломил невиданную цену за Дарена. Я бросила ему камни старухи, его лицо посветлело. А когда Дарен выложил ему мешочек со своими накоплениями, то с легкостью отпустил парня. Месяцы самостоятельной жизни и труда наполнили черты лица и очертания фигуры Дарена мужественностью. Выложив всю историю, я постаралась не напоминать ему о его семье, которая тоже под угрозой, если еще жива. Его волнение отразилось на лице. Я извинилась, что втянула его во все это, возможно, он предпочел бы не знать, но уже ничего не исправишь. В Валенсисе старушка должна была покинуть корабль. Я ни коем видом не подала, что мне это небезразлично. Стражники-предатели опять вошли на борт. Дарен не был похож на северянина. Он загорел, торгуя на солнце, одевался теперь в местные тряпки, мне лучше было держаться его. Чтобы стражники и пассажиры на нас не глазели, я залезла Дарену на колени, притворившись, что мы воркуем, как голубки. Один из стражников даже пошутил, что Дарен слишком молод для шлюх. Второй стражник хотел посмотреть на мое лицо, которое я прятала, прижимаясь носом к шее Дарена, но первый его остановил, сославшись на то, что я не могу быть северянкой, ведь на севере запрещена проституция. Второй потянул меня за волосы, желая поделить с Дареном добычу, ведь сейчас-то он не на севере и тут ему все можно, но раздался гудок отправления и стражники вышли. Дарен крикнул им в след, чтобы те зашли в Лощину Салли на окраине Валенсиса. Это было не мое дело, откуда Дарен узнал о барделе, и что он там делал. Корабль вот-вот должен быть отплыть Но Валенсис был последней остановкой до Гиблых мест. В Валенсисе нас быстро найдут. Выйти и остаться там - значит постоянно ждать расправы, чувствовать себя в небезопасности, а у меня и так чуть не лопались жилы от напряжения. Поэтому мы решили ехать до Гиблых Мест, где кроме топей и болот ничего нет, даже людей. Зачем туда ходит корабль? Иногда лекари ездят туда, чтобы собрать травы и грибы для своих целебных снадобий, но больше ни одна душа не захочет отправиться туда по доброй воле. Зато там можно было не бояться ушей и глаз, там можно было спокойно переварить случившееся и решить, как быть дальше....